Дракула

Затем без всяких предупреждений разразилась буря. С быстротою, казавшейся сначала невероятной, а затем уже невозможной, весь вид природы как-то вдруг преобразился. Волны вздымались с возрастающей яростью, причем каждая из них превышала свою предшественницу, пока наконец, в какие-то несколько минут, море, бывшее только что гладким как зеркало, не уподобилось ревущему и все поглощающему чудовищу. Волны, украшенные белыми гребнями, бешено бились о песчаные берега и взбегали по крутым скалам; иные перекидывались через молы и своей пеной омывали фонари с маяков, находившихся на конце каждого мола гавани Уайтби. Ветер ревел как гром и дул с такой силой, что даже сильному человеку с трудом удавалось держаться на ногах и то только в том случае, если ему удавалось уцепиться за железные стойки. Пришлось очистить всю пристань от толпы зрителей, иначе ужасы ночи были бы еще значительнее. Вдобавок ко всем затруднениям и опасностям этой минуты, с моря на берег ринулся туман – белые мокрые тучи, двигавшиеся как привидения, такие серые, мокрые и холодные, что достаточно было совершенно скудной фантазии, чтобы вообразить, что это духи погибших в море обнимают своих живых братьев цепкими руками смерти, и многие содрогались, когда эта пелена морского тумана настигала их. Временами туман рассеивался, и на некотором расстоянии виднелось море в ослепительном сверкании молний, непрерывно следовавших одна за другой и сопровождавшимися такими внезапными ударами грома, что все небо, казалось, дрожало от порывов шторма. Некоторые из этих явлений были бесконечно величественны, а море – поразительно интересно; тут и там бешено неслась, с лохмотьями вместо паруса, рыбачья лодка в поисках приюта. На вершине Восточного Утеса был уже приготовлен новый прожектор для опытов, но его все как-то не удавалось применить. Теперь офицеры, которым он был поручен, привели его в действие и в просветах тумана освещали лучами поверхность моря. Труды их были не напрасны. Какую-то полузатопленную рыбачью лодку несло к гавани и только благодаря спасительному свету прожектора ей удалось избегнуть несчастья разбиться о мол. Каждый раз, когда какая-нибудь лодка оказывалась в безопасности в гавани, среди толпы, стоящей на берегу, раздавалось ликование. Радостные крики прорезывали на мгновение рев бури и уносились затем вместе с ее новым порывом. Вскоре прожектор осветил вдали корабль с распущенными парусами, очевидно, ту самую шхуну, которая была замечена немного раньше вечером. За это время ветер повернул к востоку, и дрожь охватила зрителей на утесе, когда они поняли ту ужасную опасность, в которой оказалась теперь шхуна. Между шхуной и портом находился большой плоский риф, из-за которого пострадало так много пароходов; и при ветре, дувшем с невероятной силой, шхуне не было никакой возможности достигнуть входа в гавань. Был уже час высшей точки прилива, волны были так высоки, что чайки неслись с ними на одном уровне, и на всех парусах с невероятной быстротой летела шхуна. Затем снова разостлался туман гуще и плотнее чем раньше. Лучи прожектора были теперь направлены через Восточный Мол на вход в гавань, на то место, где ожидалось крушение. Толпа ждала, затаив дыхание. Ветер внезапно повернул к северо-востоку, и остаток морского тумана рассеялся в его порыве. И тогда – mirabile dictu – между молами появилась странная шхуна и, перекатываясь с волны на волну, с головокружительной быстротой, на всех парусах вошла в гавань. Прожектор ярко осветил ее, и тогда содрогание охватило всех ее увидевших, так как оказалось, что к рулю был привязан чей-то труп, голова которого болталась из стороны в сторону при каждом движении корабля. На палубе никого больше не было видно. Ужас овладел всеми, так как казалось, что корабль попал в гавань как бы чудом, ведомый рукой мертвеца. Все это произошло гораздо скорее, чем возможно написать эти строки. Шхуна, не останавливаясь, пронеслась по гавани и врезалась в большую массу песка и гравия, омытую многими приливами и штормами, – в юго-восточном углу плотины, находящейся под Восточным Утесом, известной здесь под названием Тэт Хилл Пир.

Конечно, когда корабль выбросило на песчаную кучу, это вызвало большое сотрясение. Все брусья, веревки и снасти были уничтожены, и некоторые из верхних с треском полетели вниз. Но страннее всего было то, что как только шхуна коснулась берега, на палубу выскочила громадная собака и, пробежав по палубе, соскочила на берег. Направившись прямо к крутому утесу, на котором возвышается кладбище, собака исчезла в густом мраке.