Драконы рыжими не бывают

Когда Харос вызвался пойти со мной, я была откровенно удивлена. Дракон нарочито вел себя непринужденно и безразлично, даже смотрел в сторону, когда говорил, что меня нельзя отпускать одну. Но в итоге с ним все согласились. Шара не захотела покидать гильдию, Асар тем же вечером, что и была вылазка до воров, отправился на контракт  Вообще я надеялась, что после короткой беседы, в которой мои извинения попросили забрать обратно, феникс действительно на меня не обижается. Поступок был не обдуманный, через чур эмоциональный и крайне некрасивый.

- По опыту могу сказать, что возвращаться к старому - гиблое дело. Пожалеешь.

Златовласый вздохнул. Возможно у него было о чем судить, но я все равно стояла на своем. Упертости не занимать, так куда ее еще тратить, кроме как на наживание приключение? Впрочем... вряд ли эта вылазка им являлась. Я шла к своему дому точно на эшафот, постоянно сглатывая и озираясь по сторонам. Замечала знакомые лица, поспешно отворачивалась и даже не потому, что меня могли узнать (мало ли что), а потому, что вместе с ними я вспоминала откуда знаю этих драконов. Соседи, учителя из школы, члены старой компании, которая распалась еще задолго до моего ухода.

Город-воспоминание.

- Все нормально, - уголки губ дернулись в натянутой улыбке, - Я просто хочу узнать что случилось тут после побега.

- Могла бы это и так сделать. Навести справки не долго.

Нет, мне нужно было увидеть все своими глазами. Лично посмотреть не дом, может даже найти кого-нибудь из друзей родителей и спросить, что с ними стало. Все равно лицо скрыто, а мало ли кому что нужно от пары. Я вполне могла прикинуться какой-нибудь подругой семьи, но уехавшей и только сейчас вернувшейся.

И все же ощущение паршивости сжирало изнутри. Будто в грудь заливали лаву, мгновенно застывающую и мешающую вдохнуть. Не подавать вида было все сложнее, тем более что вот вот маячил последний поворот.

"Не реветь" - напомнила я себе в очередной раз, мельком взглянула на Хароса.

Шаг, еще шаг. Все внутри замирало, съеживалось и взрывалось одновременно. После поворота еще шесть домов, затем свороток на другие ряды и уже следом за тропинкой мое жилище, служившее убежищем всю жизнь. К нам редко кто-то заходил, иногда на ужин оставался Голен, рассказывал о моих успехах или неудачах. Отец шутил, что такими темпами я пойду по его стопам, потому что устроится на работу в Трансионе невозможно, ибо ее нет, а большие города полны рисков, тем более для меня. Дошутился. Я нервно передернула плечами и ускорилась. Уже видела, что почему-то дом не высится над остальными одноэтажными постройками, но надежда до самого конца не хотела угасать.

Если розовые очки и были, то в момент, когда взгляд пал на руины, слетели окончательно. От них и без того остались осколки по краям оправы, а сейчас можно было просто затоптать гнутые дужки.

Белый, даже желтоватый некогда камень, был обуглен местами. Торчащие балки, арматурины и прочие составляющие дома свалены в одну кучу как-будто специально. Будто он не рухнул от взрыва, а разлетелся на куски и эти самые куски потом стаскивали на его место. Как будто это поможет. Как будто это его вернет. Забор отсутствовал, пара деревьев, что росла подле него, тоже.

Я застыла, чувствуя как шею сводит судорогой, а глаза округляются и становятся будто больше. Неужели я думала, что увижу что-то другое?  Слова о том, что дома больше нет приобрело совершенно другой, теперь уже прямой, а не лирический смысл. Здания действительно больше не существовало. Когда руки Хара опустились мне на плечи я даже не вздрогнула, не пошевелилась, будто даже утратила возможность к движению. Где-то там, в руинах пепла и того, что огонь затронуть не сумел, покоилась, быть может и моя кровать, какая-то утварь с кухни, может даже вещи какие-то.

- Я же говорил, - прошелестел голос над самым ухом, - Что не стоило этого делать.

Я слышала его и не слышала. Может стоило упасть на колени и разреветься, может стоило ощутить воздух как острое стекло, потому что каждый вдох резал нутро? Или двинуться медленной походкой к дому, будто желая удостовериться в том, что это не морок, а действительно разруха?

- Стоило, - неживым голосом откликнулась я, - Мне нужно было понять, что дороги назад и правда нет.

И что помнить - страшно. Нужно забыть как можно скорее и не страшно, если время сотрет лица родителей, их разговоры и привычки. Не страшно, что я забуду о любви отца к охоте, или о том, что мама успокаивала себя вышивкой. Страшно, если этого не случится. Потому что такая память - она хуже плети, хуже всего на свете. Она вечно маячит на горизонте и напоминает о том, что ты потерял. Ведь вдруг был шанс сберечь? Может тогда огонь бы откликнулся на зов страха и гнева, сжег тех, кто преследовал по темному лесу едва заметную тень.

Глава 14.2