«Драконы Хаоса»

– Все изменилось с тех пор, как мы были здесь в прошлый раз, не так ли, Джерн?
- холодно спросила Скандалистка. Неужели они вдвоем всего месяц назад, вместе с остальными рыцарями крыла, мчались по землям Блотена, призывая всех, кто способен держать оружие, на службу в Легионы Тьмы?
- С тех пор так много всего произошло. Наше вторжение…

Запутавшись в своих мыслях, драконица продолжала кружить над деревней. Она широко расправила крылья, ловя восходящий поток, и теперь парила, погрузившись в воспоминания о победоносных неделях этого самого жаркого, даже на драконьей памяти, лета. Армии Рыцарей Такхизис, собранные из внушающих ужас темных паладинов и их драконов, мчались через весь континент в завоевательном походе, не имевшем себе подобных ни в одну из Великих Эпох Ансалона.

– Помнишь, как под нашим натиском всякая держава распадалась, словно веточка, хрустнувшая под сапогом? Мы показали им, что значит истинная честь… и страх! Все земли склонились пред славой Темной Владычицы…

Скандалистка остановилась, не желая вспоминать окончание этого важного лета. Вместо этого, чувствуя, как в голове отзываются удары сердца, она взмахнула крыльями, снова взмывая в душный воздух. Набрав высоту, драконица вытянула шею, чтобы бросить еще один взгляд на проделанную работу, и увидела, как в деревню входит отряд людоедов-охотников. Она ухмыльнулась, представив себе их удивление, когда они обнаружат, что их дома…

«Рыцарь не должен вступать в поединок с невооруженным противником».

…теперь не более чем дымящиеся руины.

Одно из волосатых существ посмотрело вверх и указало на Скандалистку тяжелой дубиной. Остальные людоеды сгорбились и стали казаться маленькими, стоя посреди руин и мертвецов.

– Бедные создания!
- громко рассмеялась она, прежде чем взмыть в прохладную белизну облаков.

«Бедная Скандалистка!»

Драконица внезапно вздрогнула от резкой боли в правой лапе. Конечность почернела, усохла и безжизненно повисла, сочась зеленым ихором. Скандалистка проклинала людоедов, оставшихся внизу, понимая, что остановка в Блотене только ухудшила состояние раны. Боль заставила мысли драконицы обратиться к той битве, в которой она получила эту рану. Вспоминая этот момент, который так долго старалась забыть, Скандалистка почувствовала, как сердце ее начинает биться быстрее, а кожа становится горячей, несмотря на прохладу южных ветров. Это было, словно вчера… нет, это и было вчера.

Скандалистка была отчаянно горда. Они с Джерном удостоились редкой чести лететь вторыми за отважным рыцарем Стилом Светлым Мечом, седоком Всполох. Их крыло отправилось от руин Башни Верховного Жреца в недавно образовавшийся разлом в Туманном Океане. Они погружались все глубже и глубже, и Скандалистке даже стало казаться, что они в любой момент могут вылететь с обратной стороны мира. Но наконец, они оказались в Бездне и увидели своих противников.

Синюю драконицу мало, что могло напугать, но от гиганта по имени Хаос исходили ощутимые волны ужаса, буквально пронизывавшие ее тело. Огромное, звероподобное существо ревело подобно извергающемуся вулкану, насмехаясь над теми, кто явился сразиться с ним. Одного его уродливого облика было достаточно, чтобы заставить помедлить с нападением даже драконов, а ростом он превосходил даже самых могучих - красных. Но, по мнению Скандалистки, хуже всего были его глаза. Лишенные век провалы, казалось, засасывали все, что видят, в свое глубокое небытие. Ей чудилось, что эти ужасные темные водовороты могут захватить даже ее душу.

Возле Хаоса кружили огненные драконы, его ужасные слуги. Эти создания, представляющие собой ожившую магму, дышали на противников смрадом горящей серы, а с их обсидиановых чешуи и огненных крыльев слетали искры, сжигая плоть драконов и людей.

Стил приказал своим рыцарям атаковать демонов-воителей, оседлавших омерзительных тварей. Став сработавшейся командой за многие годы совместных тренировок и бесчисленных битв этого летнего вторжения, Скандалистка и Джерн бросились на противника с яростью, передавшейся остальным синим, а также серебряным драконам, сопровождавшим их в этой битве вместе с Соламнийскими Рыцарями. Сражение касалось всех детей Кринна, и драконица знала это.

В гнетущей жаре Бездны кипел бой. Вопли атакующих драконов мешались с предсмертными стонами павших. Скандалистка со своим рыцарем уже успели уничтожить несколько кошмарных демонов-воителей, когда это случилось.

Подняв свой меч, благословленный Ее Темным Величеством в день его посвящения в рыцари, Джерн потребовал от Скандалистки подлететь ближе к противнику. Та отважно согласилась, хотя и была уже измотана этой бесконечной битвой. Демонический воин жестоко усмехнулся, когда его дракон ударил крыльями слишком близко от них.

«Постойте!
- в тревоге подумала синяя.
- Джерн не сидит в седле должным образом».

Она попыталась прекратить сближение, но было уже слишком поздно. Последний раз нежно шлепнув драконицу по боку, рыцарь спрыгнул с ее спины и бросился с боевым кличем на противника в самоубийственной атаке, выполняя ложный выпад.

Внезапно потеряв равновесие, Скандалистка с трудом выровнялась. В ужасе она наблюдала, как Джерн свалил демона со спины его дракона, а затем и сам упал вниз, на землю.

– Нет! Джерн!
- Ее отчаянный крик превратился в вой боли, когда вражеский дракон, лишившийся седока, поднырнул под нее, опалив ей правую лапу. Разгневанная Скандалистка развернулась в воздухе, сначала устремив на огненного испепеляющий взгляд, а потом извергла молнию. Ее удар вывернул наружу обсидиановые чешуи, и огненный дракон метнулся в обратную сторону, прямо на копье Соламнийского Рыцаря и его серебряного.

У раненой Скандалистки осталось сил только на то, чтобы замедлить свое падение, прежде чем рухнуть на землю. Сквозь мутную пелену боли она разглядела, что Джерн недвижно лежит неподалеку, придавленный мертвым демоном. Желая видеть что угодно, только не безжизненное тело своего обожаемого наездника, драконица посмотрела наверх. Она наблюдала, как Всполох и Стил нанесли удар по Хаосу, выбив из него единственную каплю крови, упавшую неподалеку на серую землю. Удерживая взгляд на Всполох, Скандалистка одобрительно вскрикнула в момент удара. Ей с трудом удалось заметить маленького человечка с серебряными волосами, который вначале скреб песок двумя кусками отполированного камня в том месте, где упала кровь, а затем убежал в слезах.

Ощущая пульсирующую боль в обожженной конечности, Скандалистка все же смогла подняться. Она прохромала вперед несколько шагов и наступила раненой лапой прямо на клочок земли, пропитавшийся красным соком жизни Хаоса.

Когда кровь Отца Всего и Ничего смешалась с ее собственной, синяя драконица почувствовала себя необъяснимо отвлеченной от битвы. Даже памятуя о том, как Джерн говорил ей, что самое существование Кринна зависит от исхода этого сражения, она не могла противиться голосу, приказывавшему ей лететь вверх… прочь из Бездны. Утратившей рассудок Скандалистке казалось, что она видит, как Хаос смотрит прямо на нее своими ужасными пустыми глазами-дырами. Последним, что она услышала, прежде чем покинуть поле битвы, был вулканический хохот гиганта.

«Дитя Хаоса!»

Скандалистка потрясла головой, пытаясь избавиться от тревожащих воспоминаний.

– Джерн, как ты мог оставить меня?
- захныкала она.

«Ты забыла, не так ли?»

– Я не хочу помнить!
- проревела драконица в облака.

Боль в лапе, словно в ответ, вспыхнула вновь. Скандалистка сделала резкий вдох, чувствуя, как нарастает внутри темная злоба, и в этот момент поняла, что больше не сможет прятаться от мрачной правды.

«Она разъедает меня, - посетила запаниковавшую драконицу дикая мысль.
- Эта рана нанесена самим Хаосом. Она крадет мою жизнь! Джерн, что же мне делать? Единственное, что может помочь, так это…»

Внезапная идея остановила страх, переполнявший ее. Скандалистка поняла, как насытить в себе голодную кровь Хаоса. Если уж нужна жизнь, она ее даст. Но только не свою.

С ликованием помчавшись вперед, она извергла молнию, заставляя облака сиять отраженным светом. Грохот заполнил ее горло. Сложив крылья за спиной, синяя драконица выпала из облаков, оглядывая поросшую пышным лесом землю.

– Я должна завоевать все эти земли в твою честь, сэр Джерн Увенчанный Штормом!
- провозгласила она своему отсутствующему седоку.
- Все будут чтить твою отважную жертву и помнить тебя как величайшего рыцаря!

«Честь-честь-честь-честь-честь-честь!»

Скандалистка помчалась к деревьям и заскользила над лесом в поисках каких-либо признаков цивилизации. Она не бывала в этой части Южного Ансалона уже несколько лет, с тех пор как эльфы отвратили Кошмар - проклятие Леса Сильванести со времен Войны Копья. Драконица глубоко вдохнула запах свежей поросли. «Только эльфы могли вырастить что-то во время такой засухи»,- подумала она, мучась от ностальгии по холодному, бесплодному острову, где столь долго жила и обучалась вместе со своим седоком.

Неожиданно между деревьями открылся просвет. Когда Скандалистка приблизилась, под ней развернулась картина мирной деревушки. «Почти такая же, как я предыдущая», - подумала она и восхищенно зарокотала, представив, как разъярились бы эльфы, живущие здесь, услышь они, что их хоть в чем-то сравнивают с людоедами.

Синяя драконица сделала один круг над деревней, а затем спикировала. Рев ветра в ушах был подобен музыке.

– За тебя, Джерн!
- зарычала она, выпуская пучок молний в сильванестийцев, собравшихся вокруг небольшого водоема в центре деревни. Разряд скосил полдюжины эльфов и, закрутив, сбросил еще нескольких в водоем. Остальные рассеялись, визжа от ужаса и неожиданности. Скандалистка преследовала группу хрупких белокурых существ, бегущих к изящному зданию, созданному из живого дерева. Драконица чувствовала запах их страха.

И когда они уже почти достигли своего убежища, магнетический взгляд Скандалистки остановил их, принуждая повернуть и встретиться с ней. Драконица парила, удерживая эльфов, и была поражена тем, что произошло потом. Из их тел медленно поднялись тонкие серебристые пучки, легко повисая в воздухе.

«Странно, - подумала Скандалистка, неуклонно подтягивая к себе серебряные пряди, - у людоедов они были бронзовыми». Безжалостный взор драконицы притягивал утонченные сгустки эльфийской жизненной энергии все ближе и ближе, пока их сияние не начало слепить ее. Скандалистка упивалась ощущением текущей через нее жизненной силы. На мгновение она была озадачена, увидев на лицах сильванестийцев то же самое выражение ужаса, которое, как ей казалось, было у нее, когда она впервые узрела лик Хаоса. Затем эльфы рухнули на землю, словно марионетки, и все это перестало иметь для драконицы значение.

Скандалистка быстро расправилась с остатками деревни, поочередно уничтожая эльфов и их жилища молниями своего дыхания, пожирая их души и питая ими кровь Хаоса. Не особо беспокоясь о нескольких сбежавших в лес сильванестийцах, драконица легко опустилась возле пруда в центре поселения. Чувствуя себя полностью обновленной, она удовлетворенно улеглась возле водоема и посмотрела в воду.

Увиденное в гладкой поверхности испугало ее настолько, что Скандалистка отшатнулась, но, справившись с собой, медленно наклонилась, чтобы посмотреть еще раз. С ужасом и отвращением глядела она на свое отражение, на болезненный, черноватый оттенок, который приобрела ее шкура от середины груди до лап. Вся область, потерявшая цвет, была полностью покрыта омерзительными фурункулами и наростами, обожженная правая лапа иссохла и походила на уродливый пень. Теперь в Скандалистке с трудом можно было узнать дракона.

Но хуже всего были глаза. Пристально уставившись на них, драконица почувствовала, как страх сжимается кольцом вокруг сердца. Глаза, смотревшие на нее с поверхности пруда, еще в меньшей степени могли принадлежать синему дракону, чем что-либо другое на ее отвратительном теле. Лишенные век дыры более не отражали драконьего интеллекта и чувства юмора, не было в них ни целеустремленности, ни задора, приобретенных за то время, что Скандалистка была напарницей Джерна, - только безбрежная чернота. Небытие.

«Каков отец, такова и дочь».

Скандалистка закричала и взмыла в небо. Но как бы старательно ни била она крыльями, убежать от рычащего хохота гиганта, грохочущего в ее ушах, не могла.

И только после многих часов полета по прямой, без мыслей о чем-либо, кроме бесконечных взмахов могучих крыл, сознание обезумевшей драконицы посетила идея. «Сильваност!» - подумала синяя. Она летела прямо к великолепной столице восстановленного эльфами лесного государства. Ее принадлежащие теперь иному миру глаза заблестели. Тысячи живут в Сильваносте! Поглощение столь многих, несомненно, утолит голод крови Хаоса.

Но бешеный темп, в котором летела драконица, уже начал взимать с нее свою пошлину. Крылья Скандалистки устали, все тело ломило. В таком состоянии она не смогла бы справиться с эльфийской столицей.

– Всего лишь небольшая передышка, - заявила она своему отсутствующему седоку, немного колеблясь и с усилием удерживаясь в воздухе.
- Короткий сон не повредит. А потом я выиграю для тебя сверкающий драгоценный камень в корону твоего королевства!

Драконица закружила, планируя, в поисках подходящего места для отдыха. Раздраженная отсутствием сухих, открытых мест, излюбленных синими драконами, она выбрала маленькую поляну возле ручья, приземлилась и была очень удивлена силой толчка, когда ее лапы встретили землю.

– Осторожней, Джерн, - устало пробормотала Скандалистка, осторожно вытягиваясь на мшистой почве, - мне бы не хотелось, чтобы ты упал.

Истощенная драконица закрыла глаза и, впервые со времени битвы с Хаосом, уступила сну.

«Не хотелось бы, чтобы упал…

упал…

упал…

упал…

упал…

упал…»

Скандалистка вновь оказалась в Бездне, посреди бушующей битвы против Отца Всего и Ничего. Снова она чуяла ужасающее серное дыхание драконов и слышала вопли людей и драконов. И опять ее рыцарь приказал ей приблизиться к усмехающемуся демону-воителю, оседлавшему огненного дракона, и она почувствовала, как отвечает на эту команду. Драконица искоса смотрела на свет, отбрасываемый крыльями врага. Он был таким ярким. Где… НЕТ!

Полуослепшая Скандалистка быстро метнулась вверх, стремясь избежать соприкосновения с огненным крылом противника. Однако это неожиданное изменение направления произошло в тот момент, когда Джерн уже изготовился к атаке, и рыцарь потерял равновесие. Сильно ударив драконицу в последней попытке обрести опору, он вывалился из седла с криком «Скандалистка!», но в падении изогнулся всем телом и сумел упасть прямо на изумленного демона-воителя, увлекая того вместе с собой к тверди.

– Нет! Джерн!

Скандалистка резко проснулась, вздрагивая и задыхаясь.

– Я хотела сделать из тебя героя!
- Если бы только поток слов мог преградить путь непрошеным воспоминаниям!
- Я хотела рассказать всем о твоей отважной, самоубийственной атаке!

«Ты знаешь, что это было не самоубийство».

– Ты будешь известен как величайший из рыцарей! Они с почтением будут поминать твое честное имя! Но сперва мне нужно в Сильваност… - Израненная драконица попыталась встать, содрогаясь всем телом, когда, ее воспаленная кожа терлась о землю.

«Ты ничего не помнишь о чести, Скандалистка».

– Я делаю это ради тебя, Джерн!

«Да неужели?»

– Но разве ты не видишь - это убивает меня!

Внезапный шум с края поляны заставил драконицу повернуть голову. Группа эльфов… и людоедов?… готовилась к нападению на нее из подлеска. Эльфы, стоя позади, натягивали луки, в то время как полдюжины людоедов мчались вперед, подняв дубины.

– Что же могло заставить объединиться заклятых врагов?
- заинтересовалась она.

«Ты».

Пока Скандалистка пыталась понять, как эти создания смогли ее догнать, и клялась себе больше не быть столь беспечной, чтобы оставлять следы, ее настиг первый залп. Драконица заревела от боли. Под влиянием ядовитой крови в ее венах чешуи размягчились и уже не могли отразить разрушительные эльфийские стрелы. Скандалистка направила взгляд на приближающихся людоедов, готовясь принести их жизненные силы в жертву сидящему в ней зверю.

«Когда же наступит конец, Скандалистка?»

Синяя затрясла головой, стремясь очистить свое замутненное сознание от столь смущающего ее знакомого голоса.

«Сперва они, затем Сильваност, а потом что? Ты хочешь сделать весь Ансалон своей жертвой?»

Утомленная драконица остановилась. Она устала от сражений с силами смерти внутри себя.

– Я хочу жить!

«Это не выход! Чтобы спасти себя, мы должны сражаться с Хаосом, а не кормить его!»

Пока людоеды приближались, Скандалистка спокойно опустила голову и принялась созерцать ручей. В чистой, бегущей воде пред ее взором встал знакомый облик человека с коротко подстриженными рыжими волосами и зелеными глазами. Джерн улыбался, и, слыша его смех, она поняла, что он прощает ее. Драконица даже не почувствовала, как дубины людоедов наносят по ней сокрушительные удары, как стрелы вонзаются ей в грудь, лапы и голову. Ручей смывал все, кроме Джерна.

– Все теперь будет хорошо, - произнес он, подзывая ее.

Скандалистка, словно издалека, слышала ликующие крики нападавших. Потом их голоса превратились в бессмысленный гул, и драконица помчалась навстречу своему рыцарю.

БЛАГОРОДНОЕ БЕЗУМИЕ Марк Энтони

Я прибыл к подножию Краснокаменной горы в поисках могущества.

По крайней мере, так я говорил себе. Честно говоря, думаю, что на самом деле искал смерти. Однако это правда жизни: человек никогда не находит то, что искал, или, во всяком случае, никогда не ищет того, что находит, - поэтому за последние часы я не обрел ни могущества, ни смерти среди проклятых булыжников Краснокаменной. Но, как я теперь понимаю, есть лишь один способ все объяснить. Ну что же, хорошо. Я расскажу свою историю. И даже само начало ее странно, поскольку все в ней начинается не с начала, а с конца.

Кринн умер.

Пламя, гром, мгла. А затем, каким-то невероятным образом, новый багровый рассвет. В первые ужасные дни после Второго Катаклизма выжившие бродили, спотыкаясь, среди дымящихся руин того, что когда-то было их домами, их городами, их жизнями, и искали ответ. «Кто?
- кричали они.
- Кто принес в мир это разрушение?» Но это был бессмысленный вопрос. Сквозь пыль, сквозь кровь смеялся я над ними. Ответ был прост, поскольку ответа не было. Кто вызвал Второй Катаклизм? Все мы и никто конкретно. Это не имело значения. Все вокруг изменилось - вот что теперь было важно. Этот мир умирал уже не в первый раз.

Перед Вторым Катаклизмом я вступил в ряды могущественного войска. Не столько я выбрал его, сколько оно - меня. Как и многих других. Но там для меня нашлись место и цель, там моим рукам дали меч, а моему желудку - пищу, и мнилось, что с ними я буду в безопасности на пути к великим свершениям. Они казались такими сильными, такими прославленными, такими неукротимыми. Но в конце Войны с Хаосом они были разбиты подобно стеклу.

Потом я был сам по себе. Старый образ жизни, старые правила исчезли, сгорели дотла вместе с бумагой, на которой были записаны. Пора было создавать новые правила, и я был уверен, что те, кто будет их писать, окажутся на вершине этого изменившегося мира. И намеревался стать одним из них. Поэтому и совершил путешествие в эти места.

Я был уже практически возле подножия, когда мне, наконец, удалось ее впервые увидеть.

Опаляющий ветер изменил направление и создал разрыв в тучах из пыли и песка. Огромная куча изломанных глыб цвета высохшей крови возвышалась прямо передо мной, поднимаясь над бесплодными Восточными Дебрями на пять тысяч футов.

Краснокаменная.

Я облизал опухшие губы сухим языком. «Провалиться мне в Бездну», - подумал я и сразу же задумался, не нахожусь ли уже там. Я задирал голову все выше и выше, но вершина была окутана туманом и исчезала в красноватом небе, затянутом сажей от тысячи тысяч пожаров. На мгновение я заколебался. Полагаю, что даже был готов упасть на колени. Как я мог взобраться на вершину этой… этой штуки? Как мог хотя бы помыслить о попытке?

Но я уже прошел такой долгий путь. И не мог повернуть - не в тот момент. Позволив пройти волне слабости, я перевел дыхание и пошел через потрескавшееся поле к беспорядочным нагромождениям у подножия горы.

Впервые я услышал эту историю в таверне неподалеку от Каламана, в грязной забегаловке, в которой бродили свиньи, подъедая с полу объедки, мало отличавшиеся от подаваемого к столу. Путешественник с юга, представившийся торговцем, а по моему предположению - вор и головорез, рассказал мне за плату в виде кружки кислого эля про огромную скалу, выросшую из самих костей Кринна во время потрясений, сопровождавших Второй Катаклизм, и о том силуэте, который он увидел, когда луна осветила вершину: крылатая, похожая на рептилию тень, поднявшая заостренную голову к небу.

Я допил свой эль и задумался.

Снова мне довелось услышать эту историю в деревушке у северного подножия Халькистовых гор, ее рассказала группа паломников, занимавшихся бесплодными поисками божественных знамений. Потом снова - в лагере преступников, притворявшихся, что принимают меня за своего, а ночью собиравшихся перерезать мне глотку, не проделай я этот трюк первым. И вновь слышал, как ее рассказывают в лачуге, в деревне, в городке. Один рассказ я не счел ценным, два других подверг сомнению. Но дюжине поверил - и вот оказался здесь.

Солнце нагревало мою броню. По бровям заструился пот, затекая в глаза и разъедая их. Сотню раз за время путешествия меня соблазняла мысль стащить с себя сковывавшую меня сталь, сбросить ее в какую-нибудь грязную яму или с грохотом швырнуть со скалы, таким образом избавившись от жары и зловония. Но мой путь пролегал через опасные и заброшенные земли. Поэтому я берег свой доспех, берег свою шею.

Я прокладывал путь среди первых каменных завалов, когда увидел дым.

Тонкая темная струйка поднималась ввысь из-за большой каменной шпоры. Я замер. Предполагалось, что зверь будет держаться на высотах пика, но из-за тумана я не видел вершины. Он мог спуститься и блуждать среди щебня в поисках пищи. По правде говоря, он мог счесть меня подходящей добычей прежде, чем мне удалось бы открыть рот и произнести хоть одно слово из тех, что я хотел сказать. Но, по крайней мере, мне не пришлось бы совершать это восхождение. Я пробрался по камням к столбу дыма.

Тот, кого я увидел в овраге под собой, не был драконом.

Сперва мне хотелось сползти по камням обратно и остаться необнаруженным, но затем я передумал. Не лучше ли было узнать, кто же поднялся сюда передо мной? И к тому же какая-то часть во мне все еще продолжала помнить, кем я был раньше, и клятвы, которые я приносил. Бессмысленными и пустыми казались они теперь. Но что не казалось таким в этом новом мире? Я поколебался, но потом встал и спустился по крутому склону.

Вокруг меня плясали пыльные ураганчики. Должно быть, они закрывали ему обзор или же он задремал от жары, поскольку, казалось, не видел меня, пока я не оказался не далее чем в дюжине шагов от него и его маленького походного костра. Внезапно он вскинул голову, вскочил и выхватил меч. Он поднял клинок прямо перед собой, ищуще повернулся влево, вправо, опять влево. Я нахмурился. Я ведь открыто стоял перед ним. Неужели он не увидел меня?

И только тогда я заметил, что его глаза завязаны грязной тряпкой, покрытой темной коркой запекшейся крови.

Нет, он не видел.

Я приблизился, специально шаркая каблуками сапог по гравию. Он повернулся ко мне лицом, удерживая меч перед собой. Я увидел, что под налетом пыли на его источенном ветром доспехе выгравирована роза.

– Ты друг или враг?
- выкрикнул он.

– Ни тот, ни другой, - сказал я.

Это заставило его нахмуриться, и я был готов уже повернуть обратно, готов оставить этого увечного рыцаря в покое, но меня удержало кое-что увиденное среди его немногочисленных вещей: большой оплетенный бурдюк. Я пошевелил во рту пересохшим языком. Мне предстоял еще долгий подъем, а воды оставалось крайне мало.

Он какое-то время принимал решение, а затем опустил меч.

– Если ты не желаешь зла, то я буду считать тебя другом в этом проклятом месте.

Я не ответил. Для меня не имели значения его размышления.

– Я Бринон, - сказал он, - Рыцарь Розы.

– Меня зовут Кэл, - произнес я.

– Не могу предложить тебе пир, Кэл, - отвесил он строгий поклон,- но у меня еще осталось немного снеди, и ты можешь разделить ее со мной.

Рыцарь жестом пригласил меня сесть, и так я и сделал. Он перерыл свой скарб, ощупывая каждую вещь, а я наблюдал за тем, как он это делает. Невозможно было бы найти двух более несхожих, чем мы, и дело тут не только в нашем оружии. Бринон был светловолос, коренаст, широкоплеч, в то время как я - черняв, высок и тощ. Несмотря на раны, он был красив и обладал благородными чертами лица. Меня же никогда в жизни не обвиняли в миловидности - об этом позаботились оспины, оставшиеся с детства.

В мешке рыцаря было и что-то еще, кроме нескольких сухарей и полос вяленого мяса, но я сделал вид, что ничего не заметил. Когда мы поели, я спросил, не поделится ли он водой из своего бурдюка, и Бринон ответил, что будет польщен.

Польщен… Иногда мне кажется, что это слово означает то же самое, что и «мертв». Я чуть не рассмеялся.

Воды оказалось мало, и я наполнил флягу только наполовину.

– Кал, ты ведь теперь собираешься уйти?

– Да, - сказал я.

– Не могу винить тебя в этом, - кивнул Бринон.
- Я ведь прибыл сюда за тем же. Предстать пред чудищем Краснокаменной и повергнуть его.

– Зачем?
- спросил я, хотя уже догадывался.

На мгновение лицо рыцаря засияло под окровавленной тряпкой.

– После того как я совершу столь доблестное дело, Паладайн и другие добрые Боги не смогут отказаться вернуться в этот мир.

В конце концов, он был глупцом. Благородным глупцом. А это самая опасная их разновидность.

– Сражение с драконом - смертельная задача, даже если обладаешь даром зрения.

– Тот, чья воля сильна, всегда найдет путь, - пожал плечами Бринон.
- Я убедил торговца довезти меня сюда в фургоне. Затем развел этот костер. Рано или поздно зверь увидит дым и придет выяснить, что к чему.- Он сжал рукоять меча.
- Я обучен сражаться в темноте, и то, что теперь тьма всегда окружает меня, не имеет значения. Я одержу победу несмотря ни на что.

Я усмехнулся: он потерял глаза, но не высокомерие.

– Ты можешь дальше ждать, пока дракон явится к тебе, - сказал я, - но что до меня, то я собираюсь подняться на Краснокаменную и первым найти чудовище.

– И убить его?

Почему бы не сказать ему правду?

– Нет, договориться с ним о заключении союза.

– Во имя Паладайна, зачем?
- Высокомерие на Лице рыцаря сменилось изумлением.

Я произнес лишь одно слово:

– Могущество.

– Нет, Кэл, - покачал головой Бринон.
- Этот дракон - порождение Зла. Я не могу позволить тебе продаться ему.
- Он попытался дотянуться до меня, но запнулся о камень. Я подхватил его прежде, чем он упал. Ухватив меня за плечо, чтобы удержать равновесие, слепец наткнулся на разогретую сталь. Его рот раскрылся в изумлении:

– Так ты тоже рыцарь! Почему же ты сразу не сказал этого, брат? К какому Ордену ты принадлежишь?

Я ничего не ответил. Руки Бринона прикасались к моей броне, замирали, затем снова ощупывали металл, отслеживая жесткие выпуклости. Я усмехался так же, как изображение мертвой головы на моем нагруднике. Да, я позволил ему узнать, кто я.

Наконец он оттолкнулся.

– Теперь я понимаю, Рыцарь Такхизис. У тебя свой путь, которому ты следуешь, а у меня - свой.

В его словах не было злобы - скорее отвращение и жалость. И это задело меня куда сильнее.

– Спасибо за воду, - сказал я.

Бринон ничего не ответил.

Я начал восхождение по отвесному склону, поднимался быстро и целеустремленно, используя в равной степени и руки, и ноги, чтобы цепляться за ненадежные камни. От полей подо мной вызывающими головокружение волнами поднимался раскаленный воздух, иссушавший легкие, но мне было все равно. Бринон был прав в одном: каждый из нас следовал своим путем. Только его путь вел к смерти, а мой (если я буду прав и достаточно удачлив) - к господству. Конечно же, мне удалось бы найти, в чем пригодиться дракону. По крайней мере, я мог наловить ему столько мяса, сколько не было во мне самом. А сам я с таким мощным союзником мог несказанно подняться в этом новом мире.

Я продолжал восхождение.

А затем все произошло так быстро, что мне оставалось только наблюдать. Я ухватился за выступ валуна, чтобы подтянуться, но тот оказался незакрепленным и закачался. Он сместился под моим весом, накренился, а потом внезапно высвободился и покатился вниз. Увернуться времени не было. Тяжеленный булыжник ударил меня в левую ногу и придавил ее к каменному выступу позади - стальной наголенник смялся, словно бумага. Я скорее услышал, чем почувствовал, влажный хлопок, когда сломалась кость.

Сознание было необыкновенно ясным. «Ты глупец, Кэл! Ты позволил себе отвлечься на глупого рыцаря, и теперь тебе придется за это заплатить!»

Что и произошло, когда меня пронзили первые сверкающие осколки боли.

Я чуть не упал в обморок, но продолжал бороться за ясность сознания и даже сумел сохранить его, хотя и частично. Мне удалось вытащить меч, просунуть его под валун и упереть в скальный выступ. Затем я налег на рукоять. Камень заскрипел. Валун сместился, и я почувствовал, как сломанные концы кости перемалывают друг друга. Прервавшись на то время, что меня рвало, я снова налег на рукоять. Валун приподнялся вначале на палец, затем на два, а потом и на три. Я сжал зубы от боли и начал вытаскивать ногу. И в этот миг клинок с треском переломился.

Я отлетел назад. Валун качнулся в сторону, перевернулся и покатился по склону. Мои пальцы скребли в поисках опоры, способной остановить падение, но находили только шаткие камни. Валун привел в движение кучу булыжников. Я посылал проклятия Богам Тьмы. Потом огромная часть горы начала оседать с громоподобным грохотом, увлекая за собой мое тело. Возможно, я даже кричал, но камень ударил меня по голове, и все почернело.

Проснулся я под ночным небом, усыпанным незнакомыми звездами.

Какой-то миг я не мог сориентироваться. Меня окутывала тень. Свет единственной луны, сиявшей там, где прежде было две, мерцал на стальном контуре розы. Я понимающе моргнул и позволил сильным рукам осторожно положить меня на землю.

– Я знал, что Паладайн вернет тебя,- сказал Бринон.

– И часто твой Бог ломает людям ноги, чтобы получить желаемое?
- горько рассмеялся я над его словами.
- На мой взгляд, это звучит так, словно он похож на обычного головореза.

– А что твоя Темная Владычица?
- Теперь гнев исказил его лицо.
- Разве не использует она других?

– Использовала, но всегда была честна в этом и никогда не прикрывала свои замыслы чем-нибудь еще. Но все это уже не имеет значения. Боги ушли.

– Они вернутся, я знаю это.

Я только хмыкнул, поскольку не был уверен, что мне бы в самом деле этого хотелось.

Скорчив гримасу, я сел и попытался собраться с мыслями. Должно быть, он услышал падение валунов, должно быть, пошел на звуки моих стонов, должно быть, так или иначе, притащил меня назад в свой лагерь. Я ощупал себя. Он наложил шину на мою ногу и вложил в ножны рукоять сломанного меча. Почему он просто не убил меня? Это не имело значения.

– Мне надо идти, - сказал я.

С трудом мне удалось встать на ноги. С наложенной шиной боль была терпима. Потом я сделал шаг. А мгновение спустя снова оказался на земле, сжимая ногу, плюясь и богохульствуя.

– Ты не можешь ходить, Кэл, - опустился он возле меня на колени.

– Могу.
- Это была ложь. Но меня это не волновало. В этот момент я ненавидел его.

– Нет, это знак.
- Его слепое лицо снова озарило выражение абсолютной веры.
- Ты можешь видеть дорогу, Кэл. А я достаточно силен, чтобы помочь тебе преодолеть камни. Поодиночке мы ничего не можем сделать, но вместе сумеем взобраться на вершину.

– И что мы будем делать, когда доберемся туда, Бринон?
- Я лег неподвижно и воззрился на него.
- Или ты забыл, сколь различаются наши намерения?

– Возможно, это будет решено за нас, - покачал он головой.
- Дракон может пожелать поддаться твоим уговорам о союзе. Или не пожелать, и тогда я убью его. Посмотрим, когда доберемся до места.

Это было безумием. Я понимал это. От Соламнийского Рыцаря могли быть только неприятности. Он думал, что сможет переубедить меня по пути, заставить принять его сторону. Проклятое высокомерие праведника! Меня тошнило от него. Однако в спятившем мире безумство было единственным выходом.

– Да, - наконец произнес я.
- Там мы и посмотрим.

Мы начали подъем на рассвете.

Над горизонтом поднималось солнце, похожее на мрачный глаз, обозревающий землю. Тут же, словно из ниоткуда, выпрыгнул и помчался по долине горячий ветер. Его песчаное дыхание жалило наши руки и лица. Я поднял взгляд на Краснокаменную, но не смог различить вершины пика. Крутые багровые склоны простирались настолько, насколько мог видеть глаз.

– Готов?
- спросил я.

Бринон поправил тряпку, обвязывавшую его глаза, а затем кивнул:

– Да.

– Тогда нам лучше пошевеливаться. Если сможем, мы должны подняться на вершину до заката. Собираемся ли мы разговаривать или сражаться - лучше будет встретиться с драконом при свете, чем в темноте.

Я оттолкнулся руками от земли, подобрал под себя здоровую ногу и встал, застонав от боли.

Бринон, должно быть, услышал меня. Он потянулся, нащупал мою руку и водрузил ее на свое широкое плечо.

–Я помогу тебе, Кэл.

Я заколебался: мне не нравилось зависеть от других в чем бы то ни было, а Бринон выглядел слишком жаждущим, слишком нетерпеливым в своем стремлении помочь мне, как будто наслаждаясь тем, что я был слабее. Но, вне зависимости от того, что я испытывал, он был прав, и иным способом мне было не подняться на гору. Сжав зубы, я обхватил шею Бринона.

– Теперь ты должен указывать мне путь, - сказал он.

Его лицо было таким самоуверенным… Разве не чувствовал он отвращения к своему увечью? Разве не раздражала его необходимость в поводыре? Но я только хмыкнул и захромал к подножию ближайшего склона. И Бринон пошел вместе со мной.

Должно быть, мы являли собой крайне забавное зрелище: два увечных рыцаря - темный и светлый, хромой и слепой, с трудом ползущие по склону горы, похожему на лезвие ножа. Но здесь некому было смотреть на нас, кроме горячего, немигающего глаза солнца. На склонах горы не было растительности или живых существ. Камни, песок, ветер - и все.

Наше продвижение было мучительно медленным. Каждый валун, каждый каменный выступ приходилось брать с боем. Я описывал Бринону, как выглядит путь, он поднимался и могучими руками втягивал меня за собой, а я отталкивался здоровой ногой. Руки слепца часто промахивались мимо цели, и тогда он соскальзывал обратно, обдирая лицо и ладони. Ножи боли пронзали мое тело всякий раз, когда он поднимал меня, тревожа мою сломанную ногу.

Наша броня была горячим и тяжким бременем, но мы не желали сбрасывать ее, понимая, что наверху она может очень пригодиться. К тому же она спасала от серьезных ссадин и ушибов. И, тем не менее, уже к полудню мы были избиты, покрыты кровью и истощены. Мы уселись на широком неровном каменном ложе. Далеко внизу под нами простирались поля, гладкие и коричневые, словно кожа барабана, и, когда я смотрел вниз, у меня начинала кружиться голова. Туман все еще мешал разглядеть вершину, но, на мой взгляд, половина пути уже была пройдена.

Мы немного перекусили, и я вытащил свою флягу из мешка Бринона. Вода перегрелась и на вкус походила на сточные воды из лавки дубильщика, но мы все равно пили, хотя и приходилось прикладывать усилие, чтобы не выплюнуть ее. Потом я тщательно закупорил флягу. Нам еще предстоял долгий путь.

В течение еще нескольких минут мы отдыхали. Я уставился в пустоту перед собой, а куда уставился Бринон - не знаю.

– Скажи мне, тебя ведь привело сюда Видение?
- внезапно спросил светловолосый рыцарь.

Я бросил на него резкий взгляд, хотя и понимал, что это бесполезно.

– Что ты знаешь о Видении, Рыцарь Соламнии?

– Только то, что это нечто, чем обладает всякий Рыцарь Такхизис, нечто, что ведет их вперед, к темной цели.

– Нет, не то, чем всякий обладает. То, чем всякий обладал. Нет больше никакого Видения. Оно ушло… умерло.

Мои слова были резки, но меня это не волновало. Я никогда не забуду тот день… день, когда предстал перед Ариаканом, Главнокомандующим Армии Темной Владычицы, день, в который он возложил на меня руки. Поговаривали, что его мать была морской Богиней, и я верил в это. По моему мнению, он и выглядел так, как должен выглядеть Бог: мощный, мрачно-прекрасный, с властным взором и командным голосом.

Его люди подобрали меня на улицах Палантаса, ставших моим домом с тех пор, как война отняла у меня семью и жилище. Ариакан предоставил мне выбор: вернуться на улицы и жить среди воров и убийц, пока не стану таким же, и закончить, покачиваясь на виселице; или же присоединиться к его войску, стать одним из его рыцарей, познать и честь, и славу. Я помню, что его слова разозлили меня. Да кто он такой, чтобы предлагать мне подобный выбор? Кто он такой, чтобы говорить, какой будет или нет моя жизнь? Но я не смог противиться силе в его глазах. Я принял его руку, а он поцеловал меня и поприветствовал, и тут же был принесен меч. Я опустился пред ним на колени, а он возложил руки на мою голову и произнес молитву к Темной Владычице, к Такхизис… И вот тогда на меня снизошло Видение.

Видение походило на сон, но было со мной всякий раз, как я закрывал глаза, и в темную ночную пору, и в часы отдыха. Истинная магия Видения заключалась в том, что для каждого рыцаря оно было своим и открывало ему его собственную судьбу, его собственный путь к славе или смерти.

Но, как ни странно, я больше не мог вспомнить, каким было мое Видение.

Когда был убит Ариакан, когда Такхизис бежала из мира, с ними ушло и Видение, поскольку приходило от них и принадлежало им. Я был покинут с зияющей дырой в сознании, разрывом, не перестававшим беспокоить меня… я был похож на человека, обратившегося к цирюльнику, чтобы выдернуть зуб, а потом постоянно ощупывающего языком оставшееся пустое место. Я знаю, что Видение наполняло меня и ужасом, и удивлением. Но даже эти воспоминания ушли, и я понимал, что уже никогда не восстановлю их.

– Сожалею, - наконец произнес Бринон.

Его слова привели меня в бешенство. Он сожалел о том, что сказал? Или ему было жаль меня? Казалось, даже произнося подобные смиренные слова, он пытается дать понять, что лучше меня. Однако в его голосе звучало искреннее раскаяние, и пришлось признать, что я несправедлив.

– Не о чем тут сожалеть, - сказал я.
- Мне не нужно Видение. Я и так знаю свой ключ к славе. И приобрету ее довольно скоро, когда мы объединимся с драконом. С его силой и моим умом никто не осмелится встать на нашем пути.

– В другом месте мы были бы врагами, Кэл,- покачал головой Бринон, - и все еще можем стать врагами, но здесь и сейчас ты мой спутник, и мне не хотелось бы оскорблять тебя. И все-таки я еще раз скажу: ты заблуждаешься в своих намерениях. Что ты можешь предложить дракону? Что заставляет тебя считать, что ты можешь убедить его заключить с тобой союз?

– А что заставляет тебя думать, что если ты совершишь некий глупый героический поступок, то Паладайн устремится обратно в мир?

Бринон вздрогнул от этих слов, и я понял, что они разбередили в нем какую-то глубокую рану. Ну и ладно. У нас не было времени на это. Я взглянул на небо. Солнце перевалило зенит и уже начинало свой путь вниз.

– Давай двигаться, - сказал я, - если ты и в самом деле собираешься убить дракона.

Он помог мне встать на ноги, и мы снова стали подниматься на гору.

Мне стоило бы сильнее опасаться этого предательского склона после моего вчерашнего падения, но истощение уменьшило нашу осторожность, и было только вопросом времени, когда кто-либо из нас совершит ошибку.

Первым ее совершил Бринон.

Мы стояли на узком карнизе, под нами был обрыв в пять сотен футов. Может быть, он слишком устал, а может быть, просто стал слишком самонадеян. Так или иначе, но он начал подтягиваться на скальную полку над нами прежде, чем я смог направить его руки к лучшим опорам. Трещина, за которую Бринон попытался ухватиться, оказалась недостаточно глубокой. Его пальцы не смогли погрузиться в нее как следует, чтобы удержать его вес. Соламниец неудачно свалился обратно на узкий карниз. Его стопа заскользила к краю пропасти, а руки взмыли в попытке обрести равновесие. Но найти его не смогли. Он повалился назад.

«Нет!»

Не знаю, кричал я вслух или про себя - это не имело значения. Как бы ни было неприятно признаваться в этом, я нуждался в Бриноне. Я бросился к нему. Боль пронзила мою сломанную ногу, но мне было все равно. Я вытянулся так, как не считал возможным для человека, так, что у меня выскочили суставы. Мои пальцы скользнули по горячему металлу его нагрудной плиты… а потом уцепились за выступ на побитой стали. Я всем весом откинулся назад.

Соламнийский Рыцарь подтянулся вперед, на выступ, где мы остановились. Я в свою очередь споткнулся, почувствовал, как моя нога болезненно подворачивается, и упал на бок. И прежде чем смог остановиться, покатился к краю пропасти.

Я заскреб в поисках чего-либо, без разницы чего, что могло бы остановить мое падение, но кругом был только гладкий камень. Наконец, уже срываясь в пропасть, я нащупал трещину в скале, ухватился и удержался. Плечо взорвалось огнем, когда мое тело дернулось и остановилось. Я покачивался в воздухе, удерживаясь на одной руке. Под моими болтающимися сапогами было пять сотен футов пустоты, а еще ниже - острые камни.

Моя ладонь стала скользкой от крови, а руку пронзила боль. Долго мне было не продержаться. Но тут надо мной появилась тень.

– Бринон!

Я даже смог это прокричать. Тут было чем гордиться.

Молодой рыцарь шарил по краю пропасти, пытаясь найти меня. Упав, он рассадил себе лоб, и теперь по нему стекала кровь, впитываясь в уже покрытую коркой повязку.

– Левее!
- кричал я.
- Дальше!

Заскользили влажные от крови пальцы. Оставалось всего несколько мгновений, не больше. Его рука приблизилась до расстояния в дюйм, отодвинулась, а потом, будто ведомая невероятным инстинктом, скользнула обратно.

Есть!

Прямо в тот момент, когда мои пальцы выскользнули из трещины, Бринон ухватил мое запястье, а затем подался всем весом назад и втянул меня на уступ.

С минуту мы пролежали там, переводя дыхание. Наконец он заговорил:

– Ты как, Кэл?

– Жить буду, - откликнулся я, баюкая разбитую руку.

Облегчение на слепом лице было искренним. Так или иначе, даже не знаю почему, но это смягчило мою боль.

Я все еще был потрясен тем, что чуть не упал, но смог выпить немного воды, а Бринон поправил мне шину. После этого я снова был готов к восхождению.

Мы опять начали взбираться на пик. Скоро это стало походить на игру, хотя и смертельно опасную, и каждый раз, когда мы обходили качающуюся глыбу, или выживали после схода осыпи, или избегали падающего валуна, был триумфом, победой, подтверждавшей, что мы сильнее и лучше этой проклятой кучи камней. И вскоре, разбитые, но непобежденные, мы уже со смехом прокладывали свой путь в гору.

Внезапно Бринон оборвал веселье. Кривизна пика в любом направлении теперь была очевидна. Мы почти пришли.

– Знаешь, а я думал, что ты ушел, - сказал он.
- Спустился вниз после того, как спас меня от падения.

На мгновение я умолк. А потом, к собственному удивлению, усмехнулся.

– Так просто тебе от меня не избавиться, Рыцарь Соламнии, - сказал я.

Не знаю почему, может быть просто привыкнув к боли в ноге, но в тот момент я снял руку с его плеча и сжал его ладонь - и таким образом мы вместе прошли эти последние мучительные шаги.

Мы достигли вершины, когда солнце уже умирало в море кровавых облаков.

Сначала я ничего не мог разглядеть. Вокруг нас вился песок. Но потом ветер переменился, проделав прореху в пыльном покрывале, и в этот момент я впервые увидел дракона Краснокаменной.

Он был огромен. Я видел синих драконов, верхом на которых элита Рыцарей Такхизис отправлялась в битву во время Войны с Хаосом, и тогда их вид наполнял меня страхом и трепетом. Но этот зверь был раз в пять больше, чем самый огромный из них. Он протянулся через всю вершину горы и был таким же красным, как и камни, в честь которых было названо это место. Зазубренный гребень бежал по его спине, подобно ряду ржавых ножей, крылья были плотно сложены вдоль поджарого, угловатого тела, массивная голова покоилась на куче щебня, а отверстая пасть была достаточно велика, чтобы в ней мог целиком поместиться человек.

Мы остановились под прикрытием валуна. Дракон был не более чем в тридцати шагах от нас. Моя рука выскользнула из ладони Бринона.

– Что случилось?
- спросил рыцарь.

Я промолчал.

Он резко втянул воздух и ухватился за рукоять меча.

– Ты его видишь, да?

– Да, - прошептал я.

В моем горле комом встал страх. Я закрыл рот и попытался сглотнуть. Думаю, что какая-то часть меня не верила, что мы действительно найдем его. Но именно ради этого я добрался сюда, я прошел Бездну не для того, чтобы теперь отступить. Кроме того, тварь могла в любой момент повернуть огромную, клинообразную голову и обнаружить нас. Поэтому, так или иначе, пора было заканчивать. Я сделал шаг.

Рука Бринона метнулась вперед и вначале ухватила воздух, но потом нашла мое плечо.

– Что ты делаешь, Кэл?
- произнес он хриплым голосом.

– Отпусти.

– Нет… ты не можешь и в самом деле желать этого.

– Говорю тебе, отпусти меня, Бринон. Я должен поговорить с ним.

– И что ты собираешься сказать?
- Его хватка стала крепче.
- Какие слова ты собираешься использовать, чтобы убедить дракона не отделить твою плоть от костей в тот же миг, как он увидит тебя? Скажи их мне прежде, чем пойдешь, Рыцарь Такхизис.

Я открыл рот, но не смог выдавить ни звука. В течение долгих мгновений мы стояли так, замершие и безмолвные, лишь ветер свистел в каменных россыпях. Потом соламниец медленно покачал головой.

– Ты не собираешься заключать с ним сделку, не так ли?
- прошептал он.
- В действительности ты не за тем пришел сюда. Ты надеешься, что он убьет тебя. Разве не так?

Что я мог сказать в ответ? Странно, я не мог вспомнить Видение, но помнил лицо каждого человека, которого убил во имя Темной Владычицы. Каждый цепенел на миг от ужаса, или муки, или недоверия, когда я вытягивал свой окровавленный меч из внутренностей. Видения больше не было, но это… это навсегда останется со мной.

Думаю, что в итоге я рассмеялся, но смех мой был полон горечи.

– Бринон, Ариакан сказал, что собирается спасти меня. Но думаю, что вместо этого он наслал на мою голову проклятие.

На мгновение соламниец смолк. Будь у него глаза, думаю, он заплакал бы. Затем выражение его лица внезапно изменилось. Теперь это был гнев. Праведный гнев.

– Нет!
- сказал Бринон. Его голос сорвался на крик, отразившийся от окружавших нас камней.- Нет, я не позволю тебе сделать это!

Рыцарь оттолкнул меня в сторону. А потом, прежде чем я смог остановить его, выхватил меч и вслепую попытался преодолеть футы, разделявшие нас и дракона. Я кричал, но Бринон не останавливался. Он споткнулся, упал, поднялся и упал снова, потом, опираясь на кровоточащие руки, все же встал на ноги - и покачнулся. Мне казалось, что дракон наверняка увидит, как он идет, развернется и набросится на него, словно кот на мышь. Зверь, однако, не реагировал. Я пошел следом, волоча сломанную ногу и с каждым шагом вздрагивая от боли. Наконец Бринон наткнулся на плечо дракона, закричал - о, это был бессловесный крик, в котором отразилась целая гамма чувств: ярость, ненависть, горе!
- и нанес удар.

Лезвие отскочило от шкуры дракона с чистым металлическим звоном.

Соламниец в замешательстве приоткрыл рот, а затем рубанул опять. И еще раз. И еще. Но всякий раз его клинок отлетал.

Несмотря на все это, дракон не двигался.

Думаю, мы оба одновременно осознали истину.

Бринон осел на колени. Поникнув головой, он оперся на рукоять зазубрившегося в дюжине мест меча.

В конце концов, я похромал до него и положил руку на шею зверя.

Скала - твердая, нагретая, монолитная.

Дракон Краснокаменной. Из красного камня. В тех историях, что рассказывают люди, всегда есть зерно истины. Но только зерно. Мне стоило бы догадаться. Не было здесь никакого дракона. Только груда камней с похожими очертаниями, и этого было достаточно, чтобы пугать сбившихся с дороги путников, достаточно, чтобы заставлять их рассказывать истории рыцарям, в должной мере глупым и терпеливым - готовым выслушать.

Я присел возле Бринона.

– Думаю, ни один из нас не получил того, чего хотел, не так ли?

Рыцарь не ответил. Казалось, он погружен в молитву.

– Итак, наш дракон, как выяснилось, лишь груда камней, - внезапно разозлился я.
- Ну и что? Пускай другие волнуются о Богах, Бринон. Пускай другие совершают героические поступки.

– Нет. Ты не понимаешь.
- Он выдыхал слова, словно утопающий - пузыри.
- Это должен быть я.

– Почему, Бринон? Почему это должен быть ты?
- Я изучающе вгляделся в его слепое лицо.

Он покачал головой. Нет, этого было недостаточно. Я сжал кулаки и ударил по твердой броне, сковывавшей плечи соламнийца.

– Почему ты, Бринон?

В течение долгого времени он молчал, и мне почудилось, что он вообще не станет отвечать. Я опустил руки. Наконец рыцарь тихо заговорил, и на его лице, перетянутом окровавленной тряпкой, больше не было того выражения праведности, которое оно носило со времени нашей встречи.

– Мы были посреди сражения, когда это произошло, - сказал он.
- Восточное Лемиша. Мы с братьями, по большей части Рыцарями Розы и несколькими Рыцарями Короны, обнаружили отряд Рыцарей Такхизис. Рыцари Тьмы превосходили нас числом четыре к одному. Мы знали, что, напав на них, наверняка погибнем. Они нас не видели, да и местность была холмистой. Мы могли ускользнуть, и они бы нас не заметили. Но это было бы проявлением трусости. Командир приказал нападать. Может быть, достаточно и славы, когда победа невозможна.

«Нет,- подумал я,- недостаточно». Но вслух ничего не сказал и позволил ему продолжать.

– Меня поразили вопли.
- На его лице отразилось воспоминание о пережитом кошмаре.
- Думаю, что не представлял их себе до того. Я знал, что будут крики и лязганье мечей. Но повсюду слышались вопли умирающих. Я никогда не думал, что человек может так кричать.

– Это было твое первое сражение, да?
- спросил я. Он не ответил на вопрос, но в этом и не было необходимости.

– Битва переливалась то туда, то сюда - словно море. Внезапно все закрутилось вокруг меня, и я оказался рядом со своим командиром. Он с трудом бился с двумя рыцарями, сдерживая их, несмотря на свои раны. Затем он заметил меня и призвал на помощь. Но я просто стоял на месте. Не мог даже пошевелиться. Как будто был статуей. За исключением глаз. Глаза, будь они прокляты, продолжали работать. Они видели все. Командир с рыком обрушился на одного из Рыцарей Тьмы и убил его, но споткнулся и упал на колени. Другой враг встал над ним и занес меч.

Я не мог оторвать от Бринона пристального взгляда. Его плечи дрожали.

– Это было бы так просто, - шептал он.
- Рыцарь Тьмы раскрылся, подставил бок. Все, что мне надо было сделать, так это ткнуть мечом. Но я не смог… Страх… Я весь окаменел - за исключением глаз, моих проклятых глаз. Враг усмехнулся мне в лицо. Думаю, он чувствовал, что я ничего не сделаю. Он взмахнул мечом и отрубил моему командиру голову. И в этот миг я снова смог двигаться. Я повернулся и побежал. Рыцарь Тьмы бросился за мной. Я понял, что в любую секунду могу почувствовать его клинок меж лопаток. И вот тогда это произошло, - испустил он хриплый вздох.
- Небо потемнело. Земля затряслась. В этот миг все мы, Рыцари Соламнии, почувствовали, как сила нашего Бога, Паладайна, оставляет нас. Битва обернулась Хаосом. Во все стороны разбегались люди, и я тоже бежал. Бежал, пока земля не прекратила трястись, а я оказался один. Больше я не встречал никого из своих друзей.

Я покачал головой, меня поташнивало от его истории. Я слишком хорошо знал все ужасы сражения, видел, как они разбивали дух юных и невинных, сталкивавшихся с ними впервые. Людей вроде Бринона. И все же в его рассказе было кое-что обеспокоившее меня. Нечто, не казавшееся правильным. А потом, внезапно, меня осенило:

– Но твои глаза, Бринон… Второй Катаклизм начался прежде, чем тебя нагнал Рыцарь Тьмы. Сражение было кончено, и ты бежал. Так как же ты был ранен?

Он опустил голову. Мгновение я смотрел на него, а затем вспомнил.

«Как будто бы был статуей. За исключением глаз. Глаза, будь они прокляты, продолжали работать. Они видели все».

– Ты сделал это сам, да?
- ужаснулся я.
- Твои глаза! Во имя всех ушедших Богов, ты же сам сделал это!

– Разве ты не понимаешь, Кэл?
- очень тихо произнес соламниец.
- Это была моя вина. Именно мой трусливый поступок оскорбил Паладайна и отвратил его от мира. И именно поэтому я пришел сюда, чтобы совершить достойный подвиг. Мне казалось, что если я убью дракона, то Паладайн будет удовлетворен и вернется на Кринн.
- Несчастный затрясся от рыданий.
- Вот только нет здесь никакого дракона, и не совершить мне достойного подвига. Я потерпел поражение.

Бринон снова склонил голову к эфесу меча. Каким-то образом мне удалось встать, и я навис над ним, стоящим на коленях. Меня затопила волна отвращения. Я стер с лица слезы и выплюнул, как получивший сокрушительный удар в челюсть выплевывает зубы:

– Бедняга Бринон! Ты так хотел, чтобы дракон спас тебя, а получил только меня.

На мгновение рыцарь замер. Я начал разворачиваться, собираясь уйти. И тогда он вскинул голову и произнес только одно короткое слово:

– Да…

После этого соламниец поднялся на ноги и подхватил клинок.

– Что ты делаешь, Бринон?
- прищурился я.

– Разве ты не понимаешь, Кэл?
- Он ковылял на звук моего голоса.
- Паладайн дал мне еще один шанс показать себя. Я струсил и сбежал от Рыцаря Тьмы, с которым должен был сразиться. Но вот ты здесь - еще один Рыцарь Такхизис. Почему же я не понял этого раньше? Не с драконом я должен биться!
- Он воздел меч и сделал еще один шаг в мою сторону.
- С тобой!

Я выругался и обнажил свой сломанный клинок - и того, что осталось, было более чем достаточно.

– Не будь глупцом, Бринон, - бросил я.
- Ты слеп. Если подойдешь, я вмиг перережу тебе глотку.

Он шагнул ближе. На слепом лице отражался экстаз. Это казалось безумием.

– Делай то, что должен сделать, Кэл.

И тут я понял, чего хочет соламниец. Только одним способом мог он спастись, только одним способом мог искупить то, что, по его мнению, совершил.

– Нет, - презрительно произнес я, - я не стану тебе помогать.
- Я отбросил меч, и он загремел вниз по склону.
- Если тебе так хочется, можешь ударить меня - мне все равно, - но я не собираюсь участвовать в твоей игре.

На мгновение Бринон застыл передо мной, как статуя. А потом благоговейно прошептал:

– Прости его, Паладайн.

Слишком поздно сообразил я, что он собрался сделать.

Рыцарь перевернул меч, ухватив его за лезвие, и ударил меня рукоятью. Мои руки рефлекторно перехватили оружие, когда оголовье коснулось нагрудной пластины. В тот же миг Бринон, стиснув зубы, всем телом рванулся вперед и сжал меня в объятиях, словно давно потерянного и вновь обретенного друга. В этом жутком единении мы простояли какое-то время. Наконец он улыбнулся и выдохнул:

– Спасибо, Кэл.

А затем кровь хлынула у него изо рта.

Звезды растворились в грифельно-сером небе. Я смотрел на далекий горизонт. Начинался рассвет.

Я положил последний камень на вершину каменной насыпи, которую сделал для Бринона. В конце концов, он получил то, чего хотел, и я мог лишь надеяться, что он упокоится в мире и что, может быть, где-то там вновь соединится со своим Богом. Сам же я теперь был один. Такхизис и Видение оставили меня. Но почему-то это больше не причиняло такого беспокойства, как раньше. Мне больше не нужна была помощь ни Такхизис, ни Ариакана, ни даже Бринона.

Мне предстояло помогать себе самому. Потом наступил рассвет, открывший взору изуродованную землю внизу. Пройдет еще немало времени, прежде чем Кринн исцелится от ран, причиненных безумием Богов и людей. Но Боги ушли, а мы, те, кто остался, все еще обладали властью выбирать грядущее. Мир умирал не в первый раз. Только, возможно… возможно… в последний.

Я подтянул шину на ноге и начал спускаться.

УРОКИ ЗЕМЛИ Линда П. Бейкер

В конце весны Чизлев, Природы и Зверей Богиня,

Сезоны Приносящая, вдохнула глубоко

И сдерживала выдох, покуда воздух не стал сух и жарок,

И дунула затем на лик Кринна.

Поэма сильванестийцев,

записанная после Второго Лета Хаоса

Сухие листья хрустели и ломались под тяжестью тела Кэйларрана, когда он устраивался рядом с командиром патруля. Тяжело вздохнув, Кэйларран снял лук с плеча и поерзал, пытаясь занять более удобное положение на пологом склоне.

Командир Элиад не обратил внимания на его появление и продолжал осматривать раскинувшуюся перед ним часть Леса Квалинести, прищурив миндалевидные глаза так, что они почти превратились в щелочки.

Кэйларран рад был оставить Элиаду и его патрулю поиски следов врага. Взмокший и измученный жаждой после длительного утреннего перехода, он куда больше был заинтересован в том, чтобы снять усталость в плечах и спине и глотнуть прохладной воды из бурдюка, переброшенного через плечо.

Он недоверчиво покачал головой, изворачиваясь, чтобы вытянуть бурдюк из-за спины. Кэйларран, сын и внук сенаторов Квалинести. Как смеялись бы друзья, если бы увидели его сейчас, в составе патруля Элиада, пробирающегося по огромному лесу в «поисках» вражеских войск, осадивших его город, Квалиност!

Для большинства знакомых ему квалинестийцев эльфы в этом патруле и эльфы, оставшиеся в лагере Тессиль, были предателями собственного народа, отступниками, следующими за вождями, которых не желали более видеть в их родных странах.

Кэйларрану, никогда не встречавшемуся с изгнанниками до своего появления на их стоянке, они не показались слишком плохими. У них не было ни рогов, ни бородавок, ни зеленых зубов. К тому же они были весьма вежливы для сильванестийцев. Но, предположил он, кочевая жизнь отступников, перемещавшихся от лагеря к лагерю, подобно скитающимся бродягам, должна была выбить из этих эльфов хоть немного высокомерия.

Тессиль были родственной сильванестийцам, независимой группой, последовавшей в изгнание за своей королевой Эльханой Звездный Ветер и ее мужем Портиосом, бывшим Беседующим-с-Солнцами Квалинести. У Кэйларрана было недостаточно полномочий, чтобы достоверно знать, зачем Сенат Квалинести согласился встретиться с изгнанником Портиосом и послал к нему в эти дебри сенатора Идрона из рода Эстфэлас, но он много размышлял над этим вопросом. Узреть отверженного темного эльфа во плоти… было не тем заданием, которое он представлял себе, когда был отдан в учение Идрону, сенатору Квалинести.

Кэйларран потягивал воду из своего бурдюка. Она была теплой и, судя по привкусу, взятой из ручья с песчаным дном в лагере Тессиль. Усталость отступила вглубь его тела. Кэйларран снова поменял позу и попытался высвободить сухую веточку, зацепившуюся за подол туники. Под его коленом захрустели листья.

На сей раз Элиад обратил на Кэйларрана внимание. Командир патруля даже не пытался скрыть свое раздражение, призывая к тишине резким движением руки. А потом, без единого слова, вернулся к изучению раскинувшегося под ними моря древесных крон.

Шелковая туника Кэйларрана липла к ребрам и спине, удерживаясь там на клею из пота и пыли. Не менее липким был и его язык, и вода ничего не смогла с этим поделать. В его левый сапог попал камушек, а в правый - два листа. Кэйларран целый день стойко переносил неудобства, безмолвно тащась за Элиадом, выполняя отданные им приказы так, словно был одним из его солдат. Но этот нетерпеливый жест командира переполнил чашу терпения - его лицо залила жаркая краска смущения.

– Я не виноват в том, что этот лес сух, как пустыня, - огрызнулся Кэйларран.

– Зачем утруждать себя призывами к тишине?
- театральным шепотом, но достаточно громко, чтобы он мог услышать, вопросил мягкий женский голос.
- Они же шумят, словно стая хобгоблинов.

Кэйларран не обладал сильванестийским ростом Элиада, а говорившая эльфийка стояла за спиной командира патруля. Кэйларрану пришлось вывернуть шею, чтобы увидеть обладательницу голоса, - когда он шевельнулся, захрустели листья. Их взгляды встретились, и он оказался настолько изумлен, что чуть не отдернулся назад.

Лицо эльфийки напоминало маску из-за своей высокомерности; было очевидно, что говорила она именно о нем, а не о других патрульных, производивших так много шума.

Кэйларран осмотрел ее лицо - от коричневого ворота до каштановых волос, от одного заостренного уха до другого. Каждый обнаженный дюйм ее кожи, включая тонкие руки, был покрыт серыми, зелеными и коричневыми петельками и завитками, характерными для эльфов Каганести. Он скривил губы. Ни один сильванестиец, даже отступник, не стал бы так уродовать свое тело.

Он не замечал, что среди Тессиль были и Диковатые Эльфы. Они были почти нецивилизованны и обитали в лесу, словно дикие животные. Даже отступники-сильванестийцы имели больше самоуважения.

Элиад повел изящной головой сначала в одну сторону, потом в другую, словно взвешивая ее слова. Несмотря на то, что внешне патрульные проявляли себя только как тени, перелетающие от одного дерева к другому, раздававшиеся шорохи и хруст отчетливо передавали шаги.

Командир пожал плечами и сказал в пространство, словно не обращаясь ни к одному из своих спутников.

– Они стараются. Невозможно двигаться бесшумно, когда все так пересохло.
- Он коснулся земли рядом с собой, и листья хрустнули под его изящными пальцами.

– Я могу, - парировала эльфийка с дерзостью, которую Кэйларран ни за что не стал бы терпеть от раба-Каганести.

Но прежде чем он смог упрекнуть ее, Элиад вновь призвал к тишине и жестом приказал Диковатой Эльфийке наблюдать за лесом под ними.

Пожав плечами, та вернулась к осмотру крон.

А Кэйларран - нет. Он коснулся листьев кончиками пальцев, как только что сделал Элиад. Звук заставил его вздрогнуть. Кэйларран всей кожей чувствовал, как пересох лес. Гнетущая летняя жара, худшая из тех, что мог припомнить даже самый старый эльф, ложилась бременем на кроны огромных деревьев и плечи всех тех, кто блуждал под ними.

Даже его нетренированным глазам было заметно, как страдает этот потрясающий лес. Прежде листья были такими густыми и широкими, что заслоняли солнце. Но сегодня Кэйларран со своей позиции на холме мог видеть все, вплоть до плеч Харолисовых гор, скрывавших эльфийский город Квалиност. На его неопытный взгляд, не было никаких признаков ни движения, ни солдат.

– Ничего, - тихо пробормотал Элиад.

– Звучит так, словно ты разочарован, - сказал Кэйларран.
- Надеюсь, у тебя нет желания найти признаки армии Темной Королевы?

– Нет, конечно, нет. Я надеялся на то, что будет какой-нибудь след патрулей Портиоса. Надеялся, что они пойдут этим путем и наш патруль будет удостоен чести сопровождать Портиоса на встречу.

– А предполагалось, что Портиос пойдет этим путем?
- Кэйларрану стало интересно, сильно ли будет отличаться вождь изменников от того, каким он помнил его в качестве Беседующего-с-Солнцами. Трудно было представить себе изящного, высокомерного Портиоса живущим в примитивном лагере Тессиль в палатке из шкур.

– Я предполагал, что именно так и будет, - пожал плечами Элиад.
- Иначе, зачем было посылать с нами тебя, если не как посланника?

Кэйларран был так удивлен этой идеей, что не нашелся что ответить. Ему еще никогда не давали такого ответственного задания. Конечно, если бы дело обстояло так, Идрон сказал бы ему.

– Не думаю…

Кэйларран внезапно замолчал, услышав зов, похожий на щебет. Патрульные замерли. Вокруг была тишина, только листья шелестели на ветру. Затем зов прозвучал снова.

Элиад резко повернулся на звук. Он сделал жест в сторону Каганести и указал, куда ей идти. Затем кивнул в направлении, которое выбрал для себя.

Не делая лишних движений, Диковатая Эльфийка спустилась вниз и исчезла из виду. Элиад скопировал ее крадущуюся походку и побежал направо, мимо Кэйларрана.

Кэйларран осмотрел верхушки деревьев и лес позади себя. Он ничего не видел и не слышал. Не было никаких признаков Рыцарей Тьмы Лорда Ариакана, никаких следов почетного караула отступника Портиоса.

Слева, там, где исчезла Каганести, виднелся сухой, пыльный разлом, который всего лишь несколько недель до этого был ручьем. В месте, где он проходил мимо трех осин, подлесок до сих пор оставался зеленым и отбрасывал густую тень.

Эльфийка остановилась на берегу и присела. Она была достаточно близко, чтобы Кэйларран мог чувствовать исходящий от нее цитрусовый аромат, мешавшийся с запахом суглинка. Украшавшие кожу завитки и туника цвета молодых листьев делали женщину почти невидимой на фоне коричневых, зеленых и серебристых красок леса.

Кэйларран подался назад, понимая, что легко различим. Внезапно он осознал, что его лазурная туника выделяется, подобно маяку.

Когда он отодвинулся, возле его щеки задрожали, а затем яростно зашумели листья. Поднялся резкий сухой ветер. Гром рокотал прямо над головой. Солнце исчезло.

Менее чем на расстоянии вытянутой руки от лица Кэйларрана начали сворачиваться листья. И не успел он моргнуть, как они из ярких и сочных стали коричневыми и ломкими, опадая с внезапно почерневших и задымившихся ветвей. Какой-то миг Кэйларран оставался на месте, слишком потрясенный неестественным жаром, чтобы двигаться.

Потом он, с криком отбежав от странного жара, на локтях и коленях прополз по руслу ручья.

Мир вокруг обернулся кошмаром: огонь, жара и пронзительные вопли патрульных. Элиад орал, пытаясь внести порядок в этот хаос. Ветер хлестал высокие деревья так, словно они были стеблями пшеницы в открытом поле.

И драконы!

Ужасные, ужасные драконы! Кружащие и парящие над вершинами деревьев. Затмевающие солнце. Ревущие. Извергающие гибельное дыхание мощными залпами. Они носились столь быстро, что их невозможно было точно сосчитать - может быть, пять, может быть, пятнадцать.

Нападение было сосредоточено на вершине холма по правую руку от Кэйларрана. Его окутывал страх, казавшийся материальным и настолько густым, что он мог чувствовать его. Кэйларран развернулся, чтобы убежать, убраться подальше от кричащих тварей как можно скорее.

Но прежде чем он смог поднять ногу, Каганести схватила его за руку.

– К Элиаду!
- закричала она. Ее пальцы болезненно вцепились в его предплечье; она всем телом повисла на нем.

Слишком напуганный, чтобы делать не то, что велят, Кэйларран последовал за ней. Побежав на голос Элиада, он увидел, как на них надвигается стена драконов, мчась сквозь верхушки деревьев, распихивая осины, катясь в его сторону, словно грозовая туча. Доспехи их наездников синевато и смертоносно поблескивали на солнце.

Душу Кэйларрана затопил страх, такой же темный, как и надвигающаяся туча драконов, и сокрушил всякие представления о верном и ошибочном, спутал верх и низ.

Впереди, сквозь деревья, он увидел Элиада. Сильванестиец встал на изготовку, когда мимо него проносился дракон, поднял руки и пронзительно прокричал вызов. Так он и умер, с протянутыми к небу руками, мгновенно сгорев дотла.

Крик разведчицы-Каганести был подхвачен и унесен ревом пожара. Кэйларран увидел, как ее рот раскрылся в вопле ужаса. Потом женщина развернулась и побежала к другой группе эльфов, на ходу стягивая с плеча лук.

Каждый мускул в теле Кэйларрана хотел последовать за ней, но ноги приросли к земле, а взгляд приклеился к тому месту, где всего лишь мгновение назад жил и дышал отважный эльф.

Сверху низвергнулся огонь, испепеляя уже и так почерневшую и обуглившуюся листву. Жар высосал из легких Кэйларрана весь воздух и нагревал землю до тех пор, пока его ноги не оказались поставлены перед выбором - начать двигаться или испечься.

Он побежал, мечтая о глотке свежего воздуха.

Он был ослеплен страхом, оглушен ревом огня и драконов над ним, напуган скрипом и хлопаньем кожистых крыл.

За его одежду и руки цеплялись ветви, страх сжимал сердце. Кэйларран перепрыгнул сухой ров и, приземлившись на другой стороне, побежал. Потом одолел небольшой подъем и зигзагами помчался меж деревьев. Но удары крыльев и свист поднятого драконами ветра продолжали шуметь в кронах позади него.

Ветвь поймала рукав туники Кэйларрана и, прежде чем оторвать его, полностью развернула эльфа, обдирая кожу и плоть. Тунику окрасила кровь. От запястья до колена запульсировала боль, побуждая его бежать с еще большей скоростью.

Кэйларран быстро взобрался на небольшой холм и скатился вниз, врезавшись в ствол дерева. Его сердце так тяжело билось, что он чувствовал гул крови в ушах, взгляд застилала красная пелена. И, тем не менее, шум драконов следовал за эльфом. Пламенея и крича, приближались они, растянувшись и на восток, и на запад, и на юг.

Скрыться было негде. Скорости для побега тоже не хватало. Надежды не оставалось. Кэйларран опустился на землю и захныкал от боли, страха и позора.

Синий дракон стрелой промчался над ним в сторону лагеря, где Идрон ждал встречи с Портиосом, и разум Кэйларрана стремительно погрузился в черное безумие.

Геллаль, глава Дома Тессиль, стояла возле Идрона, сенатора Квалинести, наблюдая, как тот медленно поворачивается, осматривая лагерь. Она знала, что Идрон нетерпелив.

Портиос опаздывал на встречу уже на два дня, а каждое мгновение, проведенное Идроном вне Квалиноста, увеличивало угрозу для него… угрозу со стороны Рыцарей Тьмы, угрозу того, что его отсутствие вызовет вопросы у его собственного народа. Промедление увеличивало опасность для его города, осажденного войсками Лорда Ариакана. Но Идрон хорошо скрывал свое нетерпение.

Хотя Идрон и был из Квалинести, Геллаль он очень нравился. Со своими глазами цвета золотого эля и мерцающими медовыми волосами, он казался слишком красивым для мужчины. И слишком вежливым для того, чтобы быть сенатором Квалинести.

Лагерь располагался между лесом и грязной струйкой ручья. Палатки, поставленные вдоль тенистой стены леса, были расположены достаточно близко, чтобы называться лагерем, но вне досягаемости для пекущего солнца.

– Последний наш лагерь располагался под защитой гор. Так глубоко жара не проникала.

– Вы часто передвигаетесь?

Было понятно, что Идрон задал этот вопрос лишь из вежливости и его мысли заняты чем-то другим. Он был на добрых две ладони выше Геллаль и смотрел на юг прямо над ее головой.

– Как диктует необходимость.
- Она подняла голову и посмотрела вверх, в его хмурое лицо.

– С какого направления должен прийти темный эльф?
- требовательно спросил сенатор, все еще не отводя взгляда от леса.

– Мы не знаем.

– Ты не знаешь!

– Нет. Перемещения Беседующего-с-Солнцами открыто не обсуждаются.

Идрон поглядел на женщину со смесью удивления и жалости.

– Моя леди, мне казалось, Беседующим-с-Солнцами является Гилтас, - сказал он вежливо, но твердо.

Геллаль собралась было резко парировать, но обуздала свой темперамент. Идрон был гостем в ее лагере.

– Передвижения Портиоса открыто не обсуждаются по очевидным причинам.

– Откуда ты тогда знаешь, что он вообще собирается появиться?

– Мне очень жаль, что тебе приходится ждать, сенатор, - холодно извинилась женщина, - но Портиос дал слово. Он будет здесь.

Идрон учтиво поклонился.

– Прости мне нетерпеливость, моя леди. Я не хотел тебя оскорблять. Просто эта встреча очень важна для наших народов. Если мы с Портиосом сможем прийти к какому-нибудь соглашению…

Геллаль кивнула, возвращая ему улыбку, как бы извиняясь за собственное поведение:

– Не за что просить прощения. Ты прав. Как бы мы ни различались, но вместе сможем достигнуть победы.

С последним произнесенным ею словом задрожали кроны деревьев.

Когда Кэйларран медленно обошел ствол дерева и появился на поляне, его поприветствовал металлический свист мечей и кинжалов, выскользнувших из ножен. Лунный свет засверкал на клинках эльфийских воинов, стоявших кругом у небольшого походного костра.

Кэйларран понял, что без защиты стражника, нашедшего его блуждающим в поисках лагеря Тессиль, эти клинки распустили бы его плоть на ленточки прежде, чем он успел бы заговорить.

Стражник назвал пароль, ухватил заколебавшегося Кэйларрана за руку и ввел его в круг света. Сталь зазвенела, когда воины вложили оружие обратно в ножны. Вокруг эльфа задрожал тихий ропот вопросов и комментариев, но Кэйларран почти не обращал на них внимания. Он споткнулся, и только рука стражника удержала его от падения.

– Где сенатор Идрон?
- проскрипел Кэйларран.

Слова причиняли боль, прокладывая путь через горло мимо раздутого языка. Стражник дал ему воды, но только глоток. Этого было недостаточно, чтобы смочить опаленный рот.

– Это же Кэйларран!
- произнес чей-то голос.

Кэйларран с усилием избавился от захвата стражника и отстранился.

– Где Идрон?
- снова спросил он, с трудом заставляя свой голос стать сильнее.
- Скажите мне!

– Пропал.

– Пропал?
- Кэйларран начал озираться, ожидая каким-либо образом найти среди столпившихся у походного костра аристократичное лицо Идрона. Конечно же, он должен был быть здесь! Просто эти глупцы, должно быть, не поняли, о ком он говорит.

– Сенатор!
- потребовал он снова.
- Сенатор из Квалинести!

– Кэйларран?
- прозвучал другой голос, мягкий и утомленный. Вперед вышла Геллаль. Ее длинные золотые волосы были растрепаны, а шелковая туника измята и запятнана кровью.

Чья это кровь? Неужели Идрон умер?

– Где он?
- прошептал Кэйларран, в этот раз мягче.

Геллаль сделала странный жест, медленно опустив руку вниз, но Кэйларран понятия не имел, что означало это движение. Может быть, сочувствие? Или недостаток сведений?

– Насколько мы знаем, твой сенатор жив.

Рука опускалась вниз, чтобы протянуть ему чашку. Вода в ней была тепловатой, с песчинками, но казалась слаще на вкус, чем любая другая, какую он когда-либо пил. Еще слаще были слова Геллаль, но они смущали.

– Насколько вы знаете?

– На лагерь напали Рыцари Тьмы верхом на драконах. Именно поэтому мы были столь удивлены, увидев тебя. Мы думали, что ты мертв, так же как и многие другие.

Лица обступивших их с Геллаль эльфов выглядели оцепенело и утомленно.

Кэйларран впервые оглядел лагерь. Даже в темноте было заметно, что на него напали и разгромили.

Палатки попадали, походные костры были раскиданы, а горшки для готовки перевернуты и разбиты.

– Нападавшие похитили сенатора Идрона,- продолжала Геллаль.
- Его увезли на драконе.

Новый страх сжал горло Кэйларрана так, что он едва мог дышать. Похищен! Он провел рукой по лбу. Его лицо было покрыто песком и стало маслянистым от сажи и пепла. Испачканная ладонь вернула звуки нападения и крики драконов над головой. Вспомнился обжигающий жар. Кэйларран откинул прочь эти мысли. Необходимо было собраться. Необходимо было думать.

– Вы должны отправиться за ним, - потребовал он.

Геллаль покачала головой даже прежде, чем он закончил говорить.

– Мы не можем помочь…

– У тебя здесь двадцать воинов!
- прервал ее Кэйларран, обводя рукой кольцо эльфов.

– Мы не можем, - твердо повторила женщина.
- Я понимаю твое желание спасти сенатора. Но здесь нет и нашего вождя. Первая наша обязанность - удостовериться, что он в безопасности.

– Вы не понимаете!
- настаивал Кэйларран.- Они похитили Идрона, сенатора Квалинести! Лучшим заложником был бы разве что сенатор Рашас или сам Беседующий-с-Солнцами!

– Ты прав, - посмотрела на него Геллаль, - но сначала я должна найти Портиоса. А потом мы пойдем на поиски Идрона.

– Я настаиваю, чтобы ты помогла мне. Идрон был здесь по твоей просьбе и под твоей защитой.
- Кэйларран говорил твердо, медленно, как будто объяснял ребенку.

– Я знаю, - вздохнула женщина.
- Я даже не могу выразить свое горе из-за того, что случилось. Но, возможно, ты прав. Мы должны что-то сделать.

Кэйларран почувствовал, что напряжение в плечах спадает, и только сейчас обратил внимание на то, как сильно сжаты его кулаки. Он расслабил пальцы и задрожал, когда кровь снова устремилась в них.

Геллаль повернулась и поискала кого-то в группе эльфов. Не обнаружив нужного лица, она шевельнула рукой, и один из стоявших рядом с ней воинов исчез в темноте. Мгновение спустя он вернулся обратно в сопровождении разведчицы-Каганести из патруля Элиада.

– Ты!
- Это слово сорвалось с губ Кэйларрана, словно камень, пущенный из пращи.

Геллаль протянула руку, приказывая Диковатой Эльфийке выйти вперед:

– Дариэль наш лучший разведчик. Если кто из нас и сможет найти твоего сенатора, так это она.

С лица эльфийки-Каганести была начисто смыта возмутительная раскраска, она смотрела на него глазами цвета янтаря, полностью отражавшими все те эмоции, что испытывал он сам: неприязнь, презрение, неприятие - все, кроме стыда. Кэйларрану показалось, что его лицо пылает так же, как лес во время нападения.

– Я никуда не пойду с этим трусом, - сплюнула Дариэль.

– Я не трус!
- Ладони Кэйларрана снова сжались в кулаки.

Каганести сверкнула кинжалами и снова сплюнула, прямо под ноги Геллаль:

– Этот трус пытался сбежать во время сражения, вместо того чтобы идти на помощь Элиаду.

Челюсти Кэйларрана напряглись так, что едва не хрустнули зубы. Стыд принуждал опустить плечи, но он не допустил этого. Квалинестиец вытянул вперед руки ладонями кверху и произнес:

– Да, сбежал, но я не трус. И готов бросить вызов любому из вас выстоять перед приближающимися драконами, выжигающими даже воздух, которым вы дышите. Я дипломат, меня обучали как гонца и посла, но не как воина. Я готов бросить вызов сильнейшему из вас, самому стойкому, выстоять перед лицом драконьего ужаса.

Каганести оскалилась. Кэйларран знал, что она устояла там, где он не смог. Он помнил, что она помчалась в бой перед тем, как он бежал. Но Диковатая Эльфийка ничего не сказала по поводу его объяснений.

Окружавшие квалинестийца эльфы сохраняли безмятежность, практически полное равнодушие. На их длинных, узких лицах не было ни малейшего намека на сочувствие или понимание.

Геллаль перевела взгляд с него на разведчицу, затем кивнула своим мыслям, словно заканчивая некий внутренний диалог.

– С тобой пойдет Дариэль, - объявила она.

Кэйларран вскинул голову. Его переполнял гнев, хотя он думал, что уже слишком оцепенел, слишком устал, чтобы снова испытывать подобные чувства.

– Ты собираешься послать только служанку из Каганести и дипломата, чтобы помочь сенатору Квалинести, хотя у тебя в наличии есть воины!

Диковатая Эльфийка шагнула к нему, кладя руку на рукоять крошечного кинжала, свисающего с ее пояса.

– Я никому не прислуживаю!
- прошипела она.

Геллаль остановила ее жестом, но слова обратила к Кэйларрану:

– Вы собираетесь сражаться друг с другом, в то время как враг наносит нам поражение? Дариэль наша лучшая разведчица. Наш лучший шпион.

Квалинестиец впился взглядом в Каганести, понимая, что именно ее обвинения отвратили Геллаль от любого дальнейшего предложения помощи, осознавая и то, что его собственные действия имели такой же эффект.

– Довольно!
- рявкнула глава Дома Тессиль.
- Дариэль знает, где расположен главный лагерь Рыцарей Тьмы. Это самый большой из их лагерей - и единственный постоянный. Это наиболее подходящее место, куда могли увезти такого важного пленника. Дариэль проведет тебя туда. Идрон, в конце концов, твой сенатор.

Кэйларран понимал, что, как бы его ни пугала перспектива снова столкнуться с драконами, он не может отказаться. Не может находиться в лагере отступников и показать себя менее отважным, чем они. С усилием, которое, как он понимал, было заметно всем, Кэйларран отступил назад и склонил голову.

Каганести села и угрюмо потупила взгляд, признавая свое поражение.

– Мы тоже пойдем за вами, как только найдем Портиоса.
- Геллаль повернулась к ним спиной. Другие эльфы исчезли вслед за ней, оставив этих двоих наедине.

Когда Кэйларран отправился в путь, не было еще никаких признаков солнца и лес окутывала чернильная мгла, но, тем не менее, стояла такая жара, какая нормальным летом бывает в полдень.

Квалинестиец выглядел совершенно иначе, чем день назад, и постоянно оглядывал себя на ходу. Вместо синей туники он надел позаимствованные тунику и штаны, которые были поношены, слегка помяты и покрыты пятнами цвета свежей земли и осин. Он нес легкий лук, скатанное одеяло, перекинутое за спину, и по меху с водой на каждом бедре.

В новой одежде он чувствовал себя неловко. Кожаная туника была жестче шелковых одеяний и тянула в подмышках, когда он поднимал руки. Вес скатки давил на плечи, а сапоги не подходили по размеру. И все же чуждое ощущение кожаной одежды на теле и тяжесть груза будоражили его так же, как поездка в палаты Сената, когда он был мальчиком.

Разведчица-Каганести, выглядевшая почти так же, как и за день до того, с изрисованным серыми и зелеными полосами лицом, обогнала его в таком темпе, что скоро скрылась из поля зрения.

Бурдюки били Кэйларрана по бедрам, когда пришлось перейти на бег, чтобы догнать ее.

– Мы должны оставаться вместе, - твердо, но любезно приказал он.

– Ты не мой командир. А я пытаюсь держаться достаточно далеко на тот случай, чтобы если кто услышит, как ты идешь, то не увидел бы еще и меня, - огрызнулась Дариэль.

Он впился в нее взглядом, но позволил уйти.

Разведчица же в должной мере сбавила шаг, чтобы он мог видеть, как она прокладывает путь среди деревьев. Казалось, она намеренно старается раздражать спутника. Дариэль находилась достаточно близко, чтобы Кэйларран мог видеть, как легко она движется, мог слышать (или, скорее, не слышать) ее шаги по сухому, ломкому настилу на земле.

И мог слышать собственные. Он не шумел, как она сказала днем ранее, словно «стая хобгоблинов». Но как один хобгоблин - точно. Маленький хобгоблин.

Несмотря на свое раздражение, Кэйларран целое утро старался научиться двигаться, как Каганести. Он сконцентрировался на попытках понять, что в точности она делает, чтобы скрывать свои шаги на хрустящей листве, и настолько погрузился в это занятие, что чуть не врезался в Дариэль, когда она резко остановилась у высокой осины. Он застыл и начал оглядываться, изучая лесные тени и чувствуя, как бешено бьется сердце, потом прошептал:

– Что случилось?

Не потрудившись ответить, Диковатая Эльфийка медленно обошла дерево, оглядывая его сверху донизу, затем вынула кусочек мягкого белого камня из мешочка на поясе и нарисовала на стволе линию на уровне глаз.

Когда она нацарапала наконечник, превратив пометку в стрелу, Кэйларран схватил ее за запястье.

– Ты что делаешь?
- На сей раз он уже не пытался сдерживать свой голос.

– Отмечаю направление, в котором мы пошли. Или ты думал, что Геллаль найдет нас с помощью магии?
- Она впилась взглядом вначале в него, а затем в руку на своем запястье.

Рывком высвободившись, Дариэль развернулась и пошла вниз по склону. Теперь Кэйларран мог спокойно следовать за ней - Каганести злобно крушила мертвые листья и прутья сапогами и проламывалась через низко нависающие ветки, совершенно не заботясь о тишине.

Определенно, сейчас разведчица шумела громче, чем один хобгоблин. Звук был бесконечно приятен, и Кэйларран держался позади, передвигаясь так тихо, как только мог.

Они достигли места, где было совершено нападение на патруль, к исходу дня, и Кэйларран остановился настолько резко, что скатка соскользнула с его плеча.

Каганести тихо вскрикнула - ее голос отражал ту же боль, какую чувствовал и он, увидев израненный лес. Может быть, Кэйларран и не был настолько же обучен выживанию в нем, как разведчица, но никто из Квалинести. как бы ни был он привязан к городу, никогда на самом деле не отделял себя от прекрасного леса, окружавшего его дом.

При виде выжженной земли душу Кэйларрана затопил гнев, который был не менее горячим, чем дыхание драконов, уничтоживших этот лес.

Квалинестиец остановился на краю обугленной просеки, не решаясь ступить на почерневшую землю. Там не осталось ни листьев, ни кустов - только сажа и зола. Где раньше стояли высокие, гордые осины, которые были старше самого старого эльфа - почти такими же старыми, как сам Кринн, - теперь торчали только обугленные пни, такие ломкие и безжизненные, что их мог разметать малейший ветерок. В этой пыли лежал прах друзей разведчицы. Не осталось ни аромата леса, ни запаха жизни. Если у этого смрада и могло быть название, то его стоило бы назвать черным. Мертвым. Почернела даже грязь, которая, высыхая от жара, превращалась в песок.

Каганести остановилась сбоку от Кэйларрана, словно тоже боясь ступить на изуродованную землю. Она почти касалась его руки плечом.

Кэйларран медленно опустился на колени и коснулся кончиком пальца мертвой земли. Она липла к коже, словно пудра. Серая пудра.

Квалинестиец поглядел на разведчицу и, хотя та отвернулась, успел заметить, как она пытается сморгнуть слезы. Его собственные глаза тоже затуманила влага.

– Они заплатят за это,- тихо сказала Дариэль.
- Даже если я умру при этом, они заплатят.

Ее страдания удивили его почти так же, как и собственная вежливость.

– Ты любишь этот лес так же сильно, как и квалинестийцы.
- За это отношение к лесу Квалинести он мог ей простить даже то, что она была свидетелем проявленной им трусости.

– Мой отец научил меня любви к лесу. Ко всем живым существам.

– Я слышал, что Каганести живут с лесом как одно целое. Конечно, в Квалиносте тоже есть Диковатые Эльфы, но они… - Он остановился прежде, чем сказал «прислуга», зная, что многим Каганести не нравилось то, что их братья были захвачены в рабство.
- В общем, они живут в городе. Не в лесу.

– Мой отец не был Диковатым Эльфом, - сказала Дариэль тихо.
- Он родом из Сильванести. Каганести - моя мать.
- Она ушла не оглядываясь.

Кэйларран был так удивлен, что остался там, где был, присев на краю выжженной полосы. Полукровка! Это было необычно. Какая же война должна была идти в душе разведчицы, рожденной дикаркой-Каганести от аристократичного сильванестийца?

Квалинестиец наблюдал за женщиной, пока та не исчезла за деревьями, потом снова посмотрел на картину разрушений. Это заставило его забыть о Дариэль. Кэйларран растер золу между пальцами, понимая, что вся долгая, долгая предстоящая ему жизнь не будет достаточным сроком для того, чтобы возродились эти величественные деревья.

– Да, - согласился он.
- Они за это заплатят.

Через миг Кэйларран последовал за Дариэль. Она выбрала путь, ведущий параллельно выжженной области, но так, чтобы та оставалась вне поля зрения, за вершиной холма, на котором они находились перед нападением драконов.

Когда квалинестиец нагнал разведчицу, она сидела позади высоких кустов, посматривая на верхушки деревьев так же, как и за день до того. Его сердце забилось быстрее, когда он присоединился к ней и осмотрел горизонт в поисках каких-либо признаков драконов.

– Нападение шло с севера, - указала Дариэль. Ее голоса оказалось достаточно, чтобы вернуть пережитый страх.

Кэйларран положил ладонь на руку женщины, чтобы успокоить ее. Диковатая Эльфийка отодвинулась, когда его пальцы коснулись ее, и на лице женщины отразилось явное отвращение.

Но это не оскорбило квалинестийца.

– Я видел их,- хрипло произнес он.- Они появились, словно из ниоткуда. Как призраки, поднялись из леса. Или как дым.
- Он громко, судорожно вздохнул.

– Они не были призраками. Явились они с севера. На севере, возле Реки Белой Стремнины, находится самый большой и практически постоянный лагерь Рыцарей Тьмы. Туда мы в первую очередь и пойдем.

Они двигались быстро, несмотря на опасный спуск с холма в долину, и еще быстрее, когда оказались на ровной земле. Пообедали на ходу - вяленой рыбой, захваченной из лагеря, кореньями и горсткой сморщившихся, практически иссушенных жаром ягод, собранных женщиной по пути; и хотя не сказали друг другу за это время ни слова, но теперь тишина казалась Кэйларрану не такой гнетущей.

В сумерках путники остановились у тонкой струйки, когда-то бывшей бурлящим ручьем. Квалинестиец погрузился в полудрему, усевшись между корнями дерева. И он подозревал, что женщина спала не крепче.

Они пополнили бурдюки и снова двинулись в путь еще до рассвета. Жара, едва спавшая за ночь, стала невыносимой, пока солнце еще только поднималось над лесом. После проведенной на земле ночи у Кэйларрана болело все тело.

Разведчица снова остановилась, когда солнце миновало зенит и тени немного удлинились.

– Что случилось?
- спросил Кэйларран, глядя, как она выбирает большую солнечную поляну между деревьями и присаживается на корточки.

Дариэль молча разворошила мертвые листья, устилавшие землю вокруг, потом вытащила из-под них палку длиной примерно с ее предплечье и осмотрела. Затем отбросила и выбрала другую.

– Что ты делаешь?
- требовательно спросил квалинестиец.

Женщина еще раз повторила свои действия, прежде чем ответить.

– Проверяю, правильно ли мы идем.

Каганести воткнула выбранную ветку в землю и принялась опять копаться в листьях, пока не вытащила небольшой камень, которым отметила границу тени.

Кэйларран развалился в скудной тени дерева неподалеку и потягивал воду из меха.

– И как это работает?

– А чему ты учился, пока другие дети познавали навыки выживания в лесу?
- спросила Дариэль сердито.

Ее слова вернули приятные воспоминания о счастливых утрах, проведенных в саду с матерью.

– Ты не поверишь, если я тебе расскажу, - усмехнулся Кэйларран.

Поскольку больше он ничего не стал говорить, Дариэль откупорила собственный бурдюк и тоже обосновалась под деревом.

– Когда тень немного сместится, я еще раз отмечу ее край. Если через две эти отметки провести прямую линию, то она будет проходить примерно с востока на запад. А самая короткая линия от основания палки к этой прямой будет указывать на север. Так я смогу определить, идем ли мы все еще на северо-запад, как должны.

Кэйларран воззрился на палку и тень так, словно они могли внезапно начать шевелиться, но потом понял, что делает, и сел на место. Злясь на себя, он был вынужден признать, что этот трюк его восхищает.

– Если отец учил тебя знаниям о лесе, то что ты узнала от своей матери?

Каганести колебалась, тщательно вглядываясь в его лицо. В ее глазах сквозила настороженность, появившаяся, как подозревал квалинестиец, после многих, многих лет вопросов со стороны чужаков.

Очевидно почувствовав к нему доверие, разведчица ответила:

– Мои родители вместе учили меня любви к земле. Моя мать была… отважнее всех, кого я когда-либо знала.

Кэйларран покраснел, услышав эту рекомендацию. Отвага. Он привык считать себя отважным. «И все еще продолжаю считать», - твердо сказал он себе. Посмотрев на Диковатую Эльфийку, он обнаружил, что та внимательно смотрит на него.

– Пожалуйста, продолжай.

– Да тут мало, что можно рассказать. Мои родители встретились во время Войны Копья. И погибли в борьбе с разрушениями, которые принес в Сильванести Лорак.

Кэйларран задержал дыхание. Он слыхал об ужасах, творившихся в прекрасных древних землях Сильваноста, когда его правитель попытался воспользоваться одним из принадлежавших Злу кристаллов, именуемых Око Дракона, для победы над армией Темной Королевы. И не было ни одного эльфа, который не оплакивал бы причиненный им вред.

– Именно поэтому я следую за Портиосом и Эльханой. Потому что они сражались за Сильванести. А теперь они бьются, чтобы спасти Квалинести. И я не могу позволить себе сделать меньше.

Кэйларран потупил взгляд. Он чувствовал себя пристыженным и наказанным, но решил стать не менее совершенным, чем она.

Кэйларран поднялся на локтях и посмотрел на лагерь. Дариэль, уже в четвертый раз, стащила его вниз и знаками показала, что он не должен поднимать голову.

Они лежали плашмя на небольшом возвышении восточное лагеря Рыцарей Тьмы. Поставленный на травянистом берету реки лагерь был шумным и полным солдат, одетых в серую броню войск Лорда Ариакана. Здесь явно часто останавливались. Чтобы расчистить место под палатки, срубили множество огромных деревьев. Их стволы были установлены частоколом вокруг лагеря, создавая надежную преграду.

Пока Кэйларран наблюдал, солнце почти село, оставив после себя только жаркое красное марево на западе.

– А где же драконы?
- прошептал он, отползая от Дариэль так, чтобы посмотреть с другой позиции.

Она последовала за ним, осторожно продвигаясь на локтях и коленях.

– Скорее всего, в горах. Но вон та большая расчищенная поляна выглядит как посадочная площадка. Нам стоит соблюдать осторожность, ведь они могут прилететь сюда. Они…

Дариэль неожиданно зашипела и схватила его за руку.

– Смотри! Там, возле той полосатой палатки. Разве это не Идрон?

Кэйларран встал на колени, чтобы посмотреть. В этот раз Каганести не пыталась остановить его. Фигура внизу была одета так же, как Идрон, и была по-эльфийски высокой и стройной. Она дважды обошла поляну по кругу и вернулась к полосатой палатке. Два стражника встали на посту у входа.

– Это он!
- прошептал Кэйларран.
- Я узнаю его походку!

Он лег на спину и с удивлением обнаружил, что его сердце бьется так, как будто он не ползал, а бегал вокруг лагеря.

– Итак, теперь мы знаем - он у них. Что дальше?

В те дни, которые ушли на путешествие, в потраченные на разведку часы он не позволял себе даже думать о том, что они могут не найти Идрона - или найти мертвым.

Квалинестиец закусил губу и уставился на тихо шевелящиеся листья над головой. Что теперь? Он был дипломатом, а не воином. Но не мог же он просто так пойти туда и начать переговоры о возвращении Идрона!

– Мы будем ждать, следить и надеяться, что твои люди появятся вовремя? Или вернемся к ним? Или ты вернешься к ним, а я пока останусь наблюдать?

Кэйларран посмотрел на Дариэль и понял по ее реакции, что задал все вопросы вслух. Даже под покрывавшими ее лицо завитками отчетливо проглядывало хорошо знакомое ему выражение.

– Нас только двое, - пояснил он.
- Ты думаешь, мы можем напасть на лагерь?

– Нет, но, возможно, мы сумеем прокрасться туда и освободить его.

– Что?

– Я могу проскользнуть в лагерь после наступления темноты. Его палатка находится не слишком далеко от леса. Мы можем прорезать отверстие позади палатки и вытащить сенатора до того, как они обнаружат пропажу.

Кэйларран обернулся и еще раз оглядел лагерь, его сердце забилось сильнее от дерзости этого плана. Он видел, что Дариэль может пробраться туда, мимо расставленных зигзагом палаток, скрываясь в тени.

– Разве тебе не кажется, что и ты можешь?
- Ее слова были похожи на вызов.

Квалинестийцу не верилось, что он хотя бы обдумывает эту идею. Но в то же время… что еще ему оставалось делать? Если он будет прятаться под деревом в ожидании, что ее племя спасет Идрона, его можно будет проклинать как дважды труса. А он не трус! Кэйларран расправил плечи, надеясь, что его воля окажется не слабее мускулов.

Дариэль безрадостно рассмеялась.

Он понял, что и в самом деле выглядит смешно - высокий и гордый, одетый в потрепанную кожу, с измазанным землей лицом и длинными пальцами, выпачканными в саже и меле. Чистый, городской аромат давно пропал под потом и грязью. Но квалинестиец был готов доказать, что Каганести не права.

– Я могу сделать это.
- Он энергично кивнул.

Их взгляды на мгновение встретились. Лицо Дариэль внезапно стало серьезным.

– Почему ты сбежал… на самом деле?

Кэйларран шумно втянул воздух.

Ее немигающий, оценивающий и вопросительный взгляд был так настойчив, что он не осмеливался отвести глаза. Или не ответить.

– Не знаю. Когда я увидел, как кустарник охватывает пламя, меня обуял ужас перед драконами. Он был словно… словно что-то живое. Словно оживший туман. Помню, что должен был убираться оттуда… Драконы кричали над головой, и я чувствовал запах гари… - Он остановился, задрожал и сделал еще один глубокий вдох, надеясь, что это избавит от воспоминаний о смраде горелой плоти и погибшего леса.
- Помню, что, когда пришел в себя, оказался… не более чем на расстоянии двух вытянутых рук от выжженной территории. Жар все еще был таким сильным, что я видел, как колышется воздух. Не знаю, почему я сбежал, вместо того чтобы умереть. Не знаю, почему они оставили меня в живых. Может быть, просто не увидели. Может быть, Боги уготовали для меня другую судьбу. Помню, что молил их о пощаде.- Он все сильнее напрягал мышцы, стремясь наполнить сердце такой же силой.
- В этот раз я не сбегу, Дариэль. Клянусь.
- Он умолк и затаил дыхание.

Долгое, долгое время она ничего не говорила и не отводила глаз. А потом, когда квалинестиец уже решил, что его легкие вот-вот взорвутся, наконец, отвернулась и взглянула на лагерь.

– Смотри, - сказала Диковатая Эльфийка, жестом веля ему приблизиться.
- Мы войдем возле тех палаток. Если мы минуем их и дойдем вон туда, к краю воды, то для большинства стражников окажемся невидимыми. Ты пойдешь первым. Я - следом.

Кэйларран начал было возражать, что для него безопаснее будет держаться в тылу, но потом подобрал свой лук и стал спускаться с холма к лагерю. Он не оглядывался и не пытался проверить, идет ли Дариэль за ним.

Квалинестиец осторожно обошел лагерь по кругу, вспоминая все то, чему его учила Каганести. Он перебегал от тени к тени и надеялся, что сам напоминает тень, гонимую ветром.

Кэйларран подкрался к первой палатке… Ко второй… Постарался двигаться так же, как мерцающие блики, отбрасываемые походными кострами. Миновал третью… Внутри нее кто-то громко храпел. К четвертой… Никаких признаков стражи. Задержался в глубокой тени, перед тем как пройти первый поворот среди рядов палаток, и оглянулся назад, поискав взглядом Дариэль.

Он вошел в лагерь еще до того, как серые сумерки полностью оставили небо. Но теперь тени уже были глубокими и темными, и он не видел никаких признаков своей спутницы. Разве она не пошла следом?

Дыхание эльфа стало таким же неровным, как мерцанье костра. Неужели он один во вражеском лагере? Кэйларран глубоко вздохнул, приводя нервы в порядок. Это не имело значения. В одиночку или нет, но надо было продолжать.

Он передвигался медленно, осторожно, минуя еще один палаточный ряд, потом опять повернул в сторону тюремной палатки, где находился Идрон, и с абсолютной точностью шагнул прямо в руки рыцаря, выходившего из палатки.

На лице Рыцаря Тьмы отразилось изумление. Кэйларран разглядел, что схвативший его и позвавший друзей на помощь мужчина ниже ростом, но зато вдвое шире в плечах.

Когда крепкие, словно дубы, и гибкие, словно молодые осины, руки прижали его собственные локти к его же бокам, Кэйларран даже не попытался бежать. Он подавлял всякий инстинкт, призывавший его к сопротивлению или к побегу. Если он сбежит, рыцари начнут обыскивать лагерь и могут обнаружить Дариэль.

Квалинестиец выпрямился настолько, насколько мог, расправил плечи и громко произнес:

– Я Кэйларран, помощник сенатора Идрона и сын сенатора Родаласа. Я требую, чтобы меня отвели к Идрону.
- Он надеялся, что говорит достаточно громко для того, чтобы Дариэль смогла услышать.

Ему туго связали руки за спиной кожаными ремешками, а когда квалинестиец снова прокричал, что требует, чтобы его отвели к Идрону, еще и ударили по голове. Но, несмотря на звон в ушах, Кэйларран продолжал стоять на своем. И не дрогнул, когда стражники потащили его к своему командиру.

Эльф почувствовал, что человек справа от него, тот, который ударил, напрягается, когда он снова повторил свою «литанию». Стражник гортанно зарычал и угрожающе обернулся.

– Если я еще раз это услышу… - прорычал он.

Командующий жестом велел ему отойти, улыбаясь уголками губ.

– Кэйларран, ты либо очень смелый, или крайне глупый.

Краска ударила в лицо эльфа.

– Меня посылали вместе с Идроном в качестве его охранника и помощника. Мое место рядом с ним. Я не могу вернуться в Квалиност без него.

– Так, значит, ты прошел весь этот путь, выслеживая нас и уклоняясь от наших патрулей, только для того, чтобы предложить и себя в качестве заложника?
- В голосе командующего сквозило явное недоверие. И последнее слово прозвучало столь небрежно, что это стало очевидно.
- Один?

– Я пришел не для этого, - возразил Кэйларран, гордясь собой за то, что держится с достоинством.
- Я даже не знал, жив ли Идрон. Эльфы в лагере сказали, что его увезли. Мне необходимо было удостовериться. Я должен был узнать, что с ним случилось. И решил, что в мои обязанности входит попытаться его освободить.
- Квалинестиец сглотнул.
- А раз у меня это не получилось, то мое место рядом с ним.

– А что насчет остальных? Где те эльфы, что оставались в лагере?
- Судя по тону командующего, ему не понравилось, что кто-то был оставлен в живых.

– Они не придут. Сделали вид, что заключили союз с Квалинести, но, в конце концов, показали свои истинные намерения.
- Кэйларран скривил губы в гримасе отвращения.
- Отступники. Изгнанники, - сплюнул он.
- Они мне не друзья. Я могу рассказать, где находится их вождь.

Командующий окинул его оценивающим взглядом.

– Но сделаю это только в том случае, если меня доставят к Идрону.

На лице командующего появилась широкая, дикая улыбка. Он жестом приказал стражникам увести эльфа.

Конвоиры повели Кэйларрана по извилистым тропкам лагеря, мимо поварских костров, палаток и групп рыцарей. Здесь витали совсем, иные запахи, нежели в эльфийском лагере. Пахло потом, людским и конским, оружием, древесиной и пылью.

Запястья Кэйларрана были туго стянуты за спиной, и он почувствовал, как начали неметь пальцы. Рыцари в серых шлемах оборачивались, не меняя каменного выражения лиц, когда его проводили мимо.

Конвоиры провели эльфа прямо через лагерь к охраняемой полосатой палатке и грубо втолкнули внутрь.

Идрон вскочил, когда Кэйларран ввалился в палатку. До того сенатор сидел за грубо оструганным столом.

– Кэйларран!

Испуг, которым старался управлять квалинестиец, отступил, как только он увидел сенатора. Следом в палатку вошли стражники, грубо подхватив споткнувшегося Кэйларрана.

– Довольно, - приказал Идрон ровным, твердым голосом того, кто ожидает повиновения при любых обстоятельствах.

Стражники подняли Кэйларрана, а потом отпустили его, отступив назад, как только в палатку шагнул командир.

– Командующий Харос, что все это значит?

– Мы поймали его, когда он пытался пробраться в лагерь, сенатор. Он утверждает, что был вашим помощником. Говорит, что пытался найти вас в одиночку, потому что обязан всегда быть рядом с вами.

Идрон улыбнулся Кэйларрану и мягко произнес:

– Тебе не стоило приходить.
- Потом он обернулся к Рыцарю Тьмы Харосу и с гордостью сказал: - Это мой помощник. Мои люди очень лояльны.

Губы Хароса презрительно скривились.

– Похоже на то.
- Затем он обратился к Кэйларрану: - Итак, вот твой хозяин. А теперь говори мне, где мы можем найти отступника Портиоса.

Идрон изумленно открыл рот, но прежде, чем он смог что-либо произнести, Кэйларран покачал головой:

– Неужели ты действительно подумал, что я расскажу это?

Харос сердито шагнул вперед, но вмешался Идрон, бросив через плечо предупреждающий взгляд на Кэйларрана.

– Командующий… позволь мне поговорить с Кэйларраном. Я не хочу, чтобы ему причиняли вред.

Харос заколебался, с отвращением и ненавистью взирая через плечо Идрона, но сдержал себя и с жестким сарказмом отсалютовал:

– Я оставлю его здесь с тобой на несколько минут. Вбей в него немного ума до того, как я вернусь. Ты в ответе за его хорошее поведение.

Как только полог палатки опустился за последним стражником, Кэйларран шагнул вперед.

– Мой лорд, они не причинили тебе вреда?

– Нет. Это не самое изящное жилище, но вреда мне не причинили. Как ты сюда добрался?

Впервые с того момента, как вошел, Кэйларран отвлекся, чтобы осмотреться. Так же как и весь лагерь, палатка значительно отличалась от того, какой представлялась с холма. Холщовые стены и куполообразная крыша слегка шевелились, под горячим вечерним ветерком, вызывал у эльфа жуткое ощущение, что он находится в легких некоего полосатого зверя.

Стол, за которым сидел Идрон, находился почти в центре палатки. На нем лежала открытая книга, рядом сияла теплым желтым светом лампа и стояла оловянная чашка.

В одном углу лежала постельная скатка, аккуратно перевязанная кожаными ремешками, в другом углу находился фонарь, установленный на высоте плеча с помощью треноги, сделанной из ошкуренных ветвей.

– Как ты добрался сюда?
- повторил Идрон.

Кэйларран прекратил осматриваться. Бросив еще один быстрый взгляд вокруг и убедившись, что они одни, он подошел ближе к своему хозяину.

– Мы должны задержать командующего настолько долго, насколько сможем. Я здесь вместе с разведчицей из лагеря Тессиль. Мы пришли, чтобы спасти тебя.

– Так Портиос не с тобой?

Кэйларран покачал головой.

– Ты и одна разведчица?
- Утонченные черты лица Идрона исказила гримаса.
- Это лучшее, что смог предложить этот предательский сброд?

То, что Идрон столь мало доверял ему, жалило хуже крапивы.

– Мне показалось, что нас будет достаточно,- солгал Кэйларран.
- Их лагерь был практически разрушен. Мы с Дариэль ушли вперед, чтобы найти тебя. Остальные идут за нами.
- Он перевел дух.

– Портиос будет с ними?

– Не знаю, мой лорд. Но ожидаю, что будет.

– А эта Дариэль?

– Она должна была идти следом за мной.
- Кэйларран постоянно оглядывался назад так, как если бы разведчица могла вот-вот войти.
- Я… Я не знаю, что с ней случилось.

Идрон на мгновение заколебался, а затем дернулся так резко, что Кэйларран отпрыгнул. С примирительной улыбкой сенатор шагнул к нему за спину, чтобы осмотреть путы. Сенатор потянул сначала с одной стороны, потом с другой.

Кэйларран вздрогнул, когда жесткая кожа ремней врезалась в запястья.

– Боюсь, что не смогу ослабить их. Сейчас попрошу стражников, чтобы перерезали.- Идрон с уверенным изяществом шагнул к пологу и вышел, окликая одного из стражей по имени.

Хотя их голоса и были слишком тихими, чтобы Кэйларран мог разобрать слова, но определил, что вначале прозвучал голос сенатора, потом незнакомый голос, а затем снова голос сенатора. Первые слова казались требовательными, а последние убеждающими.

Кэйларран не удивился, когда Идрон вошел обратно и, пожимая плечами, извиняющимся тоном произнес:

– Говорит, что они освободят тебя, когда вернется Харос. Не раньше.

– Что мне сказать ему, когда он вернется?
- обратился Кэйларран за советом к своему наставнику.

– Надеюсь, что твоя подруга появится раньше. Если она этого не сделает… у нас должен быть план, который успокоит его.

– Он хочет знать, где находится Портиос.

– Да. Рыцари были весьма разочарованы, что Портиоса не оказалось в лагере.
- Идрон обходил по кругу небольшой стол медленными шагами, поглаживая подбородок большим пальцем.
- Да-а… - Он тихо протянул это слово, явно погрузившись в глубокие размышления.

Этот жест Кэйларран видел неоднократно с тех пор, как был отдан Идрону в ученики. Сейчас он находил его успокаивающим. Это придало ему сил и надежды.

Наконец сенатор остановился, отвернувшись от Кэйларрана, и его длинное лицо оказалось в тени.

– Но ты не знаешь, не так ли?

– Ну… не совсем. Я знаю, что они должны были последовать за нами. Дариэль отмечала наш путь, чтобы они могли это сделать. Но где они сейчас - не знаю.

Губы Идрона изогнулись в улыбке. Он вскинул голову, гордо выпятив подбородок.

И это Кэйларран тоже видел много раз. Когда сенатор отстаивал точку зрения в дебатах, побеждал своего соперника в игре или продавливал свое мнение на собрании Сената.

– У тебя есть план!
- с уверенностью сказал Кэйларран.

Идрон повернулся на пятках. Его глаза блестели, а зубы обнажились в усмешке. Но прежде чем он успел заговорить, снаружи началась какая-то возня: громкие голоса, звуки борьбы и звонкий удар, сопровождаемый кряканьем, какое бывает, когда кулак или нога входит в чьи-то потроха. Взлетел полог, и внутрь втолкнули извивающееся и брыкающееся тело.

В падении Дариэль сжалась в тугой клубок, а потом вскочила на ноги, кружась и уходя в боевую стойку, несмотря на то, что ее запястья были связаны за спиной.

Стражник, впихнувший ее в палатку, наполовину вытянул меч из ножен.

Наклонившись, вошел еще один стражник с рукой на мече и присоединился к первому.

Дариэль напряглась так, словно все равно собиралась нападать. Но, переместившись, она увидела Кэйларрана и Идрона. И тут же вся ее ярость изменила направление. Она прыгнула на Кэйларрана, но первый стражник поймал ее на полушаге, обхватив за узкие плечи огромной рукой, и прижал к себе спиной.

Каганести изо всех сил пыталась освободиться и отчаянно ругалась на своем языке.

Кэйларран не понимал ни слова из того, что она говорила, но гнев и ярость в ее глазах не оставляли сомнений относительно сути. Не оставили их и слова, когда она наконец решила, что нужно перейти на сильванестийский.

– Трусливый предатель! Это ведь ты рассказал им, где я?

– Что ж, командующий, как я вижу, вы нашли ее, - с сарказмом произнес Идрон, когда в палатку вошел Харос.

Дариэль резко замолчала. А Кэйларран покачнулся, как от удара. Боль от нападок Дариэль была похожа на укус москита по сравнению с раной от предательства Идрона.

– Она была точно там, где ты и сказал.
- Рослый человек махнул рукой, большим пальцем указывая направление.

– Да!
- Сенатор поклонился Дариэль.

Она тихо, по-звериному зарычала и попыталась ударить Идрона.

Стражник оттащил ее назад.

Разведчица попыталась вырваться. Стражник чертыхнулся, когда ее пятки ударили ему по голени. Он рывком сдернул сверкающий кинжал с пояса и прижал его к горлу женщины под ухом.

– Только попробуй еще раз меня задеть, - прорычал он, - и я напою эту сухую землю твоей кровью.

Дариэль продолжала извиваться, но попыток напасть больше не предпринимала.

– У меня есть еще одно поручение для твоих войск, командующий, как только будет достаточно света, - мрачно усмехнулся Идрон.
- Мой молодой помощник сообщил мне, что Портиос со своей бандой в поисках меня идет следом за ними. Полагаю, что они должны прийти с юга,- Сенатор посмотрел на Кэйларрана так, словно искал подтверждения.

Эльф не ответил. Ему было тошно даже смотреть на наставника. Он настолько же оцепенел, насколько разъярилась Дариэль. Идрон был его учителем и другом, он был тем эльфом, к которому его отец относился с наибольшим доверием и которому отдал в обучение своего единственного сына. И узнать, что Идрон в союзе с Темной Королевой… Кэйларран чуть не умер во время нападения. Потом совершил марш-бросок через Лес Квалинести. И все ради чего? Чтобы пытаться спасти жизнь предателя!

Дариэль увидела болезненное выражение его лица. Она внезапно обмякла в руках стражника, словно ее покинуло всякое желание бороться.

Идрон увидел это и улыбнулся:

– Командующий, я думаю, что теперь ты можешь идти. У нас не будет здесь больше неприятностей.

Когда Харос и второй стражник ушли, а полог снова опустился, Идрон мягко сжал руку Кэйларрана.

– Пожалуйста, пойми меня. Я не получаю удовольствия от того, что приходится делать.

Кэйларран рывком высвободил руку и отошел к дальней стороне палатки.

– Ты предал наш народ! Мою семью! Меня! Я чуть не погиб во время нападения на патруль Элиада!

– Это было несчастным случаем. Я никогда не собирался причинять тебе вред. То, что я делаю, я делаю для Квалинести. Ты видел, какой ущерб могут нанести эти войска.
- Сенатор наклонился вперед, изображая прямоту и искренность.
- Ты хочешь, чтобы они сотворили то же самое с Квалиностом? Хочешь увидеть, как твой дом сгорит до основания? Имея меня в качестве заложника, Лорд Ариакан обретет рычаги влияния на Сенат. Сенат заставит Гилтаса договориться с Ариаканом, заставит прийти с ним к какому-нибудь соглашению.

Кэйларран посмотрел в глаза Идрона и понял, что тот не понимает, какое зло принесет этот план.

– А Портиос?
- хрипло спросила Дариэль. Она стояла так спокойно, что стражник даже убрал кинжал от ее шеи.
- Им ты тоже собираешься пожертвовать?

– Еще остаются члены Сената, которые ценят Портиоса, - пожал плечами Идрон.
- Пока он жив, он будет влиять на их решения.

– А что потом?

– Его смерть, к сожалению, необходима. Люди хотят увидеть Портиоса мертвым. Это одна из составляющих платы за безопасность Квалиноста. Но, должен признать, его смерть послужит также и нам. Когда не станет Портиоса, очень многое окажется проще. Пока он жив, остаются и те, кто хочет его возвращения на трон.

– Ты не можешь так поступать!
- запротестовала Дариэль. Она дернулась, и стражник снова усилил захват.

– Я уже так поступил, - просто произнес Идрон и обернулся к Кэйларрану.
- Я хочу, чтобы ты, по крайней мере, попытался понять. Неужели ты не видишь, что это единственный способ спасти наш город, наш народ? Я не предатель.

– Есть другой способ!
- закричала Дариэль.- Портиос защитил Квалиност, расположив войска своих последователей полосой на востоке. Вместе с воинами Квалиноста!…- Дариэль остановилась, перевела взгляд от Идрона к Кэйларрану, как будто взвешивая, стоит ли продолжать.

Квалинестиец кивнул.

– Вместе с воинами Квалиноста можно будет зажать армии Рыцарей Тьмы между нашими и вашими войсками. Мы можем выжать их из Квалинести.

– И этот план Портиос собирался предложить на нашей встрече?

– Я не должна была знать этого… - Дариэль оглянулась на Кэйларрана и продолжила: - Но я подслушала.

Кэйларран задержал дыхание, пока Идрон обдумывал слова Дариэль.

– Не сработает.
- Сенатор посмотрел на Каганести с жалостью, словно она была ребенком или душевнобольной, а потом протянул руки ладонями кверху к Кэйларрану.
- Их слишком много. И слишком мало нас. Неужели ты не понимаешь?

– Да, - неохотно кивнул Кэйларран через мгновение.
- Да, я понимаю.

Идрон вскинул голову, словно не был уверен, что правильно расслышал.

– Ты согласен? Клянешься мне в этом?
- осторожно спросил он.

– Клянусь, - побледнев, произнес Кэйларран.

– Нет!
- Дариэль снова попыталась ударить. И вновь огромный стражник удержал ее.

Когда сенатор пошел к нему, Кэйларран распрямил; спину и протянул руки, чтобы тот развязал его. Деревянные опоры фонарной треноги были возле ноги Кэйларрана. Жар от пламени омывал его лицо.

Квалинестиец искоса посмотрел на разведчицу, пытаясь поймать ее взгляд.

– Дариэль,- тихо произнес он.

Когда Идрон коснулся кожаных пут, он пошевелился и переместил ногу поближе к треноге.

Дариэль поперхнулась, увидев это движение. Квалинестиец заметил, как дернулось ее горло, когда Каганести судорожно сглотнула. Они встретились взглядами и смотрели друг на друга так долго, что Кэйларран испугался, что стражник заметит.

Потом женщина едва заметно кивнула. Этого движения оказалось достаточно, чтобы встревожить стражника, но было слишком поздно.

Кэйларран в тот же миг подцепил одну из опор треноги. Когда та начала падать, он опустил плечо и подтолкнул фонарь к стене палатки. Дугой плеснуло горячее масло. Блестящие, словно черные алмазы, бусинки разбросало по стене палатки, по земле и плечу квалинестийца. И везде, куда падало масло, зарождался огонь.

Когда стражник сильнее сжал Дариэль, она изогнула спину и прыгнула, отталкиваясь назад изо всей силы. Человек не смог одновременно удержать ее и кинжал, да еще и избежать удара ее ног. Когда он попытался сделать последнее, захват вокруг шеи Каганести ослаб. В падении она изогнулась и вырвалась. И прежде чем стражник успел восстановить равновесие, Диковатая Эльфийка приземлилась на ноги, опустила голову и бросилась на него.

Кэйларран увидел, как они падают, сам повалившись на землю. Он откатился подальше от моментально возникшего сверкающего пекла, вытирая о землю плечо, поскольку попавшее на него масло тоже загорелось.

Когда он остановился и поднялся на одном локте, Дариэль со стражником лежали на земле. Женщина, так же как и Кэйларран, приподнималась на локте. А стражник, ударившийся головой о стол, не двигался.

Палатка уже начинала заполняться дымом и запахом горящей ткани. Квалинестиец поднялся сначала на колени, а потом на ноги. Идрон набросился на него с кулаками.

– Глупец!
- вопил он, перекрикивая рев пожара.

Кэйларран опустил плечи и ударил головой. Он услышал, как воздух со свистом покинул легкие сенатора, почувствовал толчок, когда оба они рухнули на землю, услышал удар, когда стукнулась оземь голова Идрона. А потом ощутил, как и его собственное дыхание со свистом уходит из легких, поскольку упал на ноги сенатора.

Дариэль была уже рядом, когда он снова перевернулся, и подставила свое бедро в качестве опоры, чтобы он мог подняться. Женщина кашляла так натужно, что едва могла стоять.

В отличие от стражника Идрон был в сознании. Он слабо застонал и попытался встать, но его руки только вяло заскребли по земле.

Кэйларран судорожно вдохнул, и его легкие заполнило дымом. Теперь огонь потрескивал всюду, жадно облизывая купол палатки. Времени оставалось не много.

– Нам надо выбираться!
- глухо произнесла Дариэль.

Идрон снова застонал.

Кэйларран подсунул ногу под голову Идрона и толкнул. Эльф покатился к стене палатки.

– Что ты делаешь?
- толкнула его плечом Дариэль.- Уходим! Уходим!

– Я не могу просто так оставить его!
- прокричал в ответ Кэйларран.
- Помоги мне!

Какую-то долю секунды разведчица колебалась.

– Я не хочу убивать его.

Она присоединилась к квалинестийцу, и вместе они выпихнули сенатора через горящую стену палатки. Как только он был избавлен от огня, Дариэль низко пригнулась и побежала. Кэйларран последовал за ней.

Лагерь наполнился криками, бегущими солдатами, некоторые из которых уже тащили ведра. Дариэль ускользнула от самой большой группы и вышла позади палаток.

Горячий ночной воздух был самым приятным, самым прохладным воздухом, какой Кэйларран когда-либо вдыхал. Удивительная свежесть вызвала у него еще один приступ кашля.

Дариэль тоже закашлялась, но продолжила двигаться вдоль палаток, потом быстро развернулась и пошла вдоль другого ряда. Она нырнула за палатку, чтобы избежать столкновения с группой солдат, и Кэйларран смог догнать ее.

– Мы бежим не в том направлении, - задыхаясь, произнес он.
- Держись левее, к лесу.

Дариэль покачала головой, уже начиная двигаться дальше.

– В сторону от реки,- задыхаясь, бросила она в ответ.- Они все… идут… к реке. Пожар.

Кэйларран остановился, чтобы оглянуться. Огонь распространялся. Яркое оранжевое пламя взметнулось в ночное небо до крон близлежащих осин. Вокруг него уже начинала оседать зола. Ночь огласилась криками Рыцарей Тьмы, треском пламени и испуганным ржанием лошадей.

Квалинестиец бежал за Диковатой Эльфийкой. В поле зрения не было солдат, и она прекратила петлять между палатками и устремилась прямо к лесу. Он сумел нагнать ее, только когда женщина вбежала в лес.

Кэйларран следовал за ее серебристо-серой туникой в темноте, которая едва позволяла различить собственные ноги. Они прошли не слишком много, когда разведчица вначале перешла на быстрый шаг, потом на медленный - и наконец, остановилась. Она спустилась с небольшого холма и исчезла из виду, когда он услышал, как она садится.

Перед тем как последовать за ней, эльф оглянулся. Жуткое сияние по-прежнему озаряло небо над озером, но уже казалось меньше. В этом свечении деревья отбрасывали угрожающие черные тени, силуэты ветвей походили на тянущиеся к нему скрюченные, деформированные руки.

Кэйларран сделал два шага вниз по склону, тоже сел и скатился к Дариэль.

– Нам скоро надо будет уходить. Мне кажется, что они уже держат пожар под контролем.

Он видел, как Каганести кивнула в этом странном оранжевом свете. Сияние не слишком сильно проникало в лес, но квалинестиец слышал стоны и треск огня. Эти звуки походили на те, что издавали драконы, извергая пламя.

– Надо отдохнуть еще минутку. Восстановить дыхание, - задыхаясь, произнесла Дариэль.
- Ты не ранен?

Он резко покачал головой:

– Нет. Нам нужно идти дальше, предупредить остальных. Рассказать им об Идроне.

Боль из-за предательства сенатора сжимала его сердце, уменьшая радость от удачного побега.

Дыхание Дариэль было резким и прерывистым, и Кэйларран понял, что и сам пыхтит. Он подвинулся поближе, прижавшись ногой к ее бедру. От Диковатой Эльфийки пахло дымом и потом. Ее нога была горячей и дрожала, но это прикосновение очень успокаивало.

– Извини, что не доверяла тебе, - сказала Каганести вполголоса.- Прости, что называла тебя… всеми этими словами…

Квалинестиец пожал плечами в темноте, зная, что она почувствует это движение.

– Все в порядке. Я понимаю. Ты думала о нападении.

– Ты никогда не спрашивал меня, как я смогла пережить нападение.
- Когда она снова заговорила, ее голос звучал еще тише, а дыхание стало еще более прерывистым.

Это было неожиданно.

– Я думал, просто предполагал, что ты чудом избежала смерти.

– Я тоже сбежала, - прямо сказала она.

У Кэйларран перехватило дыхание.

– Я боялась, так боялась. Но я слышала Элиада. Хотела добраться до него. И действительно пошла к нему, несмотря на давивший на меня страх. Но я… Я не спасла его. Не могла спасти. И не увидела ни одной причины, которая бы удерживала меня от бегства.

Кэйларран лежал абсолютно спокойно, в его груди едва шевелилось дыхание, а в голове - мысли.

Несколько минут Дариэль ничего не говорила. Ее дыхание замедлилось и стало более ровным, а боль в легких Кэйларрана ослабла. А когда ее дрожь утихла и женщина легла, спокойно и тихо прижавшись к боку эльфа, боль оставила и его сердце.

– Нам надо идти, - сказал он, наконец. Его голос прозвучал в темноте очень громко.

Дариэль со вздохом села и начала извиваться и крутиться. Он тоже сел.

– Что ты делаешь?

– Пытаюсь освободить свои запястья. Не сделаю ни единого шага, пока мои руки не будут свободны.
- Она так завалилась набок, что чуть не упала.
- Я чувствую узелок наверху. Если бы только мне удалось его увидеть…

Усмехаясь, Кэйларран отодвинулся от нее.

– Может быть, я смогу помочь?
- Он покачался на пятках и сделал несколько глубоких, расслабляющих вдохов с продолжительным выдохом, потом перекатился на спину. Плотно прижав колени к груди, он протянул свои связанные руки под ними и поднял их перед собой, после чего торжествующе сел и пошевелил пальцами перед Дариэль.

– Ты спрашивала, чему я учился в то время, когда должен был играть в лесу? Моя мать учила меня кувыркам и акробатике.

Через мгновение она усмехнулась. А потом повернулась и отставила свои связанные запястья так далеко назад, насколько могла.

– Надеюсь, твоя мать научила тебя еще и узлы развязывать.

СЫН ХУМЫ Ричард Кнаак

И мир обернулся смертью…

Затряслось потемневшее небо, а земля под ним бурлила, точно расплавленная лава. У отряда Соламнийских Рыцарей практически не было времени на то, чтобы успеть заметить грядущее жуткое бедствие, и еще меньше времени было у них, чтобы попытаться спастись. Кричали люди и лошади, когда их начинало швырять по воздуху или стремительно засасывать в текущую землю. Не лучше себя чувствовали и четыре сопровождавших их дракона - небеса вокруг них обернулись таким мощным штормом, что их кидало в разные стороны, словно крошечные игрушки. Первым погиб золотой дракон, руководивший этой четверкой, ударившись о скалы с такой силой, что было слышно, как ломается хребет. Бронзовый старик вначале отважно старался удержаться в полете, но, в конце концов, ослаб и стремительно упал на землю. Только двое серебряных сумели продолжать полет какое-то время, но уже ничего не могли сделать ни для своих сородичей, ни для людей.

У Штоддарда хватило времени только на то, чтобы заметить, как Блэйн упал с лошади и был смят поднявшимся земляным вихрем, прежде чем и его самого сбросило с запаниковавшего животного. Рыцарь Розы рухнул на землю с громким лязгом, но тут же облегчение от падения на твердую почву уступило место ужасу.

Это произошло, когда он увидел, как пульсирующая мгла обретает форму. Смерть пришла за ними… да, смерть в виде размытого контура огромного дракона. Штоддард знал о драконах Хаоса, состоящих из магмы, но этот отличался от них. Его тело было бурлящим звездным полем, живым водоворотом. Размах крыльев этого зверя был вдвое больше, чем у любого из драконов, сопровождавших войско из пятидесяти мужчин, а в его пасти, возможно, могли целиком уместиться два или три боевых коня вместе с броней.

Серебряная драконица не успела заметить этого огромного контура. Ужасные когти дракона Хаоса порвали ее крылья. Она взревела от боли и попыталась развернуться, но уже не могла контролировать свой полет. Не желая довольствоваться тем, чтобы просто позволить ей упасть и разбиться, чудище Хаоса схватило ее когтями и, несмотря на сопротивление, разорвало ей горло. Только тогда тварь выпустила тело серебряной, повернувшись к следующему противнику.

Жених погибшей серебряной гневно взревел и изо всех сил постарался провести атаку, но волны пульсирующего воздуха, окружавшие дракона Хаоса, лишали серебряного гиганта возможности набрать необходимую скорость. Его ужасающий противник поверг отважного дракона с такой же легкостью. Он высоко поднял голову, открыл пасть - и раскалывающий уши звон обрушился на раненого рыцаря.

Штоддард не осмеливался отпустить рукоять меча, чтобы прикрыть уши, хотя ему этого очень хотелось. По его лицу побежали слезы. Голова серебряного дракона свесилась набок, а глаза слепо смотрели вдаль. Чудовище потрясло телом и отпустило его.

«Паладайн… сохрани нас,- подумал Штоддард.
- Ему подчиняется… все вокруг! Он… пятьдесят отличных людей… драконы. Неужели никто не может остановить его?»

Дракон Хаоса расправил крылья и оглядел сцену разрушения. Его глаза, казалось, заметили Штоддарда.

Всякие мысли покинули Рыцаря Розы. Никогда за всю свою жизнь он не чувствовал себя настолько беспомощным, настолько… испуганным.

Гигантское существо раскрыло свою широкую пасть и заревело.

В этот раз страха оказалось слишком много. У Штоддарда потемнело в глазах.

Струйка воды покатилась по его опаленному рту. Вначале Штоддард сглотнул ее рефлекторно, а потом начал нетерпеливо пить, когда потекло еще больше влаги. Вода побежала по его щеке.

– Мне очень жаль, - прошептал кто-то из окружавшей его темноты.
- Я слишком сильно опоздал…

Утолив жажду, рыцарь перестал глотать. Вскоре остановился и поток воды, хотя и не прежде, чем вымокли его подбородок и шея.

– Кто?…- Штоддард с трудом смог опознать собственный дрожащий голос. Он прокашлялся и попытался снова: - Кто здесь?
- Прозвучало не лучше.

– Отойди в сторонку, мальчик, - также шепотом отозвался другой голос.
- Позволь мне посмотреть на него. Ты его чуть не утопил.

Штоддард, наконец, определил, что второй человек один из его людей, Феррин, Рыцарь Меча. Он не сразу сообразил, что продолжает держать глаза плотно сомкнутыми, и слегка приоткрыл веки. Мир медленно приобретал отчетливость, выявляя узкое бородатое лицо Феррина и бледное, но красивое и чисто выбритое - молодого человека, имевшего неуловимое сходство с эльфами. Его каштановые волосы окрасила преждевременная седина.

– Как вы себя чувствуете, мой лорд?
- спросил все тем же успокоительным тоном Феррин.

– Я… разбит, но… - Рыцарь Розы осторожно проверил свои члены. Левое плечо ужасно болело, но, похоже, сломано ничего не было. Он поблагодарил Паладайна за это чудо.
- Кажется, цел.

– Хвала Паладайну.

– А почему вы разговариваете шепотом? Чудовище все еще рядом?

– Я не говорю шепотом, мой лорд. Не делает этого и мальчик, - поморщился Феррин.

Крик дракона… должно быть, он повредил его слух. Может быть, с помощью молитв его можно будет, в конечном счете, привести в порядок, но Штоддард понимал, что сейчас у него нет ни сил, ни времени, чтобы обращать внимание на подобное. Слишком многое было поставлено под угрозу.

– Сколько… сколько осталось… в живых?

Рыцарь и молодой человек переглянулись. Этим все было сказано.

– Я нашел только Кариса, Крандэла и Марлэйна, мой лорд, - наконец ответил Феррин.
- Марлэйн умер прямо у меня на руках, а Карис скончался менее часа назад. Мне удалось перевязать раны Крандэлу. Он пока отдыхает.

– И больше никого?

– Ни единого. Я мог не найти даже вас. Ведь вас очень далеко отбросило,- Феррин взглянул на мальчика.
- Когда я нашел вас, вот этот уже ухаживал за вами. Это было около часа назад, мой лорд.
- Рыцарь вздохнул.
- И у нас остался только один конь. Я нашел еще четверых, но их пришлось забить. Думаю, что остальные погибли от одного только шока.

Шок. Обученные боевые кони, умирающие от шока. Из всего происшедшего это казалось едва ли не самым неслыханным. Штоддард, наконец, нашел в себе силы, чтобы попытаться сесть.

– А драконы все погибли?

– Бронзовый выжил, Лорд Штоддард.

Пожилой рыцарь повторил это удивительное утверждение.

– Он? Но мне казалось, что я видел, как он упал.

– Он теперь может летать только на короткие расстояния, и у него вывихнута одна лапа, но во всем остальном он здоров. Правда, какое-то время думать он будет немного замедленно.

Молодой человек смотрел вниз. В его глазах показались слезы.

– Простите меня. Я старался угнаться за ним изо всех сил, но недооценил этого дракона Хаоса. Я не знал, что он может так быстро летать.

В словах его спасителя было мало смысла, но Штоддарду и в самом деле сейчас было не до того. Пятьдесят человек и четыре дракона. Чудище перебило весь отряд, направлявшийся на защиту порта Арамус, важного узла, связывающего маршруты поставок для армий, сражающихся с силами Хаоса в северной части Ансалона. Рыцари Такхизис оголили порт, забрав большую часть его первоначальных сил, решив, что это место находится достаточно далеко от военных действий. И только с опозданием они осознали, что Арамус не в большей безопасности, чем любое другое место, поэтому Штоддард со своими людьми получил приказ отправиться на его защиту.

«И мы провалили задание, даже не достигнув места назначения», - подумал Штоддард,

То, что дракон Хаоса напал на них так близко от места назначения, не могло быть случайностью. Арамус или уже лежит в руинах, или скоро в них превратится.

– Арамус. Нам надо узнать…

– Город пока еще должен быть невредим, - быстро сообщил ему юнец, - но это ненадолго. Дракон Хаоса потратит некоторое время, чтобы оправиться после этого нападения. Но день уже прошел. А ему надо немногим более.

Штоддарду приходилось напрягаться, чтобы разбирать каждое слово. Он тщательно изучал молодого человека. Наверное, его спаситель был молодым сквайром.

– Похоже, ты знаешь об этом чудище больше, чем мы. Кто ты такой?

– Лиам из Элдора, мой лорд. Я охочусь на это создание с тех пор, как оно впервые ступило на Кринн. Мне… Мне жаль, что не я успел остановить его до того, как оно напало на вас.

Он намеревался остановить зверя Хаоса прежде, чем тот уничтожит пятьдесят хорошо вооруженных рыцарей и четырех взрослых драконов? Мальчик, должно быть, помешался. Впрочем, Штоддард не был сильно удивлен. Он слишком часто встречался с подобными жертвами войны, предпочитавшими скорее жить в мире собственных фантазий, чем встречаться лицом к лицу с ужасной действительностью. Очень жаль.

– С чего ты взял, что подобная ответственность должна лежать на тебе, Лиам… из Элдора, кажется? Это война, и решать такие задачи надлежит воинам.- Штоддард не мог сдержать дрожь.
- Но даже нам она оказалась не по силам.

– Потому что больше некому. Мой отец делает что может, но силы Хаоса повсюду.
- Юноша покачал головой и вытер остатки слез.
- И я не могу оставаться в стороне, мой лорд, когда не успевает справляться мой отец. К тому же я единственный, у кого есть хоть какие-то шансы против дракона Хаоса.

Жестом показав Феррину, чтобы тот помог ему подняться на ноги, Штоддард вежливо ответил:

– Я благодарен за твою помощь, Лиам, но решение этого вопроса все равно лучше будет оставить нам. Если у тебя в самом деле осталась семья, возвращайся к ней. Это не… это никогда и не могло быть твоей заботой.

– Но я нужен вам! Понимаю, что я не мой отец, но научился от него многому.

– Спросите, кто его отец, Лорд Штоддард. Спросите, - пробормотал Феррин, наклонившись к своему командиру.

Судя по его тону, Феррин уже слышал ответ и нашел его значимым. Поддавшись проснувшемуся любопытству, Штоддард последовал его совету:

– Так что же, твой отец рыцарь, да? И как его зовут? Может быть, я его знаю.

Молодой человек распрямился, выглядя теперь значительно более внушительно, чем вначале представлялось пожилому рыцарю.

– Вы можете знать его, мой лорд. Его зовут Хума из Элдора, и он также известен как Хума Хозяин Копья.

Штоддард был уверен, что в этот раз слух полностью подвел его. Он моргнул, посмотрел на Феррина в поисках подтверждения. Рыцарь печально кивнул:

– Именно это он и сказал, Лорд Штоддард, «Хума Хозяин Копья».

Штоддард прочистил горло, но вслух ничего не сказал. Мальчик определенно помешался.

Лиам заметил, что воцарилась неловкая тишина, и продолжил:

– Конечно, его тело умерло столетия назад, но и он, и моя мать вознеслись к чертогам Паладайна и обитают там вместе с ним.
- Он гордо выпятил грудь.
- Я результат их союза. Их сын. Я всегда наблюдал за Кринном, всегда хотел пройтись по Ансалону. Когда, наконец, мой отец вернулся в мир… чтобы оказать помощь в этой войне… я хотел пойти с ним, но он боялся за меня. И запретил мне спускаться.
- Юноша выглядел несколько виновато.
- Тем не менее, он не знал об этом чудовище, поскольку оно появилось уже после его воссоединения с миром умерших. Я почувствовал это существо и решил, что должен явиться на Кринн и помочь.

– То есть ты… - Нет, никакого толку не будет, если уделять россказням этого мальчишки хоть какое-то внимание. Рыцарь Розы отвернулся от Лиама и осмотрел пейзаж, утомленно вздохнув. Из-за бесчинства дракона Хаоса появились новые холмы. Повсюду были повалены и раскиданы деревья. Но Штоддард не видел следов учиненной бойни.

– Феррин, отведи меня к людям.

– Вам надо отдохнуть, мой лорд…

– Отведи меня к ним.

Рыцарь Меча подхватил его под руку. Штоддард старался не опираться на спутника, сражаясь со слабостью и болью. Когда они стали отходить, к другому боку Штоддарда внезапно устремился Лиам из Элдора, подхватывая его за предплечье и, без всяких сомнений, пытаясь помочь. Но сумев только разбередить ему раны.

– Поосторожнее, болван!
- Если бы Феррин не помогал в это время своему командиру, то, скорее всего, вцепился бы молодому человеку в горло.

– Прошу прощения, мой лорд.
- Лиам отошел в сторону, но не оставил их.

– Все в порядке, парень.
- Штоддард поглядел на Феррина, показывая ему одним лишь выражением лица, что не собирается тратить время на ругань в адрес их душевнобольного спутника.

Путь не был длинным, хотя и в самом деле потребовал от Штоддарда большей затраты сил, чем тот предполагал. Но то, что он увидел, заставило его забыть такие мелочи, как истощение и боль.

Тела его людей все еще лежали там, где упали, некоторые из них были наполовину засыпаны землей. Кулак торчал с одной стороны холма, обутая нога - с другой. Неподалеку от них лежал боевой конь с перебитой спиной. Один человек погиб, раздавленный огромной глыбой, и испуганного выражения на его лице оказалось достаточно, чтобы заставить содрогнуться закаленного воина. Эта сцена была практически ирреальна.

Лиам запнулся возле него. Его лицо побелело, челюсть отвисла. Он, не моргая, смотрел на картину, развернувшуюся перед ними, а потом произошло то, что Штоддард легко мог предсказать… молодой человек отвернулся и упал на колени. Его рвало.

– Сын Хумы… - скривившись, прокомментировал Феррин, произнеся эти слова достаточно громко, чтобы услышал не только командир, но и претендент на звание героя.

– А ты помнишь свой первый боевой опыт, Феррин?

Рыцарь Меча успокоился. Лорд Штоддард отошел от него, решив осмотреть остальное собственными силами. Ему было необходимо снова, и как можно быстрее, научиться обходиться без посторонней помощи.

Многие его люди погибли быстро. Но некоторые явно задержались на этом свете, и Штоддарду не хотелось останавливаться возле них. Это было одно из худших бедствий, каким он был свидетелем за всю свою долгую карьеру. У них даже не было возможности обороняться с честью.

«И всем гражданским лицам Арамуса грозит та же самая опасность, - подумал Штоддард.
- Если в том, что сказал Лиам из Элдора, было хоть зерно правды, Арамус в жуткой опасности. А нас только трое… четверо, если считать дракона… но мы должны что-то предпринять…»

Внезапно Лиам встал рядом с ним. Штоддард беззвучно начал проклинать свой слабый слух. Появление юноши, когда сам он был так занят своими тяжелыми мыслями, заставило рыцаря вздрогнуть.

– Я… Я приношу свои извинения за то, что прежде, когда я… Я никогда не видел такой ужасающей сцены.

– Это всего лишь часть того, что представляет собой война, парень. Ты должен понять. Это чуть ли не первое, что мы внушаем принимающим рыцарское звание. Войны - это не игрушки. Рыцари занимаются не только тем, что катаются по окрестностям, участвуют в рыцарских турнирах и бьются на мечах.
- Штоддард поднял руки, указывая на окружавшую их смерть.
- Это то, к чему должен быть готов всякий вступающий в ряды любого Рыцарского Ордена Соламнии: смерть в ее самой ужасной форме.

Лицо Лиама стало еще более бледным, но в этот раз молодой человек, похоже, сумел сохранить мужество.

– Мой отец рассказывал об этом аспекте жизни рыцаря. Но я думал, что он делал это только для того, чтобы отпугнуть меня от попыток следовать по его стопам. И всегда полагал, что если ему казалось, что это того стоит, то как я могу сделать меньше?

Юноша был настолько серьезен, что Штоддарду захотелось поверить, что Лиам именно тот, за кого выдает себя. Однако он не мог позволить себе тратить время на шутки. Может быть, вопрос, на который мальчишка не сумеет ответить, вернет его к реальности.

– Это, конечно, похвально, но почему именно сейчас, Лиам? Мы, без сомнения, могли бы воспользоваться и твоей помощью, и помощью твоего отца во время Войны Копья. Почему же вы не появились тогда? Ситуация была достаточно тяжелой. Повелительница Тьмы тогда практически узурпировала власть над Кринном.

Лиам что-то пробормотал в ответ, и Штоддард подозревал, что мог не расслышать этого, даже будь его слух в порядке. Рыцарь смотрел на Лиама, пока тот не повторил:

– Отец хотел прийти на помощь, но ему не позволил Паладайн. Время еще не пришло, сказал ему Бог. То же самое, насколько я знаю, произошло и во время Катаклизма. Отец хотел помочь, но Паладайн запретил ему. И только теперь, когда он сам приказал, для моего отца стало возможным вернуться на Кринн.
- Лиам казался маленьким, виноватым ребенком.
- И только потому, что он больше не следил за мной, я тоже смог посетить этот мир.

Лиам сбежал из некоего небесного царства, пока его родители были заняты делами в другом месте? С одной стороны, Штоддарда этот рассказ так развеселил, что рыцарь даже был готов улыбнуться. Но с другой стороны, история была столь патетична, что опечалила его. Скорее всего, Лиам был сыном какого-нибудь фермера, убитого во время текущей кампании. А парнишка выжил и настолько отчаянно захотел все исправить, что вообразил себя героем.

– Ты сделал все, что мог, сынок, - вежливо ответил Штоддард.
- Спасибо тебе за это. Но советую оставить битву тем, кого этому обучали.

– Но…

Штоддард не мог позволить себе быть слишком нежным. Каждый миг промедления уменьшал их я без того небольшие шансы оказать помощь городу. Необходимо было спешить настолько, что приходилось даже бросить погибших непогребенным.

«И что же мы собираемся делать, даже если мы достигнем Арамуса вовремя?
- спросил себя Штоддард.
- Три раненых рыцаря и увечный старый дракон…»

Это не имело значения. Они были Соламнийскими Рыцарями. Кодекс и Мера требовали сделать все возможное.

Он повернулся к Феррину, продолжавшему держаться поблизости и явно не доверявшему их безумному спутнику.

– Пришло время собирать наши силы.
- Командующий даже не взглянул на Лиама из Элдора, но почувствовал, что тот слушает и надеется на еще один шанс упросить рыцаря пересмотреть отношение к нему.
- Разбуди Крандэла. Проверь, способен ли он передвигаться. Осмотри окрестности и выясни, что из снаряжения все еще может нам пригодиться.
- Штоддард приостановился.
- И если сможешь по-быстрому сделать что-нибудь хотя бы с несколькими телами - действуй. Я пойду, поговорю с бронзовым. У меня есть кое-какой план.

– Можете ли вы совершать столь далекие прогулки, мой лорд? Я лучше отведу вас наверх…

– Спасибо, но я могу сделать это и сам.
- Ноги дрожали, но сила воли позволяла ему продолжать движение. Сделав глубокий вдох, Рыцарь Розы медленно направился туда, куда указал Феррин.

Он нашел раненого бронзового гиганта лежащим на боку, его поврежденная лапа обвисла. При приближении человека дракон открыл глаза.

– Лорд Штоддард…

Было приятно услышать этот грохочущий голос. Впервые со времени трагедии рыцарю не приходилось напрягаться, чтобы разбирать чужие слова.

– Скользящий! Как ты себя чувствуешь?

– Хм-м? Чувствую? Я жив… и это уже больше, чем можно сказать о других, а? А что случилось?

– Ты что, не помнишь дракона Хаоса?

– О, да-а. Эта тварь.
- Пожилой бронзовый дракон посмотрел на Штоддарда глазами, внезапно расширившимися от воспоминания.
- Эта тварь! Она порвала им глотки!
- Дракон попытался подняться, опершись на поврежденную лапу, и чуть не рухнул на своего отшатнувшегося посетителя.
- Я разорву ее на части!

– Я держу вас, мой лорд, - подхватили Лорда Штоддарда сильные руки.

Высвободившись, он снова увидел странного молодого человека. Вездесущий Лиам начинал раздражать его. Штоддард не ожидал, что тот решится сопровождать его и к дракону.

– Спасибо, но я могу обойтись без твоей помощи.

Юнец отошел с печальным кивком. Пожилой рыцарь обернулся и обнаружил, что бронзовый воззрился на вновь прибывшего. Скользящий, казалось, даже забыл про свои ранения, разглядывая Лиама из Элдора.

– Я не знаю тебя, - прогрохотал дракон, щуря глаза.
- Или знаю? Я так многое забываю…

– Лорд Штоддард, - немного дрожащим голосом прервал Лиам, - похоже, он испугался даже дружелюбно настроенного дракона.
- Дракон Хаоса, должно быть, почти восстановил свои силы!
- взволнованно воскликнул юноша.
- Арамус недалеко! Нам надо спешить! Может быть, мы еще успеем спасти людей!

– Верно!
- проревел Скользящий, перестав рассматривать Лиама.- Сколько осталось рыцарей, мой лорд?

– Только трое. Мы ранены, но способны к действиям. Правда, не знаю, что мы можем сделать против этого монстра…

– Даже если мне придется воспользоваться задними лапами, чтобы пинком отправить его обратно к хозяину, я сделаю это, Лорд Штоддард, но шансы значительно увеличились бы, имей я на своей спине еще и рыцаря с копьем! Я древний - и умею это. Готов использовать любые возможности, какие только смогу.

Рыцарь Розы задумался над этим вопросом. У них было несколько обычных копий, но не было ни одного легендарного Драконьего. Большей частью это оружие находилось в руках Рыцарей Такхизис. Штоддарду и его людям необходимо было найти способ обойтись тем, что имелось под рукой. По крайней мере, их копья остры и хорошо сработаны; их, без сомнения, должно хватить на то, чтобы проткнуть шкуру звездной мерзости. Это было единственным из того, что маленький отряд мог попытаться предпринять.

– Думаю, мы сможем найти, по крайней мере, одно подходящее копье. Что же касается рыцаря, который понесет его, - тебе незачем искать кого-либо, кроме меня, Скользящий.

– Вот это дух!
- рассмеялся бронзовый дракон.
- Мы разорвем зверю глотку так же, как он разорвал моим друзьям.

Штоддард знал, что Скользящий готов на все. Пожилой рыцарь оставил бронзового немного отдохнуть и вернулся к месту бойни, на которое все еще взирал Лиам.

– Я должен занять ваше место, Лорд Штоддард, - начал громко настаивать молодой человек.
- Признаю, что не обучен рыцарскому ремеслу и не имею боевого опыта, но…

– Ты сейчас сам приводишь доводы против себя.
- Штоддард прервался, чтобы посмотреть Лиаму в глаза.
- Мне не важно, из Элдора ты или с Небес, возвращайся туда, откуда пришел, и оставайся там, пока все не закончится.

Он отвернулся и продолжал свой путь не оглядываясь.

Пожилой рыцарь нашел Феррина и Крандэла неторопливо бродящими вокруг и выполняющими его распоряжение относительно покойников и их вещей. Крандэл, Рыцарь Меча, известный своим хорошим аппетитом, заметил командующего первым и медленно распрямился, приготовившись внимать. Его голова была обвязана полоской ткани, а одна рука примотана к телу. Его круглое лицо стало бледным и покрылось испариной.

Было очевидно, что Крандэл не сможет занять место Штоддарда на драконьей спине, даже если бы пожилому рыцарю и захотелось этого. Оставался только Феррин. Тот, конечно, будет думать, что является наиболее подходящим кандидатом на то, чтобы отправиться в бой против создания, которое они не то, что убить, даже ранить имели мало шансов. И скорее всего, будет в этом прав.

– Мне необходимо лучшее копье, какое вы сможете найти, - сообщил им Штоддард. Его глаза скользнули по одному из уже подобранных экземпляров, но тот оказался слишком погнут и явно больше не годился для использования.
- Должно же здесь быть хотя бы одно в надлежащем состоянии.

– Мой лорд, вам не стоит рисковать собой на Драконьей спине.
- Феррин, как и ожидалось, начал возражать против участия Штоддарда в этом плане - Из всех нас я наиболее здоров и…

– …и, как я предполагаю, находишься в полном расцвете сил!
- прорычал Штоддард.
- Тебе дали приказ, Феррин! Найди мне копье! Это все!

– А почему бы просто не воспользоваться тем, которое мальчик привез с собой?

Рыцарь говорил слишком тихо.

– Что ты сказал?
- спросил Штоддард.

Феррин повторил и показал на запад. Штоддард впервые обратил внимание на огромного скакуна Лиама и лежащие рядом с ним вещи. Конь при ближайшем рассмотрении оказался превосходным гнедым, который был крупнее любого жеребца, какого когда-либо видел пожилой рыцарь. Но его сильнее заинтересовало копье, на которое указывал Феррин. Длинное, гладкое и явно сработанное умелым кузнецом, копье Лиама хоть и было старым и заржавленным, но находилось в куда лучшем состоянии, чем любое другое оружие, какое они могли найти.

Запоздало он понял, что возле копья покоились зазубренный меч и доспех, который хоть и выглядел несколько архаично и проржавел, но скорее всего когда-то принадлежал Соламнийскому Рыцарю. Так что Лиам действительно являлся сыном или потомком рыцаря, если, конечно, не украл доспех из какой-нибудь могилы.

О разграблении захоронений думать не хотелось. Главное, что Феррин оказался прав: копье, которое Лиам тащил с собой в своих безумных поисках, идеально подходило для их нужд. Штоддард кивнул. Феррин направился к оружию.

– Что вы делаете?
- спросил Лиам, который, несмотря на то, что держался на почтительном расстоянии позади них, расслышал каждое слово.

– Нам нужно это копье, сынок, - преградил ему путь Рыцарь Розы.
- Ты сам напомнил нам, сколь важно остановить зверя прежде, чем он уничтожит Арамус. Что ж, это копье и бронзовый дракон остались нашей единственной надеждой! И если ты действительно хочешь помочь устранить эту угрозу, не путайся у нас под ногами.

– Но у меня больше шансов… и из всех нас шансы есть только у меня! Я должен использовать это копье! Вы просто не понимаете!
- Лиам пошел за Феррином, но Крандэл подставил ногу, и Лиам упал лицом прямо в грязь. Прежде чем он смог подняться, Крандэл опустил ему ногу на спину, прижимая к земле.

– Дай ему подняться, солдат.
- Штоддард схватил молодого человека за руку и помог встать, но Лиам выскользнул из захвата и побежал к Феррину.

Рыцарь отбросил копье и положил руку на меч. Юноша приостановился.

– Если позволите, мой лорд,- обратился к Штоддарду Феррин,- может быть, у меня получится убедить его в том, что он совершает глупость, если я вначале дам ему попробовать на вкус то ремесло, которым он должен обладать, чтобы пережить бой.

Лорд Штоддард серьезно кивнул. Одним быстрым движением Феррин присел, подхватил старый меч, лежавший рядом с броней, и легко швырнул его молодому человеку, который на мгновение уставился на него, прежде чем поднять оружие. Лиам смотрел на рыцарей в некотором замешательстве.

Обнажив собственный меч, Феррин встал перед Лиамом:

– Покажи мне, насколько ты хорошо умеешь сражаться. Покажи, на что способен сын Хумы Хозяина Копья.

Лиам начал двигаться. Лорд Штоддард еще раз кивнул Феррину. Лицо юноши помрачнело. Сжимая меч обеими руками, он шагнул к Феррину, делая пробный выпад.

Рыцарь слегка отклонился, и оружие его противника рассекло воздух. Тяжесть клинка протащила Лиама вперед, притягивая к земле. Феррин отошел в сторону, подождал, пока юноша восстановит равновесие, и сам пошел в наступление.

Для Штоддарда, знавшего мастерство Рыцаря Меча, было очевидно, что Феррин просто играет с парнем. Его клинок взметывался снова и снова, каждый раз легко пробивая оборону Лиама. Но хотя меч ни разу не оцарапал молодого человека, Лиаму стоило бы понимать, что рыцарь проявляет великодушие.

Наконец юноша слишком раскрылся, сделав очередной безумно широкий замах. И в этот раз его противник не стал сдерживаться. Феррин поднял свой меч и нанес удар плоской стороной клинка по рукам Лиама. Тот вскрикнул, ослабив хватку, и его оружие, не причинив вреда, упало на ногу рыцарю.

– Да, могу сказать, что ты готов встретиться с этим зверем, - со снисходительной улыбкой прокомментировал Феррин, - если собираешься стать его ужином.

– Это было нечестно! Я не был готов!
- Лиама из Элдора переполнял гнев.

Стоявшие позади Штоддард и Крандэл подошли к юноше.

– А не кажется ли тебе, приятель, что в этом-то и суть?
- спросил пожилой рыцарь.- Кроме того, даже если ты будешь готов, вряд ли у тебя получится лучше.

– Получится!
- Все еще разъяренный, Лиам снова припустил за Феррином, но Штоддард быстро схватил его за руку. С другой стороны его удержал Крандэл. Наконец молодой человек успокоился.

– Извини, сынок, но у нас больше нет на это времени. Нам нужно твое оружие. И мы лучше знаем, как его использовать. Пойми, несмотря на все твои благие намерения, тебе недостает опыта. Даже сыну Хумы Хозяина Копья тут необходимо много тренироваться.

Юноша не ответил, все еще целиком сосредоточившись на Феррине и копье.

– Ты понимаешь, о чем я говорю, Лиам?
- Пожилой рыцарь очень на это надеялся. Иначе, чтобы молодой человек больше не вмешивался, могли потребоваться силовые меры.

– Да… да, сэр, я понимаю, - наконец произнес Лиам.

Штоддард отпустил его, кивком велев Крандэлу сделать то же самое.

Под обиженными взглядами мальчишки рыцари занялись делом.

– Люди, неужели вы нашли подходящее копье?
- заинтересовался бронзовый дракон, увидев оружие.
- Выглядит не слишком многообещающе, но, кажется, подойдет!

У них не было подходящего седла, но Феррин сумел придумать замену. Не было необходимости делать ее идеальной; все они понимали, что наездник успеет нанести дракону Хаоса не больше одного-двух ударов, прежде чем чудовище ответит.

Все это время они не обращали внимания на Лиама. И когда Штоддард, наконец, решил оглядеться и поискать юношу, ему показалось, что тот сбежал. Лиам был слишком странным и мог попытаться совершить что-нибудь безрассудное, вне зависимости от того, обладал он копьем или нет.

«Ты ничего не сможешь сделать для него, если он опять ушел на свои дикие поиски приключений,- сказал себе Штоддард.
- Беспокойся лучше об Арамусе и населяющих его людях».

Однако Лиам не убежал. Рыцарь, наконец, заметил, что молодой человек стоит и оглядывает разрушения, причиненные драконом Хаоса. В одной руке он держал проржавевший меч. Поняв, что Рыцарь Розы наблюдает за ним, Лиам с отвращением отбросил меч и уселся на валун, спрятав лицо в ладонях.

Старый воин обернулся к спутникам, оставив молодого человека наедине с его демонами. Полностью сосредоточившись на мыслях о спасении Арамуса, он обратился к старому бронзовому дракону.

– Скользящий, а есть ли какая-нибудь вероятность того, что ты поднимешь сразу троих?

– Я… смогу. Не очень надолго. Но Арамус недалеко. Правда, я не уверен, что у меня после этого путешествия останутся силы на сражение.

– Да будет так. Тогда полетит только тот, кто умеет управляться с копьем. Феррин, вы с Крандэлом возьмете последнего коня и поспешите за нами как можно быстрее…

- Мой лорд, - перебил Феррин, задумчиво прищурившись.
- Мне бы хотелось, чтобы вы передумали! Я самый легкий и буду наименьшим бременем для дракона. Еще раз повторяю, я должен занять ваше место!

– Решение уже было принято?
- Штоддард смотрел на подчиненного, пока тот не согласился, а потом добавил, пододвинувшись ближе: - У меня есть для тебя еще одно поручение. Сделай для парня все, что сможешь. Возьми его с собой. В таком состоянии он не должен оставаться один.

Феррину явно не слишком хотелось исполнять этот приказ, но он был верным солдатом.

– Я попытаюсь научить его выполнять обязанности оруженосца. Если выживем, он, может быть, еще станет рыцарем,

– Очень хорошо.- Штоддард верил в то, что это может произойти, не более, чем Феррин. Если Рыцаря Розы и Скользящего постигнет неудача, все они уже наверняка будут мертвы, когда минует день - максимум два.

– Скользящий, ты готов?

– Я уже давно готов, человек. И с нетерпением жду возможности бросить вызов!

Кровожадность дракона вдохновляла воина. Он нуждался в этой нетерпеливости и резкости Скользящего.

Феррин и Крандэл отсалютовали. Штоддард ответил на их приветствие, устраиваясь верхом на драконе. Несмотря на кустарное седло, копье удобно лежало под рукой.

– Лорд Штоддард!

Рыцарь дернулся, когда на его руку легла ладонь, посмотрел вниз и увидел упрямого Лиама.

– Встань в сторонку, парень!
- бросил он, оправившись от удивления.
- Нам пора отправляться. Ты остаешься с Феррином и Крандэлом. Они попытаются научить тебя паре приемов.

– Но вы должны выслушать меня! Есть тайна, которую вы должны узнать!

– Думаю, что ты рассказал нам уже достаточно тайн…

– Это касается копья… - Лиам наклонился ближе и пробормотал что-то, из чего Штоддард смог разобрать только несколько слов. Догадавшись, что говорит слишком тихо, юноша повторил: - Это одно из настоящих Драконьих Копий, мой лорд.

– Что это?
- Штоддард и в самом деле несколько секунд смотрел на копье, прежде чем понял, как глупо это прозвучало. Оно было весьма неплохим, но едва ли могло оказаться зачарованным оружием из преданий. Ни одно из Драконьих Копий, о каких он когда-либо слышал, не могло выглядеть настолько изношенным и потускневшим.

– Это так!
- продолжил Лиам, сверкая глазами.- Одно из тех самых, что использовал отец.
- Он заметил скептическое выражение на лице Штоддарда,- Клянусь вам, что это правда!
- Понимая, что все еще не убедил рыцаря, юноша дотянулся до древка копья.- Вы поверите, как только увидите его во всей красе.

Штоддард вскинул голову. Лиам ухватился за копье, воззрившись на него так, словно что-то должно было произойти. Но оружие не замерцало внезапно светом благословения Паладайна, не вытянулось, и наконечник не стал таким острым, что даже самая прочная драконья шкура не смогла бы противостоять ему. Оно осталось «слишком земным».

– Благодарю тебя за беспокойство, приятель.
- Рыцарь Розы мягко отстранил руку Лиама.
- Но мы больше не можем медлить. Оставайся с Феррином и Крандэлом.

– Но… - Лиам словно сдулся.

– Встретимся с тобой в Арамусе. Да хранит тебя Паладайн.
- Пожилой рыцарь кивнул своим помощникам, и те отсалютовали ему. Потом он обратился к Скользящему: - Я готов.

– Ну, так держись крепче! Люди, отойдите подальше!
- Бронзовый дракон расправил крылья и стремительно взмыл в воздух, как только это оказалось безопасно для рыцарей.

Штоддард смотрел на своих друзей, оставшихся на убегающей земле, а потом облака закрыли ему обзор. Он помолился Паладайну, чтобы тот сохранил не только его солдат, но и Лиама из Элдора и всех жителей Арамуса, а после запоздало вспомнил попросить о какой-нибудь защите для себя.

Ему была необходима любая помощь, какую Боги могли предоставить в борьбе против дракона Хаоса.

Несмотря на безумие ситуации, Штоддард, должно быть, заснул, поскольку следующим, что он мог вспомнить, был крик Скользящего.

– Я вижу портовый город, но нет никаких признаков зверя!

Из-за частичной глухоты и свистящего ветра было практически невозможно разобрать рычание бронзового дракона.

– Как выглядит город? Много ли повреждений?
- прокричал рыцарь, наклоняясь вперед.

– Я не вижу ни дыма, ни разрушений.