Дракула, любовь моя

Доктор Сьюард подумал, что его друг сошел с ума. Ван Хельсинг решил доказать свою теорию. Тем же вечером они со Сьюардом отправились на зловещее кладбище и вошли в склеп Вестенра, где профессор вскрыл гроб Люси и доказал, что тот пуст. Доктор Сьюард поначалу винил грабителей могил. И даже после того, как они, покинув склеп, спасли потерявшегося ребенка и заметили, как в склеп проскальзывает белая фигура, доктор Сьюард отказывался верить, что это может быть Люси.

Однако на следующий день, когда они снова открыли гроб моей подруги, она лежала в нем и будто спала. Хотя после похорон прошло около недели, Люси светилась еще большей красотой, чем прежде.

— Теперь вы убеждены? — спросил профессор, отгибая губы Люси, чтобы обнажить ее острые клыки. — Она нежить! Отдыхает здесь днем, а по ночам встает из гроба. Этими зубами можно кусать маленьких детей. Люси молодой вампир. Она начинает с малого, пока не отняла ни одной жизни, но со временем перейдет к большему и станет представлять огромную опасность для всех. — Он печально вздохнул и добавил: — Невозможно поверить, что я должен убить во сне столь прекрасное создание.

Доктор Сьюард был шокирован, особенно когда Ван Хельсинг изложил известный ему способ убить нежить: пронзить тело колом, набить рот чесноком и отрезать голову. Врач содрогался при мысли о том, чтобы изувечить тело женщины, которую любил. С другой стороны, так ли это ужасно, если Люси уже умерла?

Доктор Ван Хельсинг решил повременить с заключительным актом трагедии. Он опасался, что Артура, все еще смущенного цветущим видом Люси после смерти, могут до конца дней преследовать терзания, что они совершили ужасную ошибку и похоронили его любимую заживо.

Вот как вышло, что в предрассветные часы двадцать девятого сентября Ван Хельсинг и Сьюард открыли Артуру и Квинси все, что знали, и рассказали о своих планах. Только проявив величайшую настойчивость, Ван Хельсинг сумел убедить их отринуть сомнения и поверить в него. Предстояло крайне важное и ужасное дело, но он готов был приступить к нему только с благословения этих людей.

Когда я слушала рассказ доктора Сьюарда о последующих событиях, кошмарные картины разворачивались перед моим мысленным взором так ярко, будто мне самой довелось в них участвовать.

Позже вечером на кладбище доктор Ван Хельсинг доказал изумленным мужчинам, что гроб Люси снова пуст. Он запер склеп Вестенра и запечатал щели вокруг двери замазкой, приготовленной из раскрошенной гостии — лепешки из пресного теста, освящаемой во время таинства евхаристии. Гостию он привез с собой из Амстердама. По его словам, она должна была помешать нежити войти. После этого мужчины ждали в зловещей тишине среди могильных плит. Через некоторое время они заметили, что к залитому лунным светом склепу приближается женщина в белом саване с малышом на руках.

— Я услышал изумленный вздох Артура, когда мы узнали черты Люси Вестенра, но столь переменившейся! — излагал доктор Сьюард. — Ее доброта превратилась в несокрушимую бессердечную жестокость, а чистота — в сладострастную развратность.

Ван Хельсинг поднял фонарь. Мужчины содрогнулись от ужаса, поскольку губы Люси были алыми от свежей крови, которая тонкой струйкой стекала по ее подбородку и пятнала белый саван. При виде их Люси — или то, что некогда было ею, — злобно зарычала и попятилась, небрежно швырнув на землю дитя. Малыш заплакал. Губы Люси изогнулись в распутной улыбке. Она раскинула руки и томно направилась к Артуру.

— Приди ко мне, любимый, — произнесла она дьявольски соблазнительным тоном. — Оставь их и приди ко мне. Мои объятия тоскуют по тебе. Приди, и мы отдохнем вместе. Приди, муж мой, приди!

Артур, хоть и пораженный ужасом, открыл ей объятия, как будто находился во власти чар. Ван Хельсинг бросился между ними и воздел золотой крест, от которого Люси отпрянула. Она бросилась к склепу, но остановилась у двери, как будто путь ей преграждала непреодолимая сила: гостия! Вампирша повернулась к мужчинам. Ее глаза метали искры адского огня, а черты лица исказились яростью и недоуменной злобой, каких доктор Сьюард никогда прежде не видел.

— Не медлите, друг мой! — крикнул Ван Хельсинг Артуру. — Мне сделать то, что должно?

Пряча лицо в ладонях, тот застонал и ответил:

— Делайте что хотите. Страшнее этого уже ничего не будет.

Ван Хельсинг убрал немного освященного хлеба, который ранее поместил вокруг двери склепа. Мужчины в ужасе и изумлении смотрели на Люси, которая бросилась к щели толщиной не более лезвия ножа и непостижимым образом протиснулась в нее, хотя обладала таким же материальным телом, как и остальные.

В ту ночь они больше ничего не могли сделать, потому лишь отнесли ребенка в безопасное место и вернулись днем с необходимыми инструментами, чтобы завершить начатое. На кладбище никого не было. Мужчины снова вошли в склеп, где Люси лежала в гробу во всем блеске своей посмертной красоты.

Доктор Ван Хельсинг пояснил: