Дракула против Гитлера.

Но затем этот внезапный порыв поступить именно так стал терять блеск своей привлекательности. Этот чувак на двух колесах скорее всего как раз таки приведет меня прямо в лапы какого-нибудь командного пункта румынских военных, где шансы уцелеть у меня меньше, чем у снежинки в чайнике. И когда я переключился с первой на вторую передачу, мой мозг сделал то же самое. Итак, каков же мой план? Переключившись со второй передачи на третью, я стал лихорадочно соображать, стараясь придумать какой-нибудь хитрый ход. Может, заставить его съехать с дороги? А смогу ли я это сделать, не повредив мотоцикл? Обогнать его и, перекрыв ему дорогу машиной, заставить его остановиться? Стимулировать его, выстрелив из автомата?

Но затем боги мне улыбнулись: мотоциклист свернул на боковую проселочную дорогу и остановился перед домиком, который знавал в прошлом лучшие времена: стены его рушились, в окнах не было стекол, они были прикрыты рубероидом, крыльцо покосилось. Когда он слез с мотоцикла, открылась входная дверь, и в его объятия бросилась молодая женщина в ночной рубашке. И они вместе вошли в избушку.

Я остановил свою Лагонду и подошел по проселочной дороге к мотоциклу. Это был польский «Sokol 1000», не тот красавец «Norton Manx», на котором я ездил, путешествуя летом по Испании, но он казался довольно практичной и годной машиной. Я взглянул на избушку, не смотрит ли кто на меня, и ничего не заметил.

Изнутри слышался лишь ритмичный стук, очень похожий на стук изголовья кровати о стену. Нельзя сказать, чтобы я был многоопытен в таких вопросах. Молодчина, курьер, спасибо тебе огромное! Скатив «Сокол» с подножки, я провел мотоцикл пешим ходом по дороге с четверть мили, и только затем завел ногой двигатель.

Рев при этом был таким громким, что я оглянулся на избушку в параноидальной подозрительности, но там никто даже не пошевелился, и я помчался прочь.

Так как на мне не было камуфляжа в виде формы посыльного, то дороги для меня продолжали оставаться проблемой. Я решил их избегать и срезать путь, двигаясь вне дорог, по пересеченной местности. И «Сокол» как раз идеально для этого подходил.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

(Дипломатической почтой)

ДАТА: 2 ИЮНЯ 1941 ГОДА.

КОМУ: ОБЕРГРУППЕНФЮРЕРУ СС РЕЙНХАРДУ ГЕЙДРИХУ, РСХА.

ОТ: МАЙОРА СС ВАЛЬТРАУДА РЕЙКЕЛЯ.

КОПИЯ: ГЕНРИХУ ГИММЛЕРУ, РЕЙХСФЮРЕРУ СС.

Мнение о том, что энергичная физическая составляющая допроса является единственным способом получения результатов, ошибочно.

Физическое устрашение — лишь первый шаг к получению успешных результатов. В то время как у некоторых допрашиваемых оно ослабляет волю, у других подобные методы могут только усилить сопротивление. Но и в том, и в другом случае имеются свои выгоды: протестующие вопли допрашиваемых, их крики от боли способны скорее даже больше деморализовать заключенных в соседних камерах, чем сломить дух того, кого допрашивают в данный момент.

Относительно подозреваемого, которого мы задержали в Сфынту-Георге (Р.М.Ренфилд, сержант, 6-й Королевский шотландский полк фузилерных стрелков, как он неоднократно это нам повторял. Да, именно неоднократно, как молитву глухому богу, который его не услышал), он выдержал все наши усилия вытащить из него хоть какую-нибудь более или менее вразумительную информацию искусными методами мастера своего дела — моего главного следователя ефрейтора Шрека.

Ефрейтор работает со мной со времен Польши, и его труды принесли самые эффективные результаты. Он большой специалист в Verscharfte Vernehmung [методах усиленного допроса] и в использовании различных его приемов: электродов, резиновых дубинок, генитальных тисков, паяльника, воды и льда. Уверяю вас, он может за сутки выжать все соки из любого мужчины или женщины.

Мой первый шаг заключался в том, чтобы изолировать взятого нами в плен, дав ему время побыть наедине с самим собой и задуматься, представляя себе, каким будет следующий уровень пыток. Его камера специально построена так, чтобы не пропускать света, там так темно, как не бывает ни в одной другой тюрьме.

Дверь за спиной англичанина захлопнулась, и он был оставлен наедине с ужасами собственного воображения. Менее чем через три часа он стал умолять, чтобы это прекратилось. Его мольбы сопровождались заявлениями и обещаниями содействовать нам. И хоть как-то немного осветить камеру. Допрашиваемый, по правде говоря, на самом деле находился на грани истерии, когда его, наконец, выпустили. Он дрожал, сжавшись в углу, готовый давать ответы на любые задаваемые ему вопросы.

Как однажды заметил наш наставник Генрих Гиммлер, зачастую самым эффективным стимулом является не физическая, а моральная пытка.

У нас есть собственные террористы.

ОТРЫВОК ИЗ НЕОПУБЛИКОВАННОГО РОМАНА ЛЕНОРЫ ВАН МЮЛЛЕР «КНЯЗЬ-ДРАКОН И Я»