Драма лихих 90-х. Книга 2. 90-е годы

29-го помчался в Домжур на пресс-конференцию. Участвовали Янов, Явлинский, Ольшанский из «России», Аметистов, член конституционного суда. Больше других мне понравился Явлинский — лукавый, умный, неординарный. Он в пух и прах разбил нынешний политический и экономический курс и его тут же обвинили в релятивизме и детерминизме, на что он ответил: «Жизнь — это смесь релятивизма и детерминизма». Стотысячное определение жизни. Шекспировское жизнь — это театр. «Жизнь есть сон, снящийся Богу» (Борхес). «Жизнь идет по кругу все ближе к горлу» (Лец) и т. д.

Лидия Николаевна пригласила Ще к себе в гости, и это были три часа сплошной эксцентрики: «Мужчины — все идиоты, и Янов первый…», собственная дочь — «проститутка», о себе, что она — «гневливая». И обо мне: «Юрий Николаевич — очень интеллигентный человек, но таким быть нельзя. Должность, на которой он будет, требует хваткости и нахрапистости». И высказала предположение, что Янов введет меня в высокую политику…

Реплика вдогонку спустя почти 19 лет: слава Богу, что в «высокую политику» не попал. Это точно не мое (10 февраля 2011).

7 июня

«Панорама» отказалась от календаря «От Рюрика до Ельцина»: боятся книга не пойдет, а убытки им не нужны. Книгу самого Виктора Астафьева рассыпали в наборе по той же причине: из-за боязни, что будет плохо продаваться. В «Веке» ведут утомительные переговоры. Збарский предложил «Персонажи века», надо будет сделать первый вариант.

Цены продолжают расти. Ще была свидетельница, как покупательница возмущалась белым батоном, который стоит ныне 12 рублей, а не так давно стоил 25 копеек. Она кричала на продавца: «Изверг!» А он добродушно так ей ответил: «Жопа!»

Жванецкий: «Никто не знает, что с нами будет. Это и есть самое интересное». По делам ездил в «Мегаполиис-экспресс», удивила надпись на двери кабинета замглавного Льва Кулакова: «Новое поколение выбирает пепси, а не Бердяева». Костюков предложил сделать полосу хроники диссидентства. Интересно. Надо попробовать… Буквально вырвал деньги за пресс-секретарство и на радостях купил сборничек песен Петра Лещенко — Татьяна, Марусечка, Марфуша, которая хочет замуж и т. д.

Все, что пелось, все, что млелосъ,
Все давным-давно истлело,
Только ты, моя гитара,
Прежним звоном хороша.

Песенка-фокстрот, слова и музыка Покрасса. Но можно слова и переиначить: «Только ты, моя машинка, прежним стуком хороша!..»

6-го присутствовал на встрече-диалоге Янова с генералом армии Лобовым (короткое время возглавлял Генштаб). Лобов весь в замшелых стереотипах: кругом враги, родине угрожают и т. д. А тем временем на телеэкране возникают то Василий Белов, то Юрий Власов… Ки пят политические страсти. Хотят свалить Ельцина. Стреляют в Дубоссарах и Нагорном Карабахе. Льется кровь. Тошнит от теленовостей. А яновская Лидия Николаевна все приговаривает: файн… «А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо».

10 июня

Работа меня достала и, посоветовавшись с Ще, решил подать заявление об уходе и перейти на вольные хлеба, имея в виду «Науку и жизнь», Янова и все прочее. Фомин весь в удивлении:

— Куда уходишь?

— В неправительственный совет взаимодействия.

— А мне нельзя ли туда перейти?

— Посмотрим.

— Должность, оклад, — что предложили?

— Уточняется… Возможны выезды за рубеж, — нес я вдохновенно, как Остап Бендер о проекте Нью-Васюков. Фомин сразу заскучал, потускнел, увял, — его обходят, какой ужас… Хотел с ним на прощанье поругаться, отлить все обиды в крепких выражениях, но раздумал. И вместо пушечного удара по центру ворот нанес тихенький удар щечкой в самый уголок. Удар-реванш…

Итак, прощание с государственной службой. Вольный полет. Свободный художник. Полный импровиз. Немного, конечно, страшно, но и увлекательно, что будет, как получится…

Прощай, работа-ложь (выражение из «Независимой газеты»). «НГ» отмечает, что современное российское общество разделилось на тех, кто пытается жить, и тех, кто ждет, когда все это кончится… Нет, будем жить. Будем печататься. Предлагать. Биться. Иного не дано.

7-го принимали у себя гостей: Александра Львовича и Лидию Николаевну. Пришлось сооружать обед. Говорили об Америке, России, о шохинском фонде, об их приезде в октябре, о моих перспективах и т. д. И все хорошо, но при этом нас подвергли активной никотиновой атаке. Они ушли, а у меня пропал голос.

8-го встречался с яновским переводчиком, получил посреднические деньги и попросил как сувенир один американский доллар (первый доллар в моей жизни). Янов передал мне свои последующие диалоги для литературной обработки и засобирался обратно в Штаты.

17 июня