Драконы Вавилона

Второй появилась Радегонда де ла Кокейн. Она, как и Вилл, была родом из спорных провинций Запада, однако, в отличие от него, несла в своих жилах малую толику голубой крови и росла в соответствующей обстановке. Она училась верховой езде с инструктором, а не урывками, на случайных лошадях и в результате владела этим искусством значительно лучше его. Так что он ничуть не удивился, увидев, что она сумела и поймать весьма ретивого жеребца, и близко с ним подружиться. Дальше появились Кокудза и Дженни Танцышманцы, и он, и она верхом, а после них Го-лодалец и Малютка Томми пешим ходом, последним приплелся, припадая на левую ногу, Оборванец, с видом весьма смущенным. За все про все они добыли четырех лошадей, не потеряв при этом ни одной жизни.

Лорд Уиэри вылез из Хьердисовой коробки, на ходу застегивая брючный ремень.

Вилл вытянулся по стойке «смирно» и доложил о проведенной операции.

— Жертвы? — спросил лорд Уиэри, а затем, когда Вилл покачал головой, сказал: — Ну, пошли посмотрим лошадей.

Вилл реквизировал обширное помещение, где, как говорят, когда-то держали свою живую контрабанду подпольные поставщики левой рабочей силы, а затем послал пяток солдат наверх, чтобы где-нибудь подобрали, украли или уж в крайнем случае купили соломы на подстилку.

— Отлично, — пробормотал лорд Уиэри, потрогав обитую железом дверь, которую Вилл еще не успел приказать снять. — Только не забудьте приделать засов.

Затем он увидел лошадей, и произошло редчайшее — его бледное лицо расцвело улыбкой.

— Они великолепны, они просто великолепны! — восхитился он. — Я рассчитывал на пять, но был готов удовлетвориться и тремя. Felicitas in media est[46], так ведь? Это знак судьбы.

Когда эти лошади находились вместе, было совершенно очевидно, что они принадлежат к одной и той же генетической линии. Узкие головы, сквозь бледную кожу явственно просвечивают толстые голубые вены. Под от рождения приросшими, никогда не открывавшимися веками пучатся огромные, как теннисный мячик, глаза. В темноте все эти лошади еле заметно светились. Но точно так же было ясно и другое: одна из них царица, а остальные ее подданные.

Лорд Уиэри подошел прямо к Эпоне и внимательно осмотрел ее зубы.

— Эта самая лучшая, — заключил он в конце концов. — Я возьму ее себе.

Вилл вздрогнул, но промолчал.

— Надо сразу же все подготовить. Снимите с нее мерки для седла и узды.

— Сэр! — Адъютант лорда Уиэри, хайнт по имени Трепло, щелкнул каблуками и отдал честь.

— То же касается и остальных. Этих дикарок нужно будет усмирить и объездить. Только старайтесь не применять силу больше необходимого. Ведь они — мои дражайшие чада, и я не хочу, чтобы их обезобразили. — И вдруг он повернулся к Виллу. — Командор Риддл, похоже, что я чем-то тебя обидел.

— Как может повелитель обидеть вассала? — Вилл изо всех сил старался не показывать своих чувств. — Это так же невообразимо, как то, что я обижу свою руку или что я поступаю против желаний своей левой ноги. Могут ли печень и кишки что-то иметь против мудрого руководства головы, своего царя? Этого просто не представить.

Будущая конюшня кишела солдатами, кто-то из них был занят делом, но по большей части они просто пришли поглазеть на лошадей. Вилл заметил, что здесь же находятся и все участники сегодняшнего рейда. И все они притворялись, что не слушают этот разговор.

— Какая ловкость языка, чудовищная ловкость! — Лорд Уиэри уставил на Вилла суровый осуждающий взгляд. — Откуда же тогда все эти вздрагивания, и вздохи, и непроизвольные тики, и потряхивание головой, и сморщенное лицо, и плотно сжатые губы, и порывы что-то возразить, виденные мною сейчас и говорящие громче, чем любые слова? Ты явно недоволен. Мной.

— Если так было, сэр, то я смиренно прошу прощения.

— Смиренно, говоришь? Ты противишься мне откро-веннейшим образом, а потом говоришь о каком-то смирении? Я такого терпеть не буду. Соври мне еще раз — и пеняй потом на себя.

— Но…

— На колени! — приказал лорд Уиэри; Вилл опустился на правое колено. — На оба колена!

Лорд Уиэри был сеньором Вилла, а потому коленопреклонение перед ним не было чем-то исключительным. Но Вилл был одним из его офицеров и всегда вставал на одно колено. Почва была здесь, как правило, мокрая и грязная, так что стоять на ней обоими коленями было крайне неприятно, да и брюки потом долго сохли. Была лишь одна причина заставить Вилла опуститься на оба колена: посильнее его унизить.

— А теперь, — сказал лорд Уиэри, — так как я твой сеньор и ты обязан мне повиновением, говори. Скажи мне, что я такого сделал?

— Лорд, эти слова не из тех, какие я сказал бы с охотой. Но ты приказал, и я обязан повиноваться. — Просто и без упрека Вилл объяснил, какие обещания дал он Эпоне, и заключил таким образом: — Здесь затронута моя честь, но только моя, а никак не твоя. Однако я все же прошу тебя обдумать все это серьезно.

Лорд Уиэри выслушал его, не перебивая. А затем приказал:

— Схватите его.

Что и было исполнено. Слева его держал малознакомый новобранец, однако справа была Дженни Танцышманцы. Она не смотрела ему в глаза.