Дракула

— Я передумал. Конечно, если делать, то делать немедленно, но тут может возникнуть много непредвиденных осложнений. И вот почему. Она еще не погубила ни одной жизни, хотя, конечно, это вопрос времени; действовать немедленно — значит уберечь ее от этой опасности навсегда. Но для этого нам нужен Артур, а как мы ему об этом скажем? Если даже ты не поверил мне — а ты видел ранки на шее у нее и у того ребенка в больнице, видел гроб прошлой ночью пустым, а сегодня в нем женщину, которая если и изменилась, то лишь похорошела, хотя прошла уже целая неделя после ее смерти, видел и белую фигуру, которая принесла ребенка на кладбище, — то что же мне ожидать от Артура, который ничего об этом не знает? Он усомнился во мне, когда я не позволил ему поцеловать Люси перед смертью. Артур простил меня, считая, что я исходил из какого-то ошибочного представления, когда помешал ему проститься с нею как следует; теперь он может подумать, что мы по ошибке похоронили девушку живой, а потом, чтобы скрыть это, убили ее. То есть вся вина ляжет на нас: мол, убили его невесту из-за своих ошибочных идей. Сомнения будут одолевать его, а это самое ужасное. Он навсегда потеряет покой. Нет, я уже научен горьким опытом. Теперь, когда мне известно, что все это правда, я в тысячу раз больше убежден, что Артуру нужно проплыть через мутные воды, прежде чем он выплывет в чистые. Бедняге придется пережить час, когда даже небо покажется ему черным, но тогда мы придем на помощь и он обретет душевный покой. Все, я решил. Пошли. Ты возвращайся в свой дом скорби, а я проведу ночь здесь, на этом кладбище. Завтра вечером приходи ко мне в гостиницу Беркли к десяти часам. Я вызову Артура и этого славного молодого американца. Сейчас проеду с тобой до Пикадилли и там пообедаю, я должен вернуться сюда до захода солнца.

Мы заперли склеп, перелезли через кладбищенскую стену, что было нетрудно, и поехали на Пикадилли.

Записка, оставленная Ван Хелсингом в его дорожной сумке в гостинице Беркли и адресованная доктору Джону Сьюворду (адресатом не получена)

27 сентября

Друг Джон, пишу на случай, если что-то произойдет. Надеюсь, сегодня «бессмертная» не выйдет на свой промысел, тем в большем нетерпении она будет завтра. Зная о ее нелюбви к кресту и чесноку, я перекрою ей выход из склепа. Она лишь начинающий «живой мертвец» и, пожалуй, поостережется. И вообще, эти меры только для того, чтобы помешать нашей «бессмертной» выйти, они не должны препятствовать ей вернуться: в противном случае она может, как все «живые мертвецы», прийти в отчаяние и натворить дел. Я буду на страже всю ночь — от захода до восхода солнца — и уж не упущу ничего. Мисс Люси меня не пугает, опасен тот, кто сделал ее «живым мертвецом», у него есть право искать укрытие в ее могиле. Он хитер и коварен, судя по рассказу Джонатана и тому, как он обошел нас в истории с Люси. Да, эти «живые мертвецы» очень сильны, а уж у этого силища такая, что с ним и двадцати здоровякам не справиться. Даже наша энергия, вместе с кровью переданная Люси, перешла к нему. Кроме того, он может вызвать своего волка, в общем, следует ожидать чего угодно. Во всяком случае, если он пожалует сегодня ночью на кладбище, то встретится со мною и может выйти скверная история. Но, вероятно, он все-таки не появится. Особых поводов у него для этого нет, зато есть много других, более интересных для него мест.

В случае чего возьми в этой сумке дневники Гаркера и остальные бумаги и разыщи этого великого «живого мертвеца», отруби ему голову, а сердце сожги или же вбей в него кол, чтобы наконец избавить мир от этого монстра.

На всякий случай прощай.

Ван Хелсинг

Дневник доктора Сьюворда

28 сентября. Просто удивительно, какое же благо сон. Еще вчера я был готов поверить соображениям Ван Хелсинга, а сегодня они мне кажутся чудовищными, противоречащими здравом смыслу. Хотя, несомненно, сам он во все это искренне верит. Не знаю, может быть, он слегка помешался. Но должно же быть какое-то рациональное объяснение всех этих таинственных явлений. Возможно ли, чтобы профессор сам все это подстроил? Он так невероятно умен, что если уж свихнулся, то будет необычайно последователен в выполнении всех своих навязчивых идей. Неприятно даже думать об этом; нет, просто немыслимо, чтобы Ван Хелсинг сошел с ума, но на всякий случай все-таки внимательно послежу за ним. Может быть, найду какую-нибудь разгадку этой тайны.

29 сентября, утро. Вчера вечером, около десяти, Артур и Квинси пришли к Ван Хелсингу в гостиницу; тот заявил, что рассчитывает на нашу поддержку, обращаясь в основном к Артуру, будто он главный среди нас:

— Нам предстоит выполнить важный долг. Вас, конечно, удивило мое письмо?