Драконы ночной смены

— Ты злишься, да? — сказал отец.

Я закатила глаза от гениального вывода.

— Как ты догадался?

— Обычно ты так не дышишь сквозь зубы, — ответил он, пропустив сарказм. — Я не понимаю, что тебя так разозлило. Ты знала, что это за место, до того, как мы вошли, и ужасное происходит в этом городе каждый день. Ты так не злилась, когда на твоего парня напали бандиты на парковке.

— Это было другим, — сказала я, слишком злилась, чтобы удивляться, что он знал об этом. — В каждом городе есть преступники, но на арене должны быть нормальные люди, — я махнула на зрителей, столпившихся у выхода со стадиона. — Это не похоже на поединок боксеров! Ты сам сказал: эти люди пришли смотреть не бой. Они пришли ради резни, чтобы увидеть, как унижают других. Ник, мантикоры, бедные бомжи… Они не хотели биться! Их заставили стать жестокими, магия или деньги, которые нужны им, чтобы выжить. Эти люди знали это, но приняли! Им нравились страдания, они визжали, как избалованные дети, когда Ник не дал им этого!

Отец пожал плечами.

— Люди могут быть ужасными.

— Не такими ужасными, — буркнула я, посмотрела туда, где еще кружилась ужасная магия под яркими огнями прожекторов, как река. — СЗД думает, что это из-за странной магии тут, но никто не пришел бы сюда, если бы не хотел посмотреть, как кто-то умирает. Размах жестокости не скрыт. Они даже в программе хвалятся, сколько людей умерло на прошлой неделе!

— Если это тебя удивило, ты была невнимательна, — печально сказал отец. — Я люблю смертных сильнее всего среди многих драконов, но никакая цивилизация и культура не может отменить того, что они — звери в сердце. Без обид.

— Скажи это зверям, — сказала кисло я. — Настоящие хищники хотя бы едят тех, кого убили. Они не мучают добычу ради веселья.

— Коты так делают, — отметила Сибил.

— И я знаю, на что способны люди, — продолжила я, игнорируя ее. — Знаешь, сколько гадости я находила в квартирах людей? — я покачала головой. — Я не злилась бы так, будь дело только в жестокости. Если двое хотят порвать друг друга на куски ради любви толпы, это их плохое решение. Я не могу терпеть то, как их используют. Ты ощущал, как магия заставила мантикор биться, как она заставила и Ника. И хоть им не требовалась магия для боя бомжей, использовать отчаяние бездомных не лучше. Это не выбор, когда варианты — умереть от голода на улице или биться за деньги. СЗД говорит, что не может остановить это, ведь свободная воля не нарушена, но тут нет свободы! Эта арена построена на людях, загнанных в угол, и ты знаешь, как я чувствую себя из-за этого.

Когда я сказала это, я поняла, как лично ненавидела это место. Дело было не только в Нике. Все бойцы этой ночью выглядели так же, как я ощущала себя, когда папа был близко: беспомощные, загнанные в угол, отчаявшиеся. Я презирала то, что видела этой ночью, всеми фибрами души, и в этот раз мы с СЗД были в согласии. Я не была настоящей жрицей, но этой ночью я ощущала себя Жанной Д’Арк. Я не знала, как, но это место должно разбить божественное возмездие.

Сначала нужно было проверить Ника.

— Идем, — я встала. — Посмотрим, сколько стоит проход за кулисы.

— С чего ты взяла, что они продают доступ? — отец опустился и пошел рядом со мной, я шла за толпой к внешнему кругу арены.

Я пожала плечами.

— Все тут продается, и продать доступ к гладиаторам после боев — не новое. Древние римляне делали так веками. Вряд ли Геймскипер пропустит такую выгоду, учитывая, как он использовал все остальное.

— Логично, — признал отец. — Но Злой Пес…

— Не зови его так.

— Как мне его звать? Тебе не нравятся все варианты.

— Я была против «преступника» и прозвища с арены. Если нужно как-то его звать, может, будешь называть его по имени?

Ён поднял нос, словно его это оскорбляло, но я не стала его слушаться. Папе нельзя было презирать Ника, как и меня. Когда он понял, что я была серьезна, дракон тяжко вздохнул.

— Как я и говорил, дело мистера Коса особенное. Он популярен, и им не управляют. Если бы он был моим смертным, я ограничил бы доступ к нему, чтобы предотвратить несчастные случаи.

Он-то знал. Но я надеялась, пока мы шли за толпой, спустились по пяти пролетам лестницы, чтобы попасть на нижний доступный уровень арены.

Путь был подавляющим. Как только мы выбрались из тесного кольца туристов в деловую часть арены, все стало в миллион раз грязнее, толпа была больше. Сибил не шутила, что тут был список бездомных. Пятьдесят человек сидели в грязном бетонном туннеле, который вел в офисы. Они не посмотрели на меня, пока я шла мимо, они глядели на землю, сжимая маленькие билеты с номерами, словно это было последним, что у них было. От этого я разозлилась еще сильнее, хотя не считала, что такое было возможным, но было сложно не злиться, когда безумная магия била по мне, как по барабану.

Магия была привязана к кровожадности толпы, и я думала, что сила угаснет после боя. Нет. Давление уже не было на том пике, как во время сражения Ника, но магия все еще била так, что в ушах звенело.