Драма российской многопартийности .

Учтя опыт провала июльского вооруженного путча, Ленин и Троцкий, в руки которого перешло руководство ВРК, прекрасно осознавали, что основной вопрос революции – о захвате власти следует решить оперативно. И лучше всего это сделать до открытия II Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов, ибо вопрос о власти вновь будет утоплен в традиционных бесконечных партийных фракционных дебатах, что и продемонстрировало недавно Демократическое совещание и I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. Действуя по примеру французских якобинцев, большевики совместно со своими радикальными союзниками (левыми эсерами, меньшевиками и анархистами) решили преподнести всем остальным социалистическим фракциям съезда «сюрприз» – вооруженный захват власти, на сей раз тщательно подготовленный ВРК. Это был результат их предыдущих усилий по большевизации Петроградского Совета, детищем которого и был ВРК, взявший под контроль все основные стратегические пункты в столице. О совершившемся в ночь на 25 октября вооруженном перевороте в 10 часов утра и были оповещены делегаты II Всероссийского съезда В. И. Лениным в воззвании «К гражданам России».

Как и предполагали Ленин и Троцкий, а вслед за ними большинство членов ЦК РСДРП(б), которых лидеру партии все же удалось переубедить, вооруженный переворот не поддержали фракции эсеров и меньшевиков, демонстративно покинувшие съезд. После того, как Троцкий с присущим ему острым и едким юмором заявил, что меньшевики и эсеры отправились «в сорную корзину истории», возмутился Ю. О. Мартов, также заявивший об уходе со съезда меньшевиков-интернационалистов, часть которых, правда, зал все же не покинула. Оставшиеся делегаты подавляющим большинством голосов приняли ленинское воззвание «Рабочим, солдатам, крестьянам». На втором заседании съезда 26 октября также подавляющим большинством голосов делегатов были приняты написанные Лениным декреты о мире и о земле, утверждены представленный Л. Б. Каменевым список состава СНК, против которого, правда, проголосовали 150 делегатов, а также новый состав ВЦИК, в котором две трети мест (62) получили большевики. Остальные места достались левым эсерам (29), объединенным социал-демократам (6), украинским социалистам (3) и единственному эсеру-максималисту.

Апелляция большевиков прежде всего к массовому сознанию большинства населения посредством издания жизненно важных декретов, формирование подконтрольных им властных структур (СНК, ВЦИК), а несколько позднее тактически выверенные шаги относительно сроков переноса созыва Учредительного собрания позволили им выиграть время, столь стратегически важное для укрепления своего властного положения.

Новая историческая реальность, порожденная вооруженным переворотом и захватом власти большевиками, вызвала разнообразную реакцию со стороны их идейных и политических противников. Разумеется, главными идейными организаторами вооруженного переворота (все без исключения) признавали именно большевиков во главе с Лениным и Троцким, хотя довольно нелицеприятной критике подвергались и лидеры меньшевиков-интернационалистов, левых эсеров-интернационалистов, эсеров-максималистов и анархистов, которые вольно или невольно их поощряли и даже подталкивали к захвату власти.

В этом плане исследовательского внимания заслуживает анализ парадоксальных рассуждений идеологов консерватизма, на которые обратили внимание отечественные историки А. А. Иванов и Д. И. Стогов[6]. Идеологам и политикам консерватизма явно хотелось убедить общественное мнение в том, что именно они еще задолго до Февральской революции 1917 г. «провидчески» утверждали, что свержение самодержавия с неизбежностью приведет к приходу к власти крайних левых радикалов, которые будут навязывать народу свои «фантастические прожекты». При этом они не могли скрыть, что свержение большевиками ненавидимого ими Временного правительства является деянием позитивным, позволявшим в кратчайшие сроки вместо «либеральной слякоти» навести «твердый порядок» и удержать от распада «рассыпающуюся храмину» Российской империи. Более того, некоторые из консерваторов попытались дать сугубо религиозную трактовку прихода большевиков к власти, изображая их в качестве исполнителей Божией воли, правда, ни милосердной, а карающей за «грехи» и «совершенные преступления».

Вместе с тем в консервативной среде было немало тех, кто оценивал большевистский переворот с помощью максимы «чем хуже – тем лучше». В этой логике провал заведомо утопической социалистической идеи, которую пытаются навязать российскому обществу большевики, будет, по их мнению, одновременно и ударом по мировому социалистическому движению.