Драконы летнего полдня

- Пора идти, - решив взять инициативу в свои руки, произнес Стил. Он поклонился Крисании. - Я бы почел за честь проводить Посвященную Паладайна, но у тебя и так надежная охрана.

- Я в этом не сомневаюсь. - Крисания улыбнулась, вздохнула. Меня повергает в уныние только то, что столь благородные душа и сердце на службе у сил тьмы...

Хотела бы я знать, рыцарь, каким образом ты собираешься пройти через Рощу? Ведь она не является частью владений твоей Королевы. В ней властвует ее сын - Нуитари.

- Со мной мой меч, госпожа, - просто отвечал Стил. Женщина подошла ближе.

Они стояли лицом к лицу, и рыцарю на миг показалось, что Крисания видит его.

Она подняла руку и положила ее Стилу на грудь. Прикосновение, словно огонь, опалило душу рыцаря; впервые в жизни он чувствовал себя беспомощным, не знал, как себя вести.

- Я вижу, и у тебя, рыцарь, есть покровители... Их двое! Один из темного мира, другой из мира света. Тот, что слева, - там, где сердце, - женщина. На ней синие доспехи; в одной руке она держит шлем Повелительницы Драконов, в другой - копье, наконечник которого окровавлен... Сердце отдано ей... Тот, что справа, - Рыцарь Соламнии. Он безоружен, ножны пусты. На теле у него сквозная кровоточащая рана от копья... Душа принадлежит ему... Каждый из покровителей стремится стать единственным наставником, единоличным опекуном. Кому будет отдано предпочтение? Крисания умолкла, убрала с груди руку, и у Стила вдруг подкосились колени, словно она все это время поддерживала его. Ему хотелось как-то ответить, чтобы скрыть свое смятение. Но слова не шли, и он лишь смотрел на нее широко открытыми глазами: то же самое говорила Такхизис. Тигр подошел к хозяйке и потерся о ее ноги.

- С вами мои молитвы, - сказала на прощание Крисания. Держась за холку зверя, жрица Храма Паладайна исчезла в темноте. Палин продолжал остолбенело глядеть на Стила, как бы ожидая, что он скажет. Но тому было не до слов.

Обозленный на себя, полный каких-то смутных предчувствий, он вдруг быстро зашагал назад, к перекрестку, приведшему их к храму. За спиной раздавались шаги еле поспевающего за ним Палина, хлопанье и шуршание рясы. Стил едва не бежал, стараясь избавиться от демонов сомнения, терзавших его душу.

- Мне не нужны указчики, - яростно шептал он. - Я рос один... Не нуждаюсь ни в наставниках, ни в опекунах - будь то отец или мать! Их стремительная ходьба продолжалась до тех пор, пока после очередного поворота они вдруг не вышли прямо к Шойкановой Роще. Некогда на Ансалоне существовало пять Башен Высшего Волшебства. На эта грандиозные сооружения смотрели как на оплоты магии, угрозу и непозволительное усиление могущества, силы и влияния чародеев. Чтобы еще более оградить себя от возможных неприятностей, маги окружили каждую Башню сторожевым лесом. Оказавшиеся в лесу, обступившем Башни Далтигот, напрочь лишались сил; поначалу их охватывала слабость и непреодолимая апатия ко всему, затем они впадали в глубокий и тяжелый сон. Попавшие в лес Истарской Башни (разрушенной во времена Катаклизма) забывали, куда и с какой целью они идут.

Лес Башни Погибель вызывал у вошедших в него бурю желаний и дикие страсти, заставляющие забыть обо всем на свете. Рискнувшие проникнуть в дубраву Вайретской Башни начинали отчаянно плутать, и как бы они ни старались дойти до цели - им это не удавалось. Но самым страшным местом считалась Шейканова Роща.

Леса-стражи первых четырех Башен были освящены жрецами Солинари и Лунитари, тогда как Рощу освятили последователи Нуитари - Черные Мантии. Гигантские дубы стояли недвижно. Буря или ураган могли вызвать лишь легкое подрагивание листвы.

Фантасмагорически переплетенные сучья и ветви образовали непроницаемый балдахин, сквозь который не мог пробиться ни один солнечный луч. В Роще царили мрак, тишина и холод - вечные спутники смерти. Нуитари самолично заклял рощу.

Достаточно было приблизиться к ней, чтобы почувствовать всеохватывающий ужас, и даже приглашенные лично Даламаром не могли избавиться от постоянного ощущения беспокойства, тревоги, страха. Многие не выносили одного вида деревьев. Те, кто обладал исключительной храбростью и отвагой, могли подступиться лишь к границе Рощи, но и то - ползком, на коленях. Карамон Маджере был одним из немногих, кому удалось углубиться в лес... В число этих немногих входили также праведная дочь Крисания и Китиара, но они имели при себе медальоны, нейтрализующие страх.