Дракула

– Бывшая мисс Мина Мюррей?

Я снова кивнула.

– Я пришел к Мине Мюррей, бывшей подруге Люси Вестерна, поговорить об умершей.

– Сэр, – сказала я, – я рада видеть друга Люси Вестерна, – и протянула ему руку.

Он взял ее и ласково произнес:

– О, мадам Мина, я знал, что друзья той бедной девушки должны быть хорошими, но все-таки то, что увидел…

Он кончил речь глубоким поклоном. Я спросила, почему ему хотелось меня видеть, и он сразу начал:

– Я читал ваши письма к мисс Люси. Я хотел кое-что разузнать, но было не у кого. Я знаю, вы жили с нею в Уайтби. Она иногда вела дневник – вас это не должно удивлять, мадам Мина – она начала его после вашего отъезда, по вашему же примеру; в нем она упоминает о некоторых событиях в своей жизни и говорит, что вы ее спасли. Это навело меня на некоторые предположения, и я пришел вас просить рассказать мне все, что вы помните.

– Я думаю, доктор, что смогу рассказать вам все.

– А, вот как! У вас хорошая память на факты и детали? Это не всегда встречается у молодых дам.

– Нет, доктор, дело не в памяти, просто я записывала все и могу вам показать, если хотите.

– Я буду очень благодарен; вы окажете мне большую услугу.

Я не могла удержаться от соблазна поразить доктора – мне кажется, что это врожденное женское чувство, – и я подала ему свой дневник, записанный стенографически. Он взял его с благодарностью, поклонился и сказал:

– Разрешите прочесть?

– Если хотите, – ответила я, смутившись. Он открыл тетрадь, и выражение лица сразу изменилось.

– Я знал, что Джонатан очень образованный человек, но и жена его тоже оказалась умницей на редкость. Но не будете ли вы столь любезны прочесть дневник мне? Увы я не знаю стенографии.

Тут я поняла, что шутки кончились, и почувствовала неловкость. Я вынула свою копию, перепечатанную на пишущей машинке, из моего рабочего ящика и передала ему.

– Простите, – сказала я, – я сделала это нечаянно, я думала, что вы хотели спросить меня относительно Люси, но, чтобы вам не ждать, – для меня это не важно, но ваше время, я знаю, дорого, – я могу дать вам мой дневник, переписанный для вас на пишущей машинке.

– Разрешите мне прочесть его сейчас? Может быть, мне придется спросить вас кое о чем?

– Да, пожалуйста, прочтите его сейчас, а я пока распоряжусь о завтраке; за завтраком можете расспрашивать меня, сколько хотите.

Он поклонился, затем, усевшись в кресло спиною к свету, углубился в чтение, я же пошла позаботиться о завтраке главным образом для того, чтобы его не беспокоить. Вернувшись, я застала доктора ходящим взад и вперед по комнате; на лице его отражалась тревога.

Тут уж я больше не могла выдержать. Мне стало жаль Джонатана; ужас, который ему пришлось пережить, странная таинственность его дневника и тот страх, который не покидал меня с тех пор, все это живо предстало передо мной. Я, должно быть, была болезненно расстроена, так как бросилась на колени и, протягивая к нему руки, умоляла его вылечить моего мужа. Он взял меня за руки, поднял, усадил на диван и сам сел рядом. Затем держа мои руки в своих, ласково сказал:

– Моя жизнь одинока, и я всегда так был занят своими делами, что у меня оставалось очень мало времени для дружбы; но с тех пор, как мой друг Джон Сьюард вызвал меня сюда, я узнал столько хороших людей, что теперь я больше, чем когда-либо чувствую свое одиночество, все усиливающееся с годами. Уверяю вас в своей бесконечной преданности, благодарю вас за то, что вы доказали мне существование милых женщин, которые услаждают жизнь, – и жизнь и вера которых служит хорошим примером для детей. Я рад, очень рад, что могу быть вам полезным, так как если ваш муж страдает, то болезнь его, наверное, из области моих знаний. Обещаю вам сделать все, что в моих силах, чтобы он был здоров и мужественен и чтобы ваша жизнь была счастлива. А теперь съешьте что-нибудь. Вы слишком измучены и слишком взволнованы. Джонатану тяжело будет видеть вас такой бледной, вы должны пожалеть его, поэтому вы должны есть и смеяться. Вы все уже сказали мне о Люси, не будем больше говорить об этом, – это слишком грустно. Я переночую в Эксетере, так как хочу обдумать все, что вы говорили, а затем, если позволите, задам вам еще несколько вопросов. Тогда вы и расскажете мне о болезни Джонатана, но не сейчас – сейчас вы должны есть.

После завтрака мы вернулись в гостиную, и он сказал:

– А теперь расскажите все о нем.

Вначале я опасалась, что этот ученый примет меня за дурочку, а Джонатана за сумасшедшего – ведь его дневник такой странный – и я не решалась начинать. Но он был очень любезен, обещал мне помочь, я поверила ему и начала свое повествование.

– Мой рассказ будет очень странным, но вы не должны смеяться ни надо мной, ни над моим мужем. Со вчерашнего дня меня охватило какое-то сомнение.

Вы должны быть серьезны и не считать меня дурочкой из-за того, что я могла поверить некоторым странным вещам.