Дракула против Гитлера (ЛП)

Она не была удивлена тем, что он был очарован Малевой. Похоже, англичанин, подавленный обществом, был весьма уязвим для экзотических женщин за пределами своего заторможенного, фригидного небольшого острова. В Индии, на Дальнем и Среднем Востоке, в Африке эти бледные, зажатые мужчины быстро поддавались чарам необычных прелестей иностранок. И Люсиль была просто счастлива, что его страсть больше не была направлена на нее. Она заметила в себе укол ревнивой обиды из-за того, насколько быстро сместился объект его внимания — непостоянство, свойственное изменчивой юности, предположила она, — но в целом она, в общем-то, вздохнула с облегчением оттого, что он отстал от нее и двинулся дальше, к следующей.

Поднял руку один из цыган, пятнадцатилетний мальчик с ресницами, такими длинными, что им могла позавидовать Вивьен Ли. Он объяснил, что ранее был заключенным в этом замке, и его заставляли собирать и стирать постельное белье захватчиков. Люсиль узнала в нем одного из тех, кого они спасли из поезда, направлявшегося в концлагерь. Женщине никогда не забыть такого красивого мальчика. Он разобьет немало сердец — если останется жив этой ночью.

«Ты пойдешь со мной», сказал Харкер мальчику, а затем обратился к Люсиль и ее отцу.

«Профессор, думаю, будет лучше, если вы останетесь во дворе, защищать нас с тыла. Люси, если ты спустишься вниз с цыганским королем и его людьми и освободишь заключенных, я устрою немцам сюрприз одной из игрушек Ренфилда».

С коварной усмешкой он поднял сумку, которую они вытащили из-под развалин подвала дома Ван Хельсинга. Она знала, что этот ранец был наполнен несколькими фунтами гелигнита и еще одним фунтом шурупов и гвоздей для шрапнели.

Он хлопнул рукой по плечу Успенского: «И прослежу за тем, чтобы Малева благополучно вернулась из башни».

Он отдал честь Люсиль и всем остальным, а затем бросился вверх по лестнице с возгласом: «Колодки убрать[52], и всем удачи!» Мальчишка последовал за Харкером и быстро обогнал его, поведя их вперед.

Люсиль улыбнулась тому, как по-командирски он себя вел и опять упомянул Малеву. Она была уверена, что эти двое занимались не только языком, а если еще и нет, то это определенно ожидало их в скором будущем. И вновь только в том случае, если оно у них будет после сегодняшней ночи. Она прекрасно осознавала, что их было всего-то какая-то дюжина против десятикратно превосходящего их противника.

Люсиль направилась вслед за Успенским в глубины замка. Пока Харкер отдавал указания, цыганский король облачился в эсэсовскую форму, стащенную с одного из убитых у ворот часовых.

Дойдя до площадки, на которой лестница заканчивалась, они вышли в короткий коридор, который резко поворачивал направо. Он освещался газовыми рожками, этот участок замка еще не был электрифицирован. Их тени падали на стену рядом, удваивая их скудную численность, когда они подкрались к углу.

Выглянув из-за угла, Люсиль увидела двух немецких часовых, стоявших у большой двери. За дверью, по словам их проводника, находился бальный зал, а за ним — коридор, ведущий в подземную тюрьму, где содержались их товарищи и Князь.

Успенский вытащил из кармана бутылку спиртного, сунул сигару в рот и подмигнул нам. Он немного поправил свое немецкое одеяние, улыбнулся и пошел вперед.

Повернув за угол, он поплелся по коридору, натыкаясь на громоздкую мебель и врезаясь и отскакивая от стены. Нетвердо держась на ногах и петляя, он стал приближаться к часовым у двери и невнятно заговорил по-немецки.

«Неплохо мы повеселились в городе сегодня», сказал он, размахивая бутылкой. «Попробуйте-ка эту фигню. Ее старина Шаттерхенд называл огненной водой. Огоньку не найдется?»

Он сделал большой глоток из бутылки и протянул к ним сигару. Один из часовых порылся в кармане гимнастерки и, достав спички, чиркнул одной из них, поднеся ее пламя к цыгану.

Схватив руку со спичкой своей рукой, Успенский надул щеки и выплюнул алкоголь, распылив его в воздухе. Струя от спички воспламенилась, и в темном коридоре вспыхнул огонь. Брызги из человека-огнемета хлынули часовому в лицо, и он оказался охвачен огнем. На немце загорелись волосы и одежда. Еще один глоток — и цыган поджег изумленного второго караульного, замершего на месте и пораженно уставившегося на внезапное возгорание своего товарища. Оба они взвыли.

Пока подожженные солдаты стали бить и хлопать по своей пылающей одежде и коже, Люсиль вместе с отцом пробежали по коридору и закололи их ножами.

Перешагнув через тлеющие тела, мимо них протолкнулись два цыгана и открыли большие двери.

Танцевальный зал был пуст, и они побежали по паркетному полу, оставив двух цыган закрыть двери и спрятать трупы. Зал был большим, с высокими потолками.

Над головой висели хрустальные люстры, завернутые в простыни, похожие на гигантские осиные гнезда. На стенах висели зеркала, и Люсиль увидела себя и цыган в бесчисленном множестве. Она взглянула на эти отражения, и увиденное ее поразило. Они выглядели как бандиты, жестокие убийцы, жаждущие кровной мести.

Что было не так уж и далеко от истины.