Драконы, Луна, крысиные хвостики (СИ)

Ну, вот и проверишь,  Дракон стал разворачивать длинное туловище, готовясь к отлету.  Я сам залечу. Только когда стемнеет. Не хочу кривотолков. Увидят  будут болтать: мол, опять старика на девственниц потянуло. Как мне все это надоело. Что за люди. Полторы тысячи лет живу, летаю, жгу, топлю, и все никак не пойму эту породу. Иной раз думаешь  сколько ни жги, ни топи  все ведь без толку! Иной раз  повезло, хоть сам-то ящером уродился. Лепа! Вон грот. Закатили бочки  и живо на спину. Живо! Я не полезу, там острые камни. Поцарапаюсь  опять полироваться. Не люблю, щекотно.

Пока Дракон терпеливо дожидался у кромки воды, Лепа, Шеда и Мита закатывали бочки в укромный грот. Привалив их булыжниками, они вышли во влажный ветер прощаться.

Заезжай обязательно,  сказал Шеда, обнимаясь с Лепой.

Всенепременно. Только ты эту,  пират ткнул пальцем в Миту, которая снова улыбалась как ни в чем не бывало,  запри в замок, в погреб, куда хочешь, только спрячь и запри!

Сейчас как дам тебе!  сказала Мита.  Попробуй только заехать, если меня запрут. Как дам!

И за такую  четыре бочки чистого золота!  ужаснулся Лепа, хватаясь руками за голову.  Знаешь что, Шеда! Давай все-таки ее засолим, в бочку. Высыплем золото, засолим в бочку, а на золото купим настоящий корабль. Назовем его как-нибудь, представляешь! И отправимся куда-нибудь, даже за Море!

Я тебе сейчас как все-таки дам!  Мита обиделась не на шутку.  Меня в бочку, а сами за Море? Ух, какие вы гадкие! Сидела, сидела в замке всю жизнь, и только по-человечески пожить можно, как на тебе! В бочку, а сами за Море. Вот уйду сейчас и не приду больше. Все, ухожу!

И Мита стиснула кулачки.

Ты обещай! Обещай, что не придешь больше!  кипятился Лепа.

Ну Мита, ну ладно тебе,  вздохнул Шеда.  Ну не спорь. Ну не спорят с пиратами.

Я полетел,  сообщил Дракон скучным голосом.

Все!  отгородился ладонями Лепа.  Все, все и все. Четыре бочки! Четыре бочки чистого золота! Да кто бы мне рассказал...

Он подбежал к Дракону и вскарабкался на огромную спину.

А сам еще обещал взять меня юнгой!

Мы летим или нет?  закричал Лепа в небо.  Ну!

Не забудь про варенье!  Мита помахала Дракону.  Можешь прилетать когда хочешь  вечером, ночью, или даже под утро  я не буду спать! Я буду ждать! Я прямо сейчас приду, достану самую лучшую банку и буду ждать! Самую вкусную, самую малиновую! Только ты прилетай!

Спасибо, милая девочка,  ответил Дракон.  Но ты приготовь банку и ложись отдыхать. Ночью девочки должны спать, а не ждать драконов.

Он отвернулся, разбежался, ударил крыльями и взмыл в черное небо.

МЕСТО, С КОТОРОГО ТАК ВИДНО ЛУНУ

Принцесса Тар-Агне была сиротой, и принцессой, вообще-то, называть ее было неправильно. Обращаться к ней надо было «Ваше Величество», но ее звали принцессой  не похожа пока на настоящую королеву, что делать. Кроме дяди (и то двоюродного) родственников у нее не осталось. И дяде приходилось нести на сутулых плечах бремя управления государством. Когда Тар-Агне вырастет, пусть занимается всем сама, а сейчас нельзя ведь бросить ее на произвол судьбы.

Обязанностей по управлению государством насчитывалось немало, и все они для маленькой королевы были исключительно тяжелы. Например, каждое утро приходилось рано вставать, умываться, одеваться, и не абы как, а рассчитывая на приемы важных гостей, большинство из которых желало объявить девочке и ее государству войну.

Все они были злые и жадные, всем подавай то кусок побережья, где добывают пурпурных улиток, то долину в горах, где растет лучший на земле виноград, то городок с ювелирами, то еще что-нибудь. Недавно, к примеру, взъерошенный принц из княжества по соседству потребовал, чтобы его за Тар-Агне посватали. Принц уже вытащил шпагу из штопанных ножен и стал тыкать ржавой железкой во все стороны. Если бы не хладнокровие и политический опыт дядюшки, страшно подумать, что бы произошло. Принцессе просто пришлось бы отправить принца на плаху (что, скорее всего, привело бы к войне).

Но это была чепуха по сравнению с пытками, которым подвергалась принцесса на торжественных церемониях. Все они проводились по ужасным, невыносимым правилам, когда нужно было напяливать пыльные тряпки, когда нужно было говорить только то, что подсказывал шепотом дядюшка. А когда пытки съедали последние силы, когда от раздражения хотелось расплакаться, было даже нельзя приказать отправить кого-нибудь на плаху. Всякий раз как Тар-Агне собиралась, наконец, позвать палача, дядюшка нежно впивался пальцами принцессе в плечо. И приходилось снова смотреть на дурацкие рожи.