Drama Queens, или Переполох на школьном балу

Пенелопа кивнула, не веря, что происходящее не сон, и поплелась следом за Люком, один шаг которого был равен ее двум. На них, как обычно, оборачивались в коридорах. За шесть лет их дружбы школа Деполе так и не привыкла к тому, что Большой Волк Уилсон дружит с Пенни-из‑хора. А уж когда за лето он вырос на десять дюймов и раздался в плечах, их общение стали воспринимать как новости о встречах с инопланетянами. Народ до сих пор считал, что это все ерунда и им только кажется, будто эти двое вечно бродят вместе, где‑то рядом.

Пенни просто не замечали, она приравнивалась к пустому месту при звезде Деполе. Ее даже жалели немного, считая сумасшедшей фанаткой и не замечая очевидного. Что каждый день Большой Волк

Уилсон привозил Пенни в школу. Что забирал из школы. Возил ее к стоматологу. И за новыми книгами. И таскал ее контрабас, когда в девятом классе у Пенни появилась блажь научиться на нем играть.

И кажется, будет танцевать с ней вальс?

– Объясни. Ты что, умеешь танцевать вальс?

Люк Уилсон, нет, я не верю! Мы дружим с двенадцати лет…

– Брось! – Он закинул вещи Пенни на заднее сиденье своей новенькой машины, в которой никто, кроме них двоих, еще не сидел, и открыл для нее пассажирскую дверь. – Садись уже, Пенни-пони, иначе встанем в адскую пробку на выезде. Или ты хочешь провести наедине со мной лишние сорок минут?

– Просто… м-мечт-таю. – Она, как обычно, начала заикаться.

Люк сел за руль и выехал со двора.

– А эти твои собрания будущих королев всегда будут так поздно?

– Вообще‑то ты тоже будущая короле… то есть король. И ты не обязан меня ждать, Люк.

От страха Пенни трясло. Она не могла поверить, что будет танцевать вальс в дурацком платье, да еще и в паре с главной звездой баскетбольной команды.

Благодаря Люку на нее и так все время словно был направлен луч прожектора, и какой‑то мерзкий осветитель не желал его убирать.

– Ну как же, вдруг кто‑то украдет мою Понни? – Именно с ударением на двойную н, потом

что это прозвище было сокращенной версией дурацкого детского «Пенни-пони».

– Я отращу волосы и избавлюсь от челки, чтобы ты прекратил меня так называть!

– Только попробуй, и я залезу ночью в твое окно и выстригу ее сам вот этими кривыми руками.

– Кажется, эти кривые руки забили кучу мяче в прошлом сезоне, и ты хвастался моему отцу минимум месяц…

– Брось!

– Расскажи про вальс. Ты. Умеешь. Вальсировать?

– Мама научила, – отмахнулся Люк.

Пенни уставилась на него, давая понять, что не верит ни единому его слову. Сара Уилсон, мама Люка, была чудесной женщиной, но она точно не умела танцевать вальс. Или Пенни так только казалось? Сара была самым неуклюжим человеком на свете. Она вечно спотыкалась, опрокидывала что‑то и презирала спорт, несмотря на то что полжизни проработала в больнице. Если бы она умела танцевать вальс, Пенни бы это точно знала. Она провела с ней больше времени, чем с родной матерью.

– Люк… ты не обязан. Тебе же придется пойти на бал… со мной.

– Это приглашение, малышка-пони?

– Люк!

– Что?

– Лю-ук!

Стон Пенни заставил его рассмеяться и взъерошить светлые выгоревшие кудри. Пенни, как обычно, засмотрелась на этот живописный беспорядок у него на голове, потом на линию носа с горбинкой, которая делала его только лучше, на руки, уверенно держащие руль. И она, Пенни-из‑хора, окажется в этих руках? Минимум трижды в неделю?

В глазах закипели слезы отчаяния. Это будет настоящая мука, потому что после каждого их близкого контакта она начинала задыхаться. Ее огромное влюбленное сердце просто не помещалось в грудной клетке и напрочь перекрывало доступ кислороду. Ей начинали сниться сны. Что это были за сны, кто бы знал! Не заявляйся Люк в ее комнату пару раз в неделю, она бы непременно заклеила стены постерами с его фотографиями, но, к большому сожалению, трудно любить кого‑то, кто живет в соседнем доме и не видит ничего зазорного в том, чтобы прийти к ней посреди ночи и улечься спать рядом, потому что – цитата – «мама сказала, что, если приду после двух ночи, не пустит на порог».

И разумеется, Люк никогда не лез в свое окно – он лез в окно Пенни. А она страдала, купаясь в его запахе и тепле. Большой Волк Уилсон утверждал, что привык обнимать во сне плюшевого мишку, а Пенни такая милая и мягкая, что вполне за него сойдет. Утром он исчезал, как волшебный сон.

И Пенни ненавидела себя за то, что ловила его силуэт в окне напротив.

– Люк, я не могу просить тебя о таком. Ты явно должен идти с какой‑нибудь королевой бала, а не с…

– Я и иду с королевой бала.

– Стой. Танец… это просто вальс, не приглашение…

– Нет, Пенни. – Он вдруг стал очень-очень серьезным. – Я приглашаю тебя…

– Замолчи!

– …на…

– Замолчи, черт бы тебя побрал!

– …бал!

– Люк!

– Пенелопа Пони Браун!

– У меня не такое второе имя!

– Ты пойдешь…

– Ни за что!

– …на бал…

– Ты рехнулся!

– …со мной?

– Ты. Должен. Позвать. Какую‑нибудь девчонку, с которой потом повесишь фото с бала на стену общего дома, а не со мной. Подруга Пенни-из‑хора – это конец твоей репутации. Ты должен позвать того, кто тебе нравится. Как девушка.

– А если я не могу?