Драконы во гневе

Лицо Ворона все время было спокойно, за исключением нескольких раз, когда он едва заметно поворачивался, чтобы взглянуть на принцессу. Он наклонял голову вперед и опускал подбородок так, что борода касалась груди, а девушка замечала легкий намек на улыбку. Быстро подмигнув ей левым глазом, Ворон тут же отводил взор и продолжал внимательно следить за судебным процессом.

Каждый раз, когда Ворон улыбался, Алексии приходилось прикладывать массу усилий, чтобы скрыть собственную улыбку. И не потому что она отвыкла улыбаться ему. Во время подготовки к суду при упоминании его имени улыбка часто появлялась на лице принцессы, и теперь девушка с удовольствием теребила золотую полоску, поблескивавшую на безымянном пальце. Она навещала названного мужа так часто, как могла, а время, проведенное в разговорах с ним, пролетало незаметно. Бывало даже так, что Алексия совершенно забывала о том, где они, и тот факт, что он пленник, вдруг поражал ее. Девушка постоянно старалась создать образ женщины, без памяти влюбленной в своего мужа, и не позволяла никому считать, что все это было обманом, хотя многие догадывались или даже были уверены в этом.

Принцесса играла роль до конца и, несмотря на то, что именно отчаяние толкнуло ее на такой поступок, за все это время с ней произошло много приятных вещей. Теперь Алексия сильно скучала по ночам, проведенным в дороге, когда у них с Вороном была одна палатка на двоих. Они шептались, обсуждая все, что угодно, рассказывая друг другу истории, делясь воспоминаниями. Они оба выросли на сказках у костра, огражденные близкими от всех бед мира. Их первая встреча не была ознаменована чем-то особенным: просто они оба участвовали в орканнелской кампании и вместе спасались бегством из Крепости Дракона.

Затем все понемногу стало меняться. Принцесса задала вопрос, который задавала себе уже не раз, но тут же попыталась взять слова обратно, однако Ворон все же ответил:

— Нет, принцесса, я совсем не так представлял свою дальнейшую жизнь.

Он продолжил и рассказал ей о своих мечтах, надеждах, вновь ощутив боль, которую испытал, когда с него сорвали маску. Голос его стал напряженнее, когда он начал говорить о сломанной ноге и физических муках, хотя душевные страдания его, должно быть, были гораздо сильнее.

Его готовность открыться перед ней удивляла Алексию. Они с Перрин делились многим, но они же сестры. Девочки выросли вместе, а среди гиркимов хранить тайны считалось священным долгом. Гиркимы скорее предпочли бы умереть, чем нарушить подобное обязательство. Считалось, что выдавать секреты очень свойственно людям, поэтому принцесса выросла слишком осторожной, чтобы довериться человеку.

Натура двоюродной прабабки-интриганки Татьяны усилили нежелание принцессы верить людям несмотря на то, что ее дядя и двоюродный брат, Миша, постепенно разрушали воздвигнутую стену недоверия. Однако отчужденность Алексии по-прежнему не очень способствовала тому, чтобы на нее полагались другие, а она не чувствовала большого желания делиться с кем бы то ни было.

Когда Ворон поделился с ней наболевшим, ее охватило знакомое чувство близости, существовавшее среди гирким. Этот человек ей полностью доверял. И хотя он сначала выступал против того, что принцесса сделала, для того чтобы спасти его от скорой казни, он был благодарен ей, что и доказал, доверив свои тайны.

Они были друзьями до этого маскарада с замужеством, ведь во время их недолгих приключений каждый уже не раз спасал жизнь другому. Совместные путешествия укрепили их дружбу. Проводя одну ночь за другой рядом с ним, чувствуя тепло его тела или просто слушая его дыхание, Алексия постепенно стала находить в нем черты обычного человека, в то время как он был необыкновенным. Несколько раз она просыпалась, слишком тесно прижавшись к его спине. Она тут же отодвигалась, но с каждым разом принцесса делала это все медленнее и все с большей неохотой. Навещая Ворона в тюрьме Мередо, она сожалела о недостающей близости и часто просыпалась, сжимая в объятьях подушку.

Как только судьи отпустили Маршама, Ворон посмотрел в сторону принцессы и снова улыбнулся. Ее сердце подпрыгнуло в груди, а уголки губ приподнялись в улыбке. Что-то было в его взгляде, что-то радостное и заразительное. Это ощущение было для нее не ново, она испытывала нечто похожее в отношениях с Пери; гордость и счастье за благополучие друга. И, как и с Пери, она хотела протянуть руку и коснуться его.

Девушка хотела большего, чтобы улыбка Ворона стала шире, чтобы радость, отражавшаяся на его лице, стала еще больше…

Но прежде чем она смогла продолжить свои размышления, Врокстер Дейнн, верховный защитник суда Ориозы, встал, чтобы вызвать следующего свидетеля. Тем временем, за его спиной, на, дальней стене, задымился выцветший от времени гобелен. Темное пятно в центре стало расти, оно расползалось вниз к полу и вверх, пока не достигло размеров человека. Дым стал гуще, вспыхнул огонь. Он разгорался и постепенно охватывал все гобелены. К этому моменту языки пламени уже лизали своды зала.