Дракула

Брэму делали кровопускания. Его болезнь отступила удивительным образом. Ко времени поступления в Тринити-колледж в Дублине он превратился в крепкого рыжебородого атлета. Совершенно неблагоразумно наклеивать какие-либо ярлыки, когда ты не знаешь всей правды, но похоже, что Брэм Стокер страдал раздвоением личности.

С одной стороны, он представал смелым и грубовато-добродушным, способным нырнуть в Темзу ради спасения утопающего, решившего таким образом свести счеты с жизнью. Доставив мокрого бедолагу домой, он не получил ни слова благодарности от несостоявшегося самоубийцы, зато кучу упреков от его сварливой жены. И только Королевское гуманистическое общество наградило его медалью за отвагу. Когда двое хулиганов пытались ограбить его в Эдинбурге, он сбил их с ног и доставил в ближайший полицейский участок.

С другой же стороны, он был необыкновенно чувствительным человеком, защитником Уолта Уитмена, чье творчество осуждалось студентами-спортсменами Тринити-колледжа за «оскорбление нравственности». Брэм страстно увлекался Уитменом; как-то, читая его стихи под деревом, он нацарапал: «С этого часа я стал поклонником Уолта Уитмена» — и написал ему длинное письмо, которое так никогда и не отправил. В нем он выразил симпатию всему тому, за что ратовал американский поэт, исключая только особые отношения между мужчинами. В этом, я полагаю, Брэм видел прежде всего духовное единение, совершенно далекое от любых физических проявлений.

Мой отец Негли Фарсон разделял отношение Стокера к Уитмену, его также привлекала мужественность стихов. И та непринужденность, с которой Брэм описывал свою увлеченность поэтом, доказывает, что ему нечего было скрывать.

Согласно желанию родителей, Брэм пошел по стопам своего отца Абрахама, в честь которого и был назван, на государственную службу. Спасаясь от конторской скуки, Брэм с удовольствием углубился в чтение новеллы «Кармилла», написанной его собратом по перу, дублинцем Шериданом Ле Фаню, и рассказывающей о штирийской графине-вампирше. Вдохновленный чтением, Брэм предложил журналу «Шемрок» («Shamrock») рассказ ужасов своего собственного сочинения о дьявольском призраке. Однако поворотным моментом в жизни Стокера послужила работа в качестве неоплачиваемого критика для дублинской «Дейли мейл». Благодаря своим статьям Стокер получил приглашение на ужин к молодому, гипнотически притягательному актеру Генри Ирвингу, который был польщен хвалебным отзывом за исполнение роли Гамлета. «В его порывах страсти такой реализм, какой способен передать лишь гений». Сейчас даже тяжело представить себе, насколько сильное воздействие оказывал Ирвинг (а ведь тогда не было такой назойливой рекламы, которая характерна для нашего времени), но молва сделала его буквально идолом, люди боготворили его, как некоторых современных поп-звезд, с той лишь разницей, что он по-настоящему этого заслуживал. После ужина, в своем личном кабинете, Ирвинг с таким воодушевлением декламировал романтическую поэму «Сон Юджина Арама» («The Dream of Eugene Aram»), что Брэм был близок к экстазу. Ирвинг скрылся в спальне и через некоторое время появился, держа в руках подписанную фотографию: «Моему дорогому другу Стокеру. Да благословит тебя Господь! Да благословит Господь! Генри Ирвинг, Дублин, 3 декабря 1876 год». Брэм обрел нового кумира. Годы спустя он записал: «В те моменты наших общих эмоций он тоже нашел друга, и он знал это. Душа глядела в душу! С того часа началась дружба, настолько глубокая, настолько тесная, настолько долгая, какая только может возникнуть между двумя мужчинами».