Дракула бессмертен

Огни рампы заливали сцену электрическим светом. Юноша залюбовался хитроумной системой, сочетавшей белые, красные и зеленые софиты.

— А теперь смотрите внимательно.

Дин приглушил яркость софитов — каждого в разной степени.

Квинси охватил священный трепет. С газовым освещением о таком не приходилось и мечтать. Теперь на сцене можно создавать такую зловещую обстановку, какую пожелают. Он залился радостным смехом — точно ребенок, очутившийся в кондитерском магазине.

Из недр театра донесся голос Брэма Стокера — его ирландский акцент ни с чем нельзя было спутать. Старик надрывал глотку.

— Мой выход! — воскликнул Дин. — Лучше вмешаться.

«Проследите, чтобы нас никто не потревожил», — ясно прозвучали в голове Квинси слова Басараба. Нельзя его подвести.

Чуть Дин бросился к кулисам, как юноша прыгнул на сцену и перегородил ему дорогу. Постановщик невольно отшатнулся.

— Простите, мистер Басараб не желает, чтобы его беспокоили.

— Я вложил в постановку много времени и сил, — сказал Дин. — И не допущу, чтобы Стокер все испортил.

Он попытался отстранить Квинси, однако тот даже не шевельнулся. Между тем крики из-за кулис становились все громче.

— Прочь с дороги! — закричал взбешенный Дин, позабыв о хороших манерах, и решительно двинулся вперед.

— Извините, но я настаиваю, — проговорил Квинси и вытянул руку, чтобы его остановить.

Он едва дотронулся до постановщика — а тот вдруг отлетел назад и упал навзничь посреди сцены. В его глазах промелькнули удивление и страх.

Потом Дин медленно встал и, пронзив Квинси сердитым взглядом, сошел со сцены.

Квинси застыл в полной растерянности. Я к нему почти и не прикоснулся. Он глядел на свои руки, не чувствуя ничего, кроме отвращения. Теперь настала его очередь бояться… себя самого. Так вот каким хочет его видеть Басараб!

Резко оттолкнувшись от стола, Стокер отъехал вместе со стулом назад и сбросил руки Басараба со своих плеч.

— Да плевать мне, кто вы такой! Думаете получить роль угрозами?

Актер пропустил вопрос мимо ушей.

— Вы дурак, а книга ваша не выдерживает никакой критики. Дракула у вас разгуливает по городу посреди бела дня. Вы ложно приписываете ему убийство матери Люси Вестенра, пожилой и больной женщины; обвиняете в том, что он скормил живого младенца своим «невестам». Называете его графом, хотя на самом деле он был князем. Для моего народа это настоящее оскорбление!

— Ваш народ до сих пор прозябает в Средневековье! Наверняка большинство румын и читать-то не умеют.

Басараб, яростно сверкнув глазами, швырнул книжку в желтом переплете на стол.

— Вы пишете о вещах, в которых не разбираетесь и которых не понимаете, и о людях, вам совершенно неизвестных. Вы профан и бездарь!

— Я не буду оправдываться перед вами, — с запинкой проговорил Стокер. — Дракула — всего лишь литературный персонаж, порожденный моей фантазией.

— Если Дракула такой негодяй, то почему он оставил Харкера в живых, хотя в замке тот был целиком в его руках?

— Вы говорите так, будто все это случилось на самом деле.

— Если бы дали себе труд навести справки в порту Уитби, то обнаружили бы, что «Деметру» действительно выбросило на скалы — только в 1888-м, а не в 1897 году..

Все, довольно. Стокер поднялся и твердо посмотрел Басарабу в глаза.

— Я требую, чтобы вы немедленно…

— Экипаж корабля стал жертвой чумы, занесенной на борт крысами, — перебил его актер. — Моряки сошли с ума и убили друг друга. Не было никакой собаки с «разорванным горлом» и «вспоротым острыми когтями брюхом».

У разъяренного Стокера задергался левый глаз. Он указал на дверь.

— Сию же минуту.

Вдруг Басараб словно вырос в размерах, угрожающе навис над Стокером. Писатель попятился к стене.

— Люси Вестенра убил ван Хелсинг, а не Дракула. Небрежно выполнив переливание крови, старик занес девушке инфекцию. Дракула превратил Люси в вампира, чтобы спасти ее.

— Да что вы знаете о ван Хелсинге?! — воскликнул Стокер, все дальше отступая в глубь кабинета.

В свете свечей по лицу Басараба метались тени.

— Самонадеянность профессора может сравниться только с его невежеством.

Под испепеляющим взглядом Басараба храбрость Стокера испарилась. Ему стало тяжело дышать. Кого он хочет обмануть своими бессильными угрозами?

— Если вы явились сюда как защитник Квинси Харкера и намерены оклеветать меня перед судом, то предупреждаю…

— Вы очень похожи на напыщенных лицемеров из вашего романа, — произнес Басараб.

Больше Стокеру отступать было некуда. Его загнали в угол. Темнота в комнате сгустилась. Глаза! Эти черные глаза! По левой руке Стокера поползло онемение. Он едва сдерживался, чтобы не заплакать.

— Дракула — плод моего воображения!

— Нет! Он герой, который всеми силами пытался выжить! — В голосе Басараба звенела гордость. — Сам Папа благословил его возглавить войну против неверных. С именем Господа на устах он в одиночку выступил против Османской империи. Он никогда не испугался бы тупицы вроде ван Хелсинга, не бежал бы с позором в Трансильванию. Вы сами повинны в клевете!