Дракула

Одно из самых нелепых, но полезных для священников явлений — это вампиры. Считается, что неразложившийся труп содержит ещё жизнь; что душа не до конца отделилась от тела или не может от него отделиться, если при жизни человек был отлучён от церкви, изгнан. Тогда ночью душа выходит из могилы и пытается причинить живым как можно больше зла. Первым доказательством такого служит двигающаяся земля, которая покрывает труп. Священник, его жена, соседи начинают распускать слухи, призывать родственников умершего, которые обязаны заплатить священнику за эксгумацию трупа и снятия отлучения от церкви. Если при вскрытии тело оказывается нетронутым, ставят к стене, а часто происходит так, что труп распадается в пыль, пока священник изгоняет из него бесов. Если, напротив, он не падает, а стоит на ногах, то помощники священника стенают и кричат сильнее и дольше: они уверены, что проклятие, наложенное на него, слишком сильно. Тогда они зовут другого священника, даже епископа, который обычно совершает обряд. Когда хоронят вельмож, они обычно не превращаются в вампиров, чаще всего эта участь постигает военных, торговцев, людей, неприятных другим, творящих зло, для которых будет лучше, если зло снимут с них после смерти.

Нет ничего более необычного, но столь часто повторяющегося, как публичные клятвы. Когда двое судятся и невозможно найти факты и доказательства, суд и стороны требуют торжественной клятвы. Стороны в архиепископской церкви приносят клятву в присутствии священника, целуя икону Девы Марии. Клятвопреступление карается немедленным отлучением от церкви, и, вероятнее всего, такое случалось неоднократно с некоторыми людьми, тогда священники объявляли их вампирами. Чтобы избавить несчастных валахов и молдаван от этого несчастья, греческие патриархи использовали свою апостольскую власть и отпустили все грехи своим прихожанам, а также сняли с них отлучения от церкви.

В конце столетия в Валахию и Молдавию приехал патриарх, посетивший многочисленные монастыри с целью присоединить их к своим владениям. Во время поездки, чтобы утешить людей, он им раздавал вместе с отпущением грехов отпечатанный листок, который должен был быть как у живых, так и у мёртвых (умерших следовало хоронить с этим листком). Счастлив был тот, кто мог добиться от патриарха проведения торжественной мессы об упокоении душ их предков! Поскольку месса стоила десять цехинов, этой милостью мало кто мог пользоваться, тем не менее патриарх постоянно читал мессы в течение тех двух лет, когда почтил своим визитом две страны.

Чтобы не лишать бедных такой великой милости, секретарь патриарха раздавал отпечатанные листки за милостыню для Гроба Господня в Иерусалиме, которая поступала в руки прелата. Наименьшая сумма составляла полфлорина (1 франк 30 сантимов). Я читал письмо, написанное секретарём епископу Бухареста. В нём он писал, что с Божьей милостью его преосвященство был очень доволен, обнаружив столько рвения у верующих людей Молдавии, которые наперегонки сами печатали индульгенции; и тем не менее он просит напечатать их ещё несколько тысяч в типографии архиепископства, но по более скромной цене.

Прелату целуют не только руку, но и выказывают, в каком-то смысле, своё обожание, когда преклоняются перед ним. И я видел самых изысканных дам, которые выполняли этот обычай. За это они получали статус святых, святейших, чистейших и т. д. Их грехи и распутства были известны всем, но люди их так почитали теперь, что не осмеливались даже шёпотом говорить об этом, опасаясь быть отлучёнными от церкви. Мне кажется, что здесь будет весьма кстати рассказать об одной авантюре, о которой мне наивно рассказал очевидец. Один богатый человек, грек из Жанина, работавший в Константинополе по делам двух княжеств, был заточён по приказу султана Мустафы в тюрьму, под названием Печь. Несмотря на ужас его положения и тяготы, все его мысли и желания были о любимой лошади, не переставал заботиться и волноваться о ней, даже находясь в тюрьме, и именно её он приласкал первой, выбравшись из заточения. Некоторое время спустя, когда он готовился вернуться на родину, епископ из Азии, собиравшийся в то же время посетить свою епархию, послал к нему дьякона, чтобы спросить о лошади. Эта просьба показалась молодому человеку весьма странной, он извинился и отказал, сославшись на свою привязанность к этой лошади и на то, что она ему срочно нужна. Немного погодя появился сам епископ, который поставил его перед фактом: либо он сейчас будет проклят, либо отдаст лошадь. Греку пришлось отдать животное, хотя он прекрасно понимал несправедливость ситуации; он заверил меня, что у него не хватило смелости навлечь на себя его гнев.