Драконы осенних сумерек

– До свидания, Пламенеющая! – выходя следом за Карамоном, помахали руками сразу несколько детей. Дугл бросил на Таниса яростный взгляд и вернулся на место, утирая грязными кулаками бессильные слезы.

– Нет! Не надо! – надломленно выкрикнула Матафлер. – Это я нужна вам, не они! Ну пожалуйста, прошу вас!.. Сражайтесь со мной, только не троньте моих детей…

И Танис понял, что разумом драконица пребывала в далеком прошлом, заново переживая давнюю беду, уничтожившую се потомство.

Стурм все еще стоял рядом с Танисом.

– Когда дети будут вне опасности, она бросится на тебя, – сказал он.

– Знаю, – угрюмо кивнул Танис. Глаза Матафлер – даже незрячий, затянутый бельмом – полыхали алым. Из громадной разинутой пасти капала слюна, когти царапали каменный пол.

– Не троньте моих детей! – с яростью повторила она.

– Я с тобой. – Стурм потянулся к мечу.

– Ступай, рыцарь, – донесся из потемок шепот Рейстлина. – Твое оружие здесь бесполезно. С Танисом останусь я.

Полуэльф изумленно покосился на мага. Странные золотые глаза смотрели на него в упор, точно читая его мысли: «Могу ли я ему доверять?..» Рейстлин молчал, тем самым как бы подстрекая его ответить отказом.

– Иди, – сказал Танис Стурму.

– Что? – крикнул тот. – Ты что, спятил? Доверять этому…

– Иди! – повторил Танис. В это время послышался громкий крик Флинта:

– Сюда, Стурм!.. Скорее!..

Рыцарь помедлил в нерешительности… Но не выполнить прямого приказа человека, которого он как-никак считал своим командиром, Стурм не мог. Зло посмотрев на Рейстлина, рыцарь крутанулся на каблуке и скрылся в тоннеле.

– Вообще-то я мало что могу противопоставить алому дракону… – прошептал Рейстлин.

– Можешь ты хотя бы выиграть время? – спросил Танис.

Рейстлин улыбнулся улыбкой человека, знающего: смерть настолько близка, что ее уже не стоит бояться.

– Могу, – прошептал он. – Встань у входа в тоннель. Когда я заговорю – беги!

Танис начал пятиться, по-прежнему угрожая мечом… Но и драконица уже миновала черту, за которой более нет места страху. Она знала только одно: ее детей похитили, и того, кто это сделал, необходимо было убить. И она бросилась на воина с мечом, убегавшего в тоннель. И тут ее окутала тьма – тьма настолько непроницаемая, что Матафлер на миг содрогнулась от ужаса: не ослеп ли ее второй глаз? Но ухо ее уловило произнесенные шепотом магические слова, и она поняла, что человек в длинном одеянии попросту наложил заклятие тьмы.

– Сожгу!.. – взвыла она, чуя в коридоре ненавистную сталь. – Не уйдете!.. – И она набрала в грудь воздуха. Однако из тоннеля доносились и другие голоса. Детские голоса. Голоса ее детей. – Нет, – заметалась она. – Там мои маленькие. Не могу…

И в отчаянии поникла головой на холодный каменный пол.

Танис и Рейстлин во всю прыть удирали по коридору. Полуэльф почти тащил на себе ослабевшего мага, а за их спиной раздавался горестный стон:

– Только не детей… Ну пожалуйста, бейтесь со мной! Не трогайте малышей…

Выскочив из тоннеля в комнату для игр, Танис заморгал от яркого света: Карамон уже распахнул двери навстречу восходящему солнцу. Дети выбежали во двор. Танис сразу увидел Лорану и Тику: они взволнованно озирались, стоя с мечами наголо. У дальней стены комнаты рассылался прахом труп драконида; секира Флинта торчала у него в спине.

– Все наружу! – приказал полуэльф. Флинт забрал освобожденный топор, и они с Танисом последними вышли под открытое небо. В это время послышался ужасающий рев дракона – дракона, мало чем напоминавшего обиженную судьбой Матафлер. Это Пирос обнаружил шпионов. Каменные стены задрожали – чудовище вылетело из логова.

– Уголь!.. – бессильно выругался Танис. – Так, значит, он все-таки здесь!

Гном покачал головой.

– Спорю на свою бороду, – буркнул он угрюмо, – что дело не обошлось без Тассельхофа!

…Увлекаемая собственным весом, разорванная цепь стремительно неслась вниз, и вместе с ней падали три крохотные фигурки.

Тассельхоф, все еще цеплявшийся – хоть это и было уже лишено смысла – за железные звенья, думал, летя сквозь тьму: «Так вот каково это, оказывается, – умирать». Ощущение было интересное, жалко только, скоро кончится. Откуда-то сверху слышался визг перепуганного Сестана. Внизу что-то бормотал старый волшебник – наверное, пробовал последнее заклинание. И вот Фисбен возвысил голос:

– Пвеатр… – Заклинание оборвалось воплем. Старый маг врезался в пол, и Тас загоревал о нем, хоть и знал, что следом настанет его очередь. Пол приближался. Еще несколько мгновений и…

…и тут пошел снег. По крайней мере кендеру так показалось. Потом он потрясенно осознал, что это были перья – миллионы мягоньких куриных перьев, словно кто-то выпотрошил разом множество перин. Кендера приняла в объятия огромнейшая груда белого пуха. Сестан шлепнулся следом.

– Бедный, бедный Фисбен!.. – сказал Тас, барахтаясь в перьях и утирая с глаз слезы. – Наверное, хотел «слететь перышком», как это делает Рейстлин. Да вот напутал и создал все эти перья, а себя спасти не успел…