Драконы космического флота

Она страшно выгибается дугой и прекращает орать. Всхлипывает и оседает на пол.

Подхватываю девушку и волоку её в панорамный зал. Всё же пришлось здесь скрываться.

Касса трясётся как в лихорадке, стучит зубами и сжимает пальцами виски, что-то невнятное шепчет, я не разбираю её слов.

Прислоняю её к стене, а сама выхватываю из сумки шприц, заряженный обезболивающим и успокоительным.

Закатываю на её плече рукав и ввожу лекарства.

— Сейчас всё пройдёт… — произношу неуверенно.

Достаю следом сканер, но не успеваю его включить, как она говорит:

— Не надо меня сканировать…

— Боже Олив что произошло? Что это за приступ?

— Это… адмирал… — выдыхает она. Открывает полные слёз глаза и произносит едва слышно: — Я совсем чуть-чуть коснулась его сознания… Но он меня «наградил» такой огромной болью, что до сих пор голова по ощущениям вот-вот взорвётся.

— Я вколола тебе обезболивающее и успокоительное, — произношу я и глажу кассу по руке, даря поддержку и ощущая огромное чувство вины.

— Не поможет. Мне надо «слить» эти токсичные эмоции… — хрипит она и снова стонет, сжимает голову руками.

— Как это сделать? — трясу её за плечо.

— Ты можешь их забрать, но Ари, будет очень больно, — произносит она сквозь стиснутые зубы.

— Давай, — говорю уверенно, — «сливай».

Она кивает и определённо с огромной радостью спешит избавиться от тех «приятных» ощущений, что она получила от адмирала.

Что ж, по крайней мере, я узнаю, как чувствует себя адмирал и, что конкретно он испытывает.

Олив хватает меня за руки, кривится и через боль едва говорит:

— Смотри мне в глаза, Ари…

Я смотрю в большие чёрные глаза кассы… Первое мгновение ничего не происходит, а затем…

Моё тело от макушки до самых пят прошивает такая дикая боль, будто разряд минимум в две тысячи вольт проходит через меня. Я неосознанно выгибаюсь и вырываю руки из рук кассы, но уже всё бесполезно. Она сбрасывает на меня эту адскую боль.

От боли до крови впиваюсь зубами в собственную губу. Валюсь на бок и теряюсь в этой агонии. Голова разрывается, разбивается на осколки, черепки, во рту стоит металлический вкус крови и собственной желчи.

Ощущение, будто моё тело проходит через адскую мясорубку. Каждая клетка моего тела содрогается и измученно кричит.

В какой-то миг мне начинает казаться, что я плавлюсь и горю изнутри, и даже в носу появляется стойкий запах палёной плоти. Тошнотно-сладкий.

В следующий миг мне кажется, я сейчас умру, и внезапно всё проходит, словно кто-то просто вырубает эту музыку боли внутри меня.

Я не верю, что всё прошло. Лежу в позе эмбриона и моё тело, ощутив страшные муки, всё ещё вздрагивает и напряжено в ожидании новых порций боли.

К счастью, её больше нет.

Медленно переворачиваюсь, опираюсь на руки, колени, глубоко и тяжело дышу.

Смотрю на пол и вижу, как подо мной образуется небольшая лужица крови. Кровь капает из носа и прокушенной губы.

Медленно сажусь и наталкиваюсь взглядом на Олив.

— Ты – молодец, — говорит она очень тихо, за что я ей благодарна. Мой слух сейчас необычно острый. — Ты быстро «переварила» эту боль и отпустила её.

— Долго? — выдыхаю я шипяще-хриплым голосом — Долго это длилось?

— Минуты три, — отвечает Олив.

Неуверенной рукой шарю в своей сумке и вытаскиваю пачку салфеток.

Вытираю с лица кровь. Олив берёт другую салфетку и вытирает мою кровь с пола.

— Это было… ужасно, — говорю, наконец, когда я возвращаю себе нормальное дыхание, давление и сердцебиение. Можно жить.

— Да, — кивает касса, вздыхает и говорит с сочувствием: — Адмирала очень жалко. Что за болезнь у него ты знаешь?

Невесело хмыкаю и произношу:

— Знаю. Идиота кусок называется.

Олив не понимает меня, но вопросов не задаёт. Умная девушка.

Но всё же меня передёргивает от ужаса, что испытывает адмирал. Это просто… чудовищные муки. И он добровольно обрекает себя на этот ад.

Мы поднимаемся на ноги. Меня шатает, как пьяную, пол под ногами словно идёт волнами. Мне требуется несколько секунд, чтобы убедить собственное тело, что всё в порядке.

Беру свою сумку, перекидываю её через плечо и выходим мы с кассой с таким видом на лицах, будто на экскурсию ходили. К счастью на третий уровень никто не прибежал.

— Олив, возвращайся к себе, а мне надо закончить дело, — говорю ей, когда мы идём к лифту.

Я задерживаю взгляд на каюте адмирала и мне больно лишь от самой мысли, что он так сильно страдает. И ещё больнее от того, что он мог этого не допустить, и сейчас может всё это прекратить. Нужно просто позвать меня… Просто сказать, попросить о помощи…

Касса берёт меня за руку и с мольбой просит:

— Ари, пусти меня к мужу, мне надо к нему. Не могу после такого ужаса просто уйти в каюту. Можешь на меня положиться, я ничего не сломаю и не сделаю. Наоборот, присмотрю.

Присматривать не надо, у меня всё под контролем. Все данные о пациентах в реальном времени закольцованы на моём симбиоте.

Но Олив я доверяю. Да и сейчас она сделала то, за что её наказать могут.

Ввожу через свой симбиот на ИИ корабля разрешение впустить Олив в медотсек и говорю ей:

— Хорошо. Я дала тебе доступ.

Касса счастлива.