Драконы во гневе

Однако зима лишала любую дорогу каких бы то ни было преимуществ, поэтому их колонна двинулась прямо на север, собираясь срезать путь через Бокагул. На горизонте виднелись высокие горы, покрытые снегами. Когда ветер очищал небо от облаков, можно было заметить, как снег длинными тонкими линиями сходит с остроконечных горных вершин.

Алексия, обмотав шерстяной шарф вокруг лица, нахлобучив шапку на голову, выглядывала из-под тонкой вуали, также защищавшей ее лицо. Вуаль не только уберегала глаза от ослепительно-яркого блестящего снега, но и немного сохраняла тепло. Закутанная в толстые одежды из кожи, съежившись под толстенной мантией, принцесса была похожа на какого-то зверя даже больше, чем ее собственная лошадь.

Она чувствовала холод всем телом и представляла, насколько плохо было Уиллу. Но вор не жаловался, и это удивляло ее. Тот Уилл Норрингтон, которого она встретила в Ислине, обязательно стал бы жаловаться, настойчиво выражая недовольство. Но Уилл повзрослел, и теперь его прежнее ребячество исчезло.

Прошлой ночью Уилл сидел у костра вместе с отрядом из Мурозо; они все вместе пели песни. Он даже сочинил новые слова на старые мелодии. В основу одной из песен были взяты слова стихотворения, которую вор придумал некоторое время назад. Оно рассказывало о битве на равнинах Свойна, о принцессе и Вороне, уничтоживших сулланкири, и мече Маларкекс.

Желание Уилла петь вместе со всеми эту песню поразило Алексию, однако в меньшей степени, чем то, что он согласился взять с собой Кенли и Линчмира. Их присутствие в рядах Братства Вольных Ориозцев также явилось для нее сюрпризом. Сначала Алекс даже подумала, что они были подосланы Скрейнвудом как агенты. Принцесса рассказала об этом Ворону, на что тот сказал, что у Кенли не тот характер, а у Линчмира напрочь отсутствует хитрость, чтобы быть шпионом.

Поразмыслив, Алексия согласилась с мнением Ворона. Она предположила, что Линчмир, должно быть, действительно часто серьезно ссорился с отцом, что его и подтолкнуло покинуть дворец со всеми его удобствами. Линчмир чувствовал себя неловко в лагере и в основном ходил хвостом за Кенли, выполняя поручения других членов команды. Линчмир как-то собрался разжечь костер под деревом, ветви которого прогибались под толстым слоем снега. Жар костра заставил бы снег упасть, и костер потух бы. Но еще до того, как это случилось, Квик неуклюже пролетел мимо и сбил сугроб с веток. Линчмир смутился, но с улыбкой выслушал многочисленные извинения сприта.

Алекс и Ворон удалились в свою палатку, поставленную чуть поодаль от остальных, но все же находившуюся в черте лагеря. Вне зависимости от того, считали ли их брак фикцией или нет, все уважали их право на уединение. И хотя ночи были слишком холодными, чтобы снимать с себя все, они грелись в объятиях друг друга под горой теплых одеял.

Когда они занялись любовью первый раз тогда, на постоялом дворе, все было как-то очень импульсивно и — неловко. Сначала локти постоянно что-то задевали, зубы случайно стукались друг о друга, пальцы путались. Но после каждого такого промаха они улыбались и смеялись, шепча друг другу извинения. И совсем скоро слова стали не нужны. Страстные стоны и обжигающее учащенное дыхание все сказали за них.

После, лежа вдвоем, они гладили и ласкали друг друга. Принцесса с радостью ощущала нежность, с которой рука Ворона скользила вдоль ее тела, и он крепче прижимал ее к себе, покрывая поцелуями шею. Она так долго ждала этого, что навсегда бы осталась в его объятиях и не желала бы никуда уходить. И все же Алекс не хотела сбежать от всех, обретя в Вороне своего рода убежище. Она хотела, и очень сильно, быть рядом с ним, разделяя бесконечный покой их единения.

В дороге он был всегда рядом с ней, за исключением тех моментов, когда уходил проведать Уилла, или общался с Резолютом, или же когда она сама болтала с Пери. Даже теперь, когда Алекс смотрела на него, его плечи сжимались под огромным плащом из медвежьей шкуры и он кивал ей в ответ. Через сетку, закрывавшую его лицо, она могла уловить блеск его глаз.

Когда они были не одни, Ворон проявлял заботу, всегда относился к ней с уважением. Он был готов предложить свою помощь, но при этом старался не встревать там, где Алекс отлично могла справиться без него. Если же он нуждался в помощи, то сам просил ее об этом. Ворон всегда улыбался ей, был внимателен и никогда не требовал ее постоянного внимания.

Отчасти причиной этой дистанций, как полагала принцесса, была разница в возрасте. В первую ночь он рассказал ей о Сварской, обнимая принцессу как ребенка. Дрожь в голосе выдавала то, как сложно ему принять, что он так намного старше ее. Когда он стал извиняться, Алекс поцеловала его:

— Нашим сердцам все равно, сколько ударов они сделали. Главное, что теперь они бьются вместе.

Ворон улыбнулся, соглашаясь с ней:

— Ты не только красива, но и столь же умна.

— Достаточно умна, чтобы понять то, что, когда двум людям суждено быть вместе, тратить время на мелочи бессмысленно.