Драконы зимней ночи

– А что ты будешь делать после того, как похоронишь отца? – спросил Танис, оставшись наедине с Эльханой на ступенях Башни.

– Вернусь к своему народу, – отвечала она. – Я вызову грифонов – ведь зло изгнано из нашей страны, – и они отнесут меня на Эргот. Мы сделаем, что сможем, для победы над тьмой. А потом вернемся сюда, на свою родину.

Танис еще раз обвел взглядом Сильванести… Даже днем здесь у кого угодно встали бы волосы дыбом от страха, а уж по ночам…

– Я знаю, – сказала Эльхана, отвечая на его невысказанную мысль. – Это станет нашим покаянием.

Танис поднял брови: он знал, какая борьба ей предстояла, если она в самом деле собиралась убедить свой народ возвратиться в родные места. Но лицо Эльханы дышало такой уверенностью в своей правоте, что он задумался и решил: а что, может быть, она и сумеет…

Он улыбнулся и сказал ей:

– Если выберешь время, приезжай на Санкрист. Рыцари, я уверен, восприняли бы такой визит как величайшую честь. В особенности один из них…

Бледные щеки Эльханы ярко зарделись.

– Возможно, – почти прошептала она. – Возможно. Но определенно сказать я еще не могу. За эти дни я столько узнала о себе самой… Но чтобы сжиться со всем этим, мне понадобится время… – Она покачала головой и вздохнула. – Не знаю, смогу ли я привыкнуть когда-либо…

– К тому, что полюбила человека?

Эльхана подняла голову – ее чистые глаза глянули Танису в самую душу.

– Но будет ли он счастлив, Танис? Вдали от своей родины – ведь я непременно должна буду вернуться сюда? Буду ли счастлива я – ибо он состарится и умрет, а для меня к тому времени еще не минует юность?..

– Мне и себя самого доводилось об этом спрашивать, Эльхана, – сказал Танис, с болью вспомнив о Китиаре. – И я понял одно: если мы отказываемся от дарованной нам любви, если мы отвергаем ее из боязни будущих потерь – это значит, что тем самым мы опустошаем свои жизни и обрекаем себя на еще горшие утраты…

– Когда мы впервые встретились с тобой, Танис Полуэльф, я все думала – и почему это твои спутники так охотно следуют за тобой, – тихо проговорила Эльхана. – Теперь я, кажется, понимаю… Я обдумаю твои слова, Танис. А теперь прощай – прощай до тех пор, когда будет завершено твое странствие.

– Прощай, Эльхана, – ответил Танис и взял ее протянутую руку. Больше им нечего было сказать друг другу. И он, повернувшись, зашагал прочь.

И думал, шагая: если я такой мудрый, что же я в своей-то собственной жизни никак не могу разобраться?!

Друзья поджидали Таниса на краю чащи. Какое-то время они молча стояли все вместе, никак не решаясь войти в зловещие леса Сильванести. Они знали, что зло было изгнано, но перспектива не радовала никого. Тем не менее выбора у них не было. Знакомое ощущение необходимости спешки гнало их вперед. Они знали, что ни в коем случае не должны были опоздать. Но куда, почему?.. Неизвестно.

– Пошли, братец, – сказал наконец Рейстлин. И первым двинулся в лес, освещая себе путь бледным огоньком Посоха Мага. Карамон со вздохом последовал за братом. За ними потянулись и остальные, и только Танис еще раз оглянулся назад.

Сегодня им не придется любоваться лунами: над Сильванести висела тяжкая, непроницаемая тьма, как будто сама земля скорбела о кончине Лорака. Эльхана все еще стояла в дверях Звездной Башни, и Башня, столетиями вбиравшая лунный свет, слабо мерцала. Лицо Эльханы белело в темноте, словно видение серебряного светила. Танису почудилось движение, и верно – Эльхана вскинула руку. Что-то вспыхнуло чистым, белым светом у нее на ладони: Камень-Звезда!

И все, и больше ничего не было видно…

ПРОЛОГ

…Повесть о том, как наши герои пробрались в замок Ледяной Стены и там одержали победу над Феал-хасом, злокозненным Повелителем Драконов, стала легендой племени ледовых варваров, населяющих тамошние пустыни. И говорят, что и по сей день, долгими зимними вечерами, когда наступает пора вспоминать героические деяния, деревенский жрец порою берет слово, и в который раз звучит Песнь о Ледовом Страннике…

ПЕСНЬ О ЛЕДОВОМ СТРАННИКЕ

Это я привел их назад.
Я – Раггарт. Вслушайтесь в мою песнь.
Снега за снегами ложатся в морщины, льда.
Холодное солнце кровоточит белизной,
Невыносимой для глаз.
И если я замолчу,
Белый снег забвения укроет след храбрецов,
И неспетая песнь навсегда отзвучит во льдах,
Словно пар дыхания, стынущего на морозе,
Инеем опадающего в сугробы.