Драма династии Стюартов

В качестве альтернативного источника дохода король также продавал графские и другие титулы, специально созданные для этой цели. Так, в 1611 году специально был учрежден титул баронета — его можно было приобрести за 1095 фунтов. Впрочем, к 1622 году статус этого титула упал так низко, что баронетство продавалось всего за 220 фунтов. С 1603 по 1629 год в Англии удвоилось число пэров в результате возвышения 72 человек (из них 46 при Якове) незнатного происхождения. Король шутил: «Я могу сделать пэра, но не могу сделать джентльмена». Но что поделать, когда нужны деньги! Появился и рынок должностей, подобный тому, какой существовал во Франции. Их всегда не хватало, поэтому придумывались новые.[38]

Другая попытка Якова I пополнить финансы привела к безудержной продаже монополий: то было стремление контролировать некоторые отрасли торговли и мануфактурного производства и получить благодаря такому контролю известную долю от их прибылей. Даже у шута была своя монополия на глину для изготовления трубок. Английские торговцы и владельцы мануфактур были донельзя возмущены, особенно провинциалы, поскольку привилегии распространялись большей частью на столицу. Один джентльмен из Дорсета ответил: «Я считал, что торговлей у нас может заниматься вся нация, а Сити, кажется, завладел всей торговлей». Скандал достиг апогея в связи с «проектом Кокейна» 1616 года, согласно которому планировалось подчинить производство сукна королевскому контролю и расширить его экспорт в пользу короны. Экспортеры саботировали этот проект, что привело к кризису перепроизводства, вина за который была возложена на правительство. Неудивительно, что главные экономические столкновения в парламенте происходили по вопросу о монополиях. Подготовка «Билля о монополиях» в парламентах 1621 и 1624 годов рассматривалась палатой общин как дело, затрагивающее ее жизненные интересы.[39]

В условиях инфляции, которая имела не только английский, но и общеевропейский характер, только хорошо управляемые земельные владения смогли избежать разорения и даже утроили свои доходы. В условиях роста цен нуждавшееся мелкопоместное дворянство (джентри) пыталось брать непомерно высокую плату с арендаторов и захватывало общинные земли. В 1607 году это привело к крестьянскому восстанию в центральных графствах под предводительством капитана Пауча. Восставшие засыпали канавы, ломали заборы, которыми лендлорды огородили захваченные угодья. Сельское население разочаровывалось в короле и создавало идеализированный образ доброй Елизаветы. Оно уже было способно поддержать любой гражданский мятеж.

Разногласия между английским монархом и палатой общин были тесно связаны с религиозными проблемами, причем настолько, что их сложно рассматривать в отрыве друг от друга. По сути, Якову I пришлось править в самом зените «конфессионального» столетия. Первые попытки короля достичь религиозного равновесия в стране свидетельствуют о том, что он серьезно относился к своему девизу — «Rex Pacificus», что в переводе с латыни означает «король-миротворец». Яков старался поддерживать англиканскую церковь в ее «елизаветинском» виде. Еще до восшествия на английский трон король создавал впечатление, что будет сохранять религиозную терпимость, а в самом начале правления в Англии его устраивала тамошняя религиозная ситуация — пока ни католики, ни протестанты не угрожали его положению. И те, и другие связывали определенные надежды с новым монархом, а он своими действиями укреплял эти надежды. Еще по пути из Шотландии Яков принял петицию от пуританского духовенства и пообещал позже встретиться, чтобы обсудить интересующие его вопросы. В числе последних значилась отмена конфирмации, обручальных колец и понятия «священник».

После смерти архиепископа Кентерберийского Уитгифта в 1604 году новым главой англиканской церкви был назначен Ричард Бэнкрофт. Под влиянием короля, весьма образованного в теологии и имевшего свое представление о спорных моментах вероучения, он усилил каноны англиканства и нажим на диссидентов и католиков-рекузантов (то есть тех, кто принципиально не желал принимать участие в англиканских богослужениях). Но отличительной чертой религиозной политики и Якова I, и затем его сына Карла были поиски «среднего пути» между доктринами кальвинизма и епископальной церковью. Олицетворял это направление епископ Джозеф Холл, последовательный защитник елизаветинского «консенсуса» в области религии. Доктрина этого широко известного в то время писателя и прелата представляла собой смесь кальвинистской и епископальной теологии — это была попытка избежать экстремизма в церковной политике. Тем не менее, несмотря на девиз «За мир для обеих сторон» и защиту «Большой церкви», Холл не достиг успеха.[40] Его доктрина не устраивала крайние течения.