Дракула

И он начал отвинчивать винты, снял крышку, и мы увидели цинковую обивку гроба. Это зрелище было мне не по силам. Это было такое же оскорбление покойной, как если бы, когда она еще была жива, ее раздели во сне! Я невольно схватил его за руку, желая остановить. Он же только сказал:

- Ты сам увидишь!

И снова порывшись в саквояже, вынул оттуда маленькую пилу. Сильным ударом руки он пробил отверткой дыру в цинке, достаточно большую, чтобы в нее мог пройти конец пилы. Я невольно отступил назад, ожидая обычного тошнотворного запаха от пролежавшего целую неделю тела. Но профессор даже не приостановился; он пропилил пару футов вдоль края гроба, затем обогнул его и перешел на другую сторону. Схватив освободившийся конец, отогнул крышку к концу гроба и, держа свечку в открытом отверстии, предложил мне подойти и посмотреть.

Я подошел и взглянул... Гроб был пуст! Меня это поразило и страшно ошеломило, но Ван Хелзинк даже не дрогнул.

- Ну что, теперь ты доволен, мой друг? - спросил он.

Страшное упорство заговорило во мне, и я ответил:

- Я вижу, что тела Люси нет в гробу, но это доказывает только одну вещь.

- Какую же именно, Джон?

- Что его там нет.

- Недурная логика. Но как ты думаешь, почему ею здесь нет?

- Может быть, это дело вора, - сказал я. - Может быть, кто-нибудь из гробовщиков украл его!

Я чувствовал, что говорил глупость, и все-таки больше ничего не мог придумать. Профессор вздохнул.

- Ну, хорошо, - сказал он. - Тебе нужны еще доказательства? Пойдем со мною!

Он опустил крышку на место, собрал все свои вещи, положил их обратно в саквояж, потушил свечу и также положил ее туда. Мы открыли дверь и вышли. Он запер дверь на ключ. Затем передал его мне и сказал:

- Оставь ключ у себя, тогда ты будешь спокойнее.

Я засмеялся, но сознаюсь, что то был не очень умный смех, и хотел вернуть ему ключ.

- Ключ тут не важен, - сказал я. - Может быть еще дубликат, и кроме того, такой замок ничего не стоит открыть.

Он ничего не возразил и положил ключ в карман. Затем сказал, чтобы я сторожил у одного конца кладбища, а он будет сторожить у другого. Я занял свое место за тисовым деревом и видел, как его темная фигура удалилась и скрылась за памятниками и деревьями.

Это было скучное ожидание! Сейчас же после того, как я занял свое место, я услышал, как часы пробили двенадцать; время тянулось медленно: пробило и час, и два. Я продрог, стал нервничать и был зол на профессора за то, что он потащил меня в такое странствование, и на себя за то, что пошел. Мне было слишком холодно и слишком хотелось спать, чтобы быть внимательным наблюдателем, но в то же время я не был достаточно сонным для того, чтобы изменить своей надежде; так что в общем мне было скучно и неприятно.

Вдруг, повернувшись случайно, я увидел какую-то белую фигуру, двигавшуюся между тисовыми деревьями в конце кладбища, далеко за могилами; одновременно со стороны профессора с земли поднялась черная масса и двинулась ей навстречу. Тогда пошел и я; но мне пришлось обходить памятники и огороженные плиты, и я несколько раз падал, спотыкаясь о могилы. Небо было покрыто тучами, и где-то вдали запел петух. Невдалеке, за рядами можжевельников, которыми была обсажена дорога к церкви, по направлению к склепу двигалась какая-то мутная фигура. Могила была скрыта за деревьями, и я не мог видеть, куда девалась фигура. Я услышал шум там, где я сперва увидел белую фигуру, и когда подошел туда, то нашел профессора, державшего на руках какого-то худенького ребенка. Увидев меня, он протянул его мне и сказал:

- Теперь ты доволен?

- Нет, - ответил я.

- Разве ты не видишь ребенка?

- Да, вижу, но кто же принес его сюда? Он ранен? - спросил я.

- Посмотрим, - сказал профессор и направился к выходу кладбища, неся спящего ребенка на руках.

Подойдя к куче деревьев, мы зажгли спичку и осмотрели ребенка. На нем не оказалось ни царапины, ни пореза.

- Не был ли я прав? - спросил я торжествующим тоном.

- Мы пришли как раз вовремя, - сказал профессор задумчиво.

Нам нужно было решить теперь, что делать с ребенком. Если мы отнесем его в полицию, нам нужно будет давать отчет в наших ночных похождениях; во всяком случае, нам придется объяснить, как мы его нашли. Наконец, мы решили отнести его на Гит и, если заметим какого-нибудь полисмена, спрятать ребенка так, чтобы тот его непременно нашел, а самим отправиться домой как можно скорее. Все прошло благополучно. У самого Хэмпстон Гита мы услышали тяжелые шаги полисмена и положили ребенка у самой дороги. Полисмен посветил вокруг себя фонарем и нашел его. Мы услышали, как он вскрикнул от удивления, и ушли. К счастью, мы вскоре встретили кэб и поехали в город.

Не могу заснуть, потому записываю. Но все-таки нужно будет поспать, так как Ван Хелзинк зайдет за мною в полдень. Он настаивает на том, чтобы я с ним опять отправился в экспедицию.

27 сентября.