Дракула

Встретивший меня господин был столь же любезен, сколь немногословен. Подтвердив, что дом на Пикадилли — он называл его особняк — продан, он счел эту тему закрытой. На вопрос, кто купил дом, конторщик приподнял брови и после короткой паузы ответил:

— Он продан, сэр.

— Прошу меня извинить, — не менее любезно сказал я, — но у меня есть особые причины, по которым мне необходимо знать, кто купил дом.

Конторщик снова, сделав еще большую паузу и еще выше подняв брови, повторил:

— Он продан, сэр.

— Но неужели вы мне больше ничего не можете сообщить?

— Ничего, — ответил он. — Дела клиентов «Митчелл, сыновья и Кэнди» находятся в надежных руках.

Да, это был чистейшей воды бюрократ, спорить с ним не имело смысла, поэтому я решил перейти на язык близких ему понятий:

— Вашим клиентам, сэр, очень повезло иметь такого надежного поверенного. Я сам юрист, — и подал ему свою визитную карточку. — В данном случае я представляю интересы лорда Годалминга, он хотел бы навести кое-какие справки о недвижимости, которая, как ему стало известно, недавно продавалась.

Это в корне изменило ситуацию.

— Если б я мог, — ответил конторщик, — то охотно оказал бы услугу вам, мистер Гаркер, и, уж конечно, его светлости. Мы как-то исполняли его поручение по аренде квартиры, когда он был еще достопочтенным Артуром Холмвудом. Если вы оставите мне адрес, то, посоветовавшись с компаньонами, я в любом случае сегодня же напишу его светлости. Мне доставит удовольствие, насколько это возможно, отступить от наших правил и сообщить необходимые ему сведения.

Я хотел приобрести друга, а не врага, поэтому поблагодарил его, дал адрес доктора Сьюворда и ушел. Было уже темно, я устал и проголодался. Выпив чаю в кафе, я ближайшим поездом поехал в Перфлит.

Все были дома. Мина выглядела усталой и бледной, но старалась держаться весело и оживленно. У меня сжималось сердце оттого, что я должен что-то скрывать от нее и быть причиной ее беспокойства. Слава богу, завтра она в последний раз будет наблюдать, как мы секретничаем. От меня потребовалось все мое мужество, чтобы сдержать слово и отлучить ее от нашего зловещего дела. Но она как будто смирилась, более того, по-моему, сама эта тема неприятна ей — любой случайный намек вызывает у нее содрогание. Да, мы вовремя приняли решение — если бедняжка теперь так реагирует, то что было бы с нею, будь она посвящена во все.

Я мог рассказать остальным о своих последних открытиях лишь после ухода Мины, когда, немного послушав музыку после ужина, проводил ее в нашу комнату и попросил лечь спать. Бедняжка была очень ласкова и так льнула ко мне, будто ни за что не хотела отпускать. Но нужно было обсудить важные вопросы, и я ушел. Слава богу, вынужденная скрытность не сказалась на наших отношениях.

Вернувшись, я застал друзей собравшимися в кабинете у камина. В поезде я сделал точные записи в дневнике, и теперь мне было достаточно прочитать их. Когда я закончил, Ван Хелсинг сказал:

— Да, вам сегодня пришлось немало потрудиться, друг Джонатан. Зато теперь мы напали на след пропавших ящиков. Если мы найдем их в этом доме, то дело близко к концу, но, если хоть одного не будет хватать, придется продолжать поиски, пока не отыщем. Тогда мы сможем нанести последний удар — заставить это чудовище наконец прекратить свое существование.

Некоторое время мы молчали, потом Моррис вдруг спросил:

— Послушайте, а как мы попадем в этот дом?

— Так же, как и в первый, — быстро ответил лорд Годалминг.

— Но, Арт, тут совсем другое дело. В дом в Карфаксе мы попали ночью, огороженный стеной парк прикрывал нас. Взломать дом на Пикадилли, днем ли, ночью ли, гораздо труднее. Не представляю себе, как мы туда попадем, если этот индюк из агентства не достанет нам ключей; возможно, завтра мы получим от него письмо, и все выяснится.

Лорд Годалминг нахмурился, встал, прошелся по комнате, потом сказал, оглядывая нас всех:

— Квинси прав. Взлом дома — дело нешуточное; один раз обошлось, но теперь случай посложнее, разве только мы найдем ключи у самого графа.

До утра мы уже ничего не могли предпринять, нужно было дождаться письма Митчелла, и мы решили устроить передышку до завтрака. Долго еще сидели, курили, обсуждали разные варианты и возможности; я, пользуясь случаем, записал все это в дневник. Теперь очень хочется спать, пойду и лягу.

Еще пара слов. Мина крепко спит, дышит ровно. Немного морщит лоб, как будто думает даже во сне. Она еще слишком бледна, но не выглядит такой измученной, как утром. Завтра, я надеюсь, все образуется. Дома в Эксетере она придет в себя. Господи, как хочется спать!

Дневник доктора Сьюворда