Драконы грома

А на самолете от Мале до Коломбо вообще рукой подать — меньше часа полета. Со многими странами, в том числе и с СССР, республика поддерживает нормальные дипломатические отношения. И все же, несмотря на все достижения цивилизации и всемирный туристский бум, Мальдивы еще сохраняют присущую им обособленность и неповторимое своеобразие. Даже местные старожилы не знают точно, сколько островов входит в их прославленный архипелаг, и споры на сей счет не утихают в тавернах рыбного рынка. Одни соглашаются признать риф с одинокой пальмой за остров, другие возражают, ибо в ночь полнолуния его накрывает приливная волна. Правы, видимо, обе стороны. Но если обратиться к мореходным картам, то нетрудно подсчитать, что молодая республика объединила под своим флагом семнадцать атоллов, которые, в свою очередь, подразделяются на замкнутые кольцом микроархипелаги. По наиболее реалистичным оценкам всего насчитывается около двух тысяч островов. И хотя в древности мальдивского султана титуловали «королем двенадцати тысяч земель», уже тогда было точно известно, что лишь одна десятая часть маленькой коралловой страны пригодна для жилья. Ныне достоверно населенными считаются примерно 220 островов. Поэтому предоставить гостю необитаемый, совершенно экзотический ночлег для мальдивцев не составляет труда. А ведь это в наш век более чем королевский подарок! Внешне мир атолла сравнительно беден и не слишком разнообразен. Он скорее подобен сказочным дворцам Альгамбры, где за неприметной дверью скрывается поражающая воображение роскошь. В самом деле, вы можете обойти любой остров вдоль берега минут за сорок, либо пересечь его в самом широком месте за еще более короткий промежуток времени. И будьте уверены, что, кроме певчих птиц, цапель, ящериц и вездесущих крыс, вам не встретится ни одно живое существо. Разве что повезет, и наткнетесь в тени баньяна на прикорнувшую черепаху либо успеете заметить, как улепетывает краб — пальмовый вор, отменно разбирающийся в спелых кокосовых орехах. День будет тянуться за днем, и никаких новых впечатлений этот, с первого взгляда, очаровательный мирок уже не преподнесет. Напротив, начнет даже утомлять однообразием и постоянством. Ртуть в термометре и та застынет на одной риске, пока не перестанет дуть постоянный, как часы, трехмесячный муссон. Даже колдовство полнолуния, когда всплывают жемчужницы и море опалесцирует изнутри, возобновится в урочный час, как декорация к идеально отлаженной пьесе. Все повторяется до мелочей. Неистовство красок при кратковременном закате, розовый цвет песка в столь же скоропалительные мгновения рассвета, горение чужих созвездий и перевернутый ковш неузнаваемой Большой Медведицы. И все же не может надоесть это извечное представление, которое сама для себя не устает ставить природа. Оно тревожит человеческую душу своим загадочным постоянством, властно зовет куда-то, приковывает мысль.

Нужно время, опыт и, разумеется, везение, чтобы за увертюрой, за внешним оформлением почувствовать близость разгадки. Тайна непреходящего очарования Мальдив — в их далекой истории и в повседневном труде людей, навечно связавших себя с морем. Одно, впрочем, неотделимо от другого: волны истории, закаменевшие культурными пластами в коралловых недрах, и неизменные волны моря, которое всегда было таким, как сейчас.

Я видел извлеченные из земли древности: статуи будд с их покоряющей вечной улыбкой, стелы, исписанные знаками евела акуру — древнего письма, которое ныне уже никто не может прочесть, связки раковин каури, издревле служивших островитянам разменной монетой. Столь же бережно отмерший коралл донес до наших времен и медные бомбарды португальцев, и тесаки из бирмингамской стали, которыми щеголяли надменные британские офицеры, и монисты с куфическим арабским письмом. С безразличием ребенка сохранила природа позабытый лепет истории и ее ясно читаемые зарубки.

Сами мальдивцы за точку отсчета своей биографии принимают 1153 год, когда на один из островов приплыл уроженец Магриба Абдул Баракатул Барбари, сумевший склонить мальдивских буддистов к исламу. Неожиданно легко преуспев в своей миссии, ловкий проповедник принял имя Мухаммеда ул-Абдула и провозгласил себя султаном. С той поры архипелаг восемь столетий оставался султанатом. Однако пятнадцать лет португальского владычества и семьдесят восемь — британского протектората не только воспитали мальдивцев в духе ненависти к иноземному господству, но и подорвали саму идею монархии.

Несмотря на то, что англичане стремились изолировать острова, лежащие на полпути между Аденом и Сингапуром, от охватившего мир антиимпериалистического движения, древний мальдивский народ не остался в стороне от глобальных исторических сдвигов. В шестидесятых годах на Мальдивах развернулась упорная освободительная борьба, которую не удалось подавить традиционными средствами «канонерок». Угрожающе застывшие на рейде британские эсминцы население встретило черными флагами и всеобщей забастовкой.