Дракула

- О Джон! Джон! Что мне делать? Мне кажется, что весь смысл жизни вдруг пропал и незачем больше жить!

Я утешал его, сколько мог. В таких случаях мужчины мало нуждаются в словах. Пожатие руки, объятие, совместные тихие слезы - вот выражения чувств, дорогие мужчине. Я тихо стоял и ждал, пока он овладеет собою и подавит свои рыдания, затем ласково сказал ему:

- Пойдем, посмотрим на нее.

Мы вместе подошли к кровати, и я поднял покрывало с ее лица. Господи! Как она была хороша! С каждым часом, казалось, ее красота расцветала. Это как-то пугало и поражало меня. Что же касается Артура, то он дрожал как в лихорадке, и сомнение вкралось в его душу. Наконец, после долгого молчания, он произнес тихим шепотом:

- Джон, она действительно умерла?

Я с грустью сказал ему, что это действительно так, и продолжал убеждать его, поскольку было необходимо рассеять это ужасное сомнение. Затем я сказал, что надо проститься с нею, так как следует начинать приготовления к похоронам. Он снова вернулся к ней, взял мертвую руку и поцеловал, затем наклонился и поцеловал ее в лоб. Уходя, он окинул Люси таким же долгим, проницательным взглядом, как он это сделал, когда вошел.

Я остановил его в гостиной и сказал Ван Хелзинку, что Артур уже простился с нею; Ван Хелзинк пошел на кухню сказать агенту, чтобы он поспешил с приготовлениями. Когда Артур вышел из комнаты, я передал Ван Хелзинку, о чем меня спрашивал Артур, и он ответил:

- Это меня ничуть не удивляет - я только что сам в этом усомнился.

Мы обедали все вместе, и я заметил, что бедный Артур страшно волновался. Ван Хелзинк все время молчал; он заговорил только тогда, когда мы закурили сигары.

- Лорд, - начал он, но Артур перебил его:

- Нет, нет, только не так, ради Бога! Во всяком случае - не теперь. Простите меня, сэр; я не хотел вас обидеть, но я не могу слышать этот титул, моя рана еще слишком свежа!

Профессор очень ласково ответил:

- Я назвал вас так только потому, что я колебался, как мне обратиться к вам. Я не могу называть вас мистер, я полюбил вас, да, мой дорогой мальчик, я полюбил вас как Артура.

Артур протянул руку и горячо пожал ладонь старика.

- Называйте меня, как хотите, - сказал он. - Я надеюсь, что всегда с гордостью буду носить звание вашего друга; позвольте сказать вам, что я не нахожу слов, чтобы выразить свою благодарность за все, что вы сделали для моей бедной, дорогой Люси. Если я был резок или проявил недовольство помните, тогда, когда вы так странно поступили, - прошу меня простить. Профессор ласково ответил ему:

- Я знаю, как трудно было вам тогда вполне довериться мне, так как чтобы поверить в необходимость такого поведения, нужно понимать; по-моему, вы даже и теперь не вполне верите мне, да и не можете, так как вам не дано еще понять, в чем дело. Но настанет время, когда вы доверитесь вполне, и когда вам все станет ясно, вы будете благодарить меня за себя, за других и за нее, за ту, которую я поклялся защищать.

- Да, конечно, сэр, - горячо заговорил Артур, - я во всем доверюсь вам. Я знаю и верю, что у вас благородная душа, вы ведь друг Джона и были ее другом. Делайте все что хотите!

- Мне хотелось бы задать вам кое-какие вопросы.

- Пожалуйста.

- Вам известно, что миссис Вестенр оставила вам все свое состояние?

- Нет! Я никогда об этом не думал.

- Так как теперь все принадлежит вам, то вы имеете право располагать всем по своему усмотрению. Мне хочется, чтобы вы разрешили мне прочесть все бумаги и письма Люси. Поверьте, это не праздное любопытство. Будьте уверены, у меня имеются для этого очень важные основания. Вот все бумаги. Я взял их раньше, чем мне стало известно, что все это ваше, для того чтобы до них не дотрагивались чужие руки, чтобы чужие взоры не проникли в ее душу. Я приберегу их, если вы ничего не имеете против; я даже вам не хотел бы их показывать; я буду их хорошенько беречь. Ни одно слово не пропадет, а когда настанет время, я верну их вам. Я прошу у вас почти невозможного, но вы это сделаете? Ведь правда? Ради Люси?

- Делайте все, что хотите, доктор. Я чувствую, что говоря таким образом, я исполняю желание Люси. Я не стану тревожить вас вопросами, пока не настанет время.

- И вы правы, - ответил профессор. - Нам всем предстоит пережить еще немало горя. Не следует падать духом, не надо быть эгоистичным, нас зовет долг, и все кончится благополучно!

Эту ночь я спал на диване в комнате Артура. Ван Хелзинк совсем не ложился. Он ходил взад и вперед, точно карауля дом, и все время следил за комнатой, где лежала в гробу Люси, осыпанная белыми цветами чеснока, запах которых смешивался в ночном воздухе с ароматом роз и лилий.

ДНЕВНИК МИНЫ ХАРКЕР

22 сентября. В поезде по дороге в Эксетер.

Джонатан спит.