Драма одаренного ребенка и поиск собственного Я

«Пагубные пристрастия» в мире детства Германа Гессе как пример «зла»

Не приводя конкретных наглядных примеров очень трудно описать, что испытывает в жизни человек, который столкнулся в детстве с презрительным отношением к нему со стороны родителей, в особенности с презрением к своим чувствам и своей жизнерадостности. Разумеется, можно было бы использовать различные научные модели, чтобы показать, как человек пытается отстоять право на выражение своих чувств, но это не позволяет передать эмоциональную атмосферу, показать читателю душевные муки человека. Иными словами, об эмпатии в таком случае не может быть даже речи. Чисто теоретические построения лишают нас возможности проникнуть в эмоциональный мир пациента, мы спокойно можем обсуждать чужие проблемы, классифицировать их, ставить диагноз и вообще говорить о пациентах на профессиональном языке, непонятном им. Такую методику я отвергаю, зато всегда стараюсь приводить примеры из жизни.

Ведь только рассказ о жизни конкретного человека позволяет показать, почему пациент пришел к выводу, что нечто, сделанное им в детстве, есть «зло»; только так можно в полной мере ощутить, как трудно ребенку разгадать, почему родители с самого начала жестоко обращались с ним. При известных условиях он всю жизнь будет напрасно пытаться вырваться из возведенных вокруг его души крепких тюремных стен, не позволяющих человеку увидеть в истинном свете себя и свою судьбу.

Я решила проанализировать эту необычайно сложную проблему на примере Германа Гессе не только потому, что история, о которой я расскажу, уже известна, а потому, что в своих произведениях он сам достаточно откровенно рассказывает о собственных переживаниях и ощущениях.

На первых же страницах «Демиана» описывается семья, где царят добрые патриархальные нравы и культ чистоты и где ребенок, вынужденный прибегнуть ко лжи во спасение, не встречает у родителей ни малейшего понимания. (По ряду косвенных признаков можно догадаться, что Гессе описывает обстановку, в которой родился и вырос.) Итак, ребенок остается один на один со своим грехом и чувствует себя вконец пропащим, озлобленным и отверженным маленьким человечком, хотя никто не ругает его (они ведь не знают «ужасной истины») и все относятся к нему с симпатией.

Эта ситуация многим хорошо знакома. Нам также присуще желание идеализировать свой отчий дом. Это желание отражает как потребность по-прежнему смотреть на мир глазами ребенка, так и подспудные воспоминания о жестоких методах воспитания.

Как и почти все родители, так и мои не помогали тем пробудившимся инстинктам, о которых не говорили. Помогали они только, с беспредельной заботливостью, моим безнадежным попыткам отвергнуть реальность и по-прежнему жить в мире детства, который становился все нереальнее и лживее. Не знаю, многое ли тут способны сделать родители, и своих родителей нисколько не упрекаю. Это было мое дело – справиться с собой и найти свой путь, и делал я свое дело плохо, как большинство людей благовоспитанных, (курсив мой.– А.М.)[5].

Родители кажутся ребенку людьми, свободными от инстинктивных желаний, так как они могут скрывать свою сексуальную активность, в то время как их ребенок находится под постоянным контролем[6].

Первую часть «Демиана», на мой взгляд, легко понять на эмоциональном уровне. Это относится и к читателям, выросшим в совсем другой социальной среде. Продолжать чтение мне было довольно затруднительно из-за весьма своеобразной системы ценностей автора. Вероятно, он унаследовал ее у родителей, которые были миссионерами во втором поколении. Своеобразие неосознанных моральных критериев Гессе нашло отражение во многих его произведениях, но проще всего интерпретировать их на примере «Демиана».

Собственный горький опыт (старшие ребята шантажировали его с применением насилия) не принес Синклеру – главному герою – никакой пользы и не способствовал лучшему пониманию мира. Зло он воспринимал (согласно принятой у миссионеров терминологии) как «нечто пагубное». Его воплощением была отнюдь не жестокость, но какие-то вроде бы совершенно вздорные поступки, например, пьянство в трактире.

Столь специфическое представление о феномене зла маленький Герман заимствовал у своих родителей. Поэтому все, что произошло и происходит после появления в рассказе бога Абраксаса, призванного «соединить Божественное и дьявольское», кажется чем-то странным и не имеющим логической связи с предыдущим повествованием и нас больше не трогает. Зло как бы искусственно объединяется с Добром. Мальчику кажется, что он уже никогда не избавится от «зла», ибо страх и чувство вины уже приумножили «зло» в его душе и дали ему эмоциональный заряд. Остается лишь «убить» его в себе.