Дракула

Традиционная византийская иконография святого Георгия — на коне, в развевающемся за плечами плаще, с копьем — близко напоминает изображение дунайского всадника. Функция змееборчества, несомненно, присуща ему, до такой степени, что тема драконоборчества вытесняет все другие мотивы его иконографии и ложится в основу многочисленных произведений искусства. Он сам воин и покровительствует воинам. Он повелевает волками; иногда называется «волчьим пастухом»: его стадо — это волки. Вот какую пословицу, относящуюся к святому Георгию, приводит В. Скуратовский:

«Що у вовка на зубах, те йому Егорiй дав».[167]

Кроме того, он сообщает о некоторых обычаях празднования Дня святого Георгия. Согласно гуцульским поверьям, святой Юрий был покровителем не только домашних животных, но и волков. Гуцулы верили, что он ездит по полю верхом на белом коне и принимает под свою опеку животных, которых впервые выгнали пастись. При этом говорили:

«Святий Ягорiй Побiдоносець iхав на Осiянськiй горi на червоному конi звiрив-вовкiв збирати — не ходiть мого стада поiдати».[168]

Власть над миром мертвых присуща осетинской проекции образа святого Георгия — Уастырджи. Вот эпизод из нартского эпоса: братья Дзерассы погибли, и одна она не в силах похоронить их. «В это время Уастырджи — могучий дух на трехногом коне — с борзой собакой своей опустился с небес на землю». Дзерасса обещает Уастырджи стать его женой, если он поможет похоронить ее братьев, но обещания не сдерживает и уходит от него к владыке вод Донбеттыру. Уастырджи гневается:

«— Подожди же, беда твоему очагу! — сказал Уастырджи. — В этом мире мне тебя не поймать, но куда ты денешься от меня в Стране мертвых?»

Приходит время, и Дзерасса, подчиняясь закону всего живого, умирает. Перед смертью она наказывает сыновьям ночью охранять ее могилу. Нерадивому сыну Хамыцу скоро наскучило нести эту вахту, тем более что он не верит, будто кто-то может покушаться на покойницу.

«Но только отдалился он от могилы, как склеп ярко осветился и вошел туда Уастырджи. Ударил он Дзерассу своей волшебной войлочной плетью. Ожила Дзерасса и стала в семь раз лучше, чем была при жизни. А уходя, Уастырджи снова ударил ее своей волшебной плетью, и жизнь снова покинула тело Дзерассы».[169]

Этот сюжет интересен тем, что выглядит инвертированной копией ситуации «Граф Дракула и его жертва»: потусторонний насильник не подвергает героиню смерти, пусть даже двусмысленной смерти, служащей превращению в вампира, — напротив, он ее оживляет.[170]

Вот таков, в своих древних основах, образ предшественника графа Дракулы: соединяющий несоединимое, карающий и защищающий, привлекательный и отталкивающий, абсолютно аморальный… Миф вообще аморален; он отнюдь не призван делать человека лучше и добрее или обосновывать нравственные устои, поскольку понятия «черное — белое», «добро — зло» каждый миф устанавливает сам для себя, истинный же его смысл лежит за пределами сюжета.

IV

Однако для викторианца Брэма Стокера мораль священна. Каковы бы ни были его оккультные увлечения, добро для него есть Добро, и зло есть Зло, и языческие божества, проецирующиеся на образ не-умершего трансильванского аристократа, суть бесы. После Христа инициация, наделяющая человека бессмертием, может быть только негативной. Вампир бежит от креста, освященная облатка выжигает клеймо на лбу запятнанной его нечистым прикосновением женщины, подтверждая: нет общего между Богом и мифом. Стокер, наделивший своим именем (Абрахам) главного вампироборца Ван Хелсинга, хотел выступить на стороне Бога — и, следуя мифотворческому таланту, оказался на стороне мифа: викторианцы-вампироборцы написаны плохо, схематично, Дракула — объемно, подробно, конкретно, так, что стал для миллионов людей реальнее, чем сама книга и ее автор, которому не оставалось ничего иного, как удалиться на покой, ибо озарение, посетившее его, случается только раз в жизни и никогда уже не повторяется…

Впоследствии Стокер опубликовал и другие свои произведения, художественные (среди них экранизированный роман «Логово Белого червя») и документальные (в частности, «Личные воспоминания о Генри Ирвинге»), но ни одно из них не превзойдет славой «Дракулу». В апреле 1912 года он тихо угас в своем спокойном жилище в центре Лондона, на Сент-Джордж-сквер (объяснить ли совпадением то, что эта улица носит имя святого Георгия?). До немецкого фильма «Носферату», первого из серии вампирских кинохроник, оставалось десять лет. Персонаж, выпущенный на волю, только начинал победоносное шествие по всему миру…

Следующий шаг мифологизации — превращение мифотворца в персонажа созданного им мифа. Стокер разделил участь Влада Цепеша, посмертно выступив в роли персонажа нескольких литературных произведений и фильмов ужасов. В романе Брайана Олдиса «Dracula Unbound» Стокер лично встречается с Дракулой, в фантастическом американском сериале «Пятница, 13-е» он фигурирует в эпизоде под названием: «Невеста барона (история вампира)».