Драма династии Стюартов

Однозначно оценивать придворную жизнь в Англии при Карле II нельзя. Частная жизнь короля, приближенных и фавориток — это одна ее ипостась, но существовала еще и духовная сфера, которую Карл отнюдь не игнорировал и в которую внес свой заметный вклад. Многие черты Реставрации Стюартов определялись личностью человека, вернувшего себе трон, и условиями, с которыми он столкнулся.

Обладая рядом ценных для любого правителя человеческих качеств — целеустремленностью, мужеством и неиссякаемым оптимизмом, Карл II Стюарт тем не менее не осознавал особенностей развития Англии по сравнению с другими европейскими государствами, где он вынужденно пребывал столь долгое время. Образ абсолютного монарха, олицетворенный Людовиком XIV, стал путеводной звездой в политике английского короля. Шатания Карла между притязаниями «наследственного» монарха и фактическим положением «договорного» короля, приводившие к почти непрерывным дискуссиям между ним и парламентом, составляли специфическую черту политической истории его правления. Однажды французский посол в Лондоне довольно точно охарактеризовал Королю-Солнцу государство Карла II: «Это правление выглядит монархическим, потому что есть король, но глубоко внизу оно далеко от того, чтобы быть монархией».[181]

Первоначально взаимоотношения короля и парламента были вполне благополучными. Конвенционный парламент, заседавший с 25 апреля по 24 декабря 1660 года, проголосовал выделять ежегодно на нужды монарха 1200 000 фунтов. Но, как показало будущее, этих денег было недостаточно, что привело Карла к долгам и к усилению налогообложения.

Осенью 1660 года радостное и оптимистическое настроение реставрированного монарха было омрачено личной трагедией — смертями младшего брата, Генри, герцога Глостерского, и сестры Марии, прибывшей в Лондон из Нидерландов, от незначительной, как поначалу казалось, вспышки эпидемии оспы. Ко всему этому брат Яков тайно женился на дочери Хайда Анне, которая носила его ребенка. В последний момент Яков пожалел о содеянном и попросил Карла заставить парламент аннулировать брак. Король, не желая с самого начала вступать в дискуссии с палатой общин, поступил благоразумно, не разрешив брату развестись, а Хайда сделав графом Кларендоном. Проблемы возникали одна за другой. При этом получилось так, что одни пункты Бредской декларации, принятой, казалось, всем английским обществом, нарушались королем, а другие — церковью или парламентом.

Самым сложным было примирить конфессии. Отнюдь не будучи истово верующим, король относился к тем европейским государям, которые рассматривали религию сквозь призму либо государственного интереса, либо сохранения и приумножения своей власти и влияния у себя в стране и за границей.[182] Карл при всем желании не мог настоять на введении религиозной терпимости — ведь по Бредской декларации это входило в компетенцию парламента. Англиканская церковь восстановила свой привилегированный статус в Англии, а пуританские конфессии подвергались разного рода ограничениям. После реставрации церковная власть перешла к Уильяму Джаксону, своего рода «вечному министру по делам церкви», пережившему «Великий мятеж». Именно из его рук Карл I получил свое последнее причастие. Однако Джаксону было уже 78 лет, и он страдал от болезни, не дающей надежды на выздоровление. В итоге его обязанности в октябре 1660 года с готовностью возложил на себя епископ Лондона, а с 1663 года архиепископ Кентерберийский Гилберт Шелдон. Целеустремленный и честолюбивый Шелдон, вышедший из гражданских потрясений 1640–1660 годов полным жажды мщения к пуританам, терпеливо ждал своего назначения на архиепископство.

В первые годы правления Карла II он был самым доверенным после лорд-канцлера советником короля, особенно в церковных вопросах. В 1661 году он председательствовал на конференции пресвитериан и сторонников епископального управления церковью, завершившейся безрезультатно. Шелдон с пренебрежением отнесся к идее о взаимных уступках и требовал единообразия в принудительном порядке. Игнорируя ожидания пресвитериан, порожденные речами Карла и Хайда в Бреде, Шелдон заявил от имени своего и других епископов, что они считают Книгу общей молитвы лучшей из когда-либо существовавших церковных книг в истории. Во время подготовки «Акта о единообразии», принятого в 1662 году, он был полон решимости вынудить пресвитериан освободить позиции, занимаемые ими в церкви, любой ценой. В итоге пресвитериане в Шотландии подверглись жестоким преследованиям. И все же, несмотря на то что на публике, в речах и действиях Шелдон был человеком властным и непримиримым, в частном общении он оставался необыкновенно вежлив, приветлив и доступен для всех. Он умел быть благородным и щедрым. Оксфорд обязан ему своим Шелдонским театром и многими другими историческими памятниками.