Драма советской философии. (Книга — диалог)

Блок разочаровался в революции и большевиках, когда ему стало ясно, что цивилизация в ходе революции (как бы она ни называлась — модернизацией, индустриализацией, вестернизацией и пр.) все же победила культуру. Ранее других он почувствовал «буржуазный дух» революции, считавшей себя пролетарской и социалистической. Сегодня этот «дух», освободившийся от былых идеологических клише — марксистских и коммунистических, обнаружил себя в полной мере, заявил о себе как главной движущей силе русской истории XX века. Его победа в нынешней России и есть суммирующий итог русской революции, ее подспудный смысл, который так напугал и отвратил от нее Блока. То, что происходит в сегодняшней России, с этой точки зрения, есть лишь продолжение процесса, начатого большевиками. При всем антикоммунизме наших реформаторов — демократов они находятся в прямом родстве со своими предшественниками — как по целям, так и по средствам. Те хотели цивилизовать Россию под прикрытием коммунистических лозунгов (а в действительности — чисто варварскими методами), эти хотят того же, но без оных, — вот и вся разница. Но для поэта и философа решающим все же остается вопрос — в каком отношении чаемая политиками и экономистами цивилизация находится к культуре?

Тема несовместимости подлинной культуры с буржуазной цивилизацией — центральная в русской философии, у позднего Блока и… в философии Ильенкова. У последнего она получает форму критики позитивизма и формальной логики — этих двух разновидностей «буржуазного рассудка». Кому — то, возможно, и покажется, что в работах Ильенкова речь идет всего лишь о чисто гносеологических проблемах, об определенной — диалектико — материалистической — концепции теории познания. В действительности речь шла о двух разных типах мировоззрения, содержащих в себе принципиально несходные онтологические установки, взаимоисключающие трактовки общественного бытия человека. Не знаю, читал ли Ильенков книгу Вебера «Протестантская этика и дух капитализма», но для него этот «дух» представал не в протестантском, а в позитивистском обличии. Он исследовал не этическую, а как бы логическую природу капитализма. Все написанное им можно было бы назвать «Позитивистская логика и дух капитализма» с тем лишь отличием от Вебера, что сам Ильенков — не апологет, а непримиримый противник этого «духа». Работу Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», философски слабую даже по марксистским критериям, он поднял на щит только потому, что она также содержала в себе критику позитивизма в лице Маха и Авенариуса. Позитивизм для Ильенкова — своеобразное философское выражение «мещанского», антигуманного «духа» буржуазной цивилизации, а в его войне с этим «духом» нельзя не увидеть отголосок той борьбы, которую русская философия — под разными идейными знаменами — ведет уже на протяжении двух столетий.

Орудием своей борьбы Ильенков сделал диалектическую логику. Диалектика для него — не просто логика и теория научного познания (хотя об этом он писал больше всего), но синоним подлинной культуры, точнее, ее логическая ипостась, во всем противоположная абстрактному, рассудочному и потому неистинному мышлению частных, эмпирических индивидов, живущих в условиях отчужденной, чуждой им цивилизации. Диалектика — это логическая форма, способ бытия человека в культуре, в отличие от его формально — рассудочного (формально — рационального, как сказал бы Вебер) существования в современной капиталистической цивилизации. Диалектично мыслит тот, кто живет по законам культуры, обладает развитой и свободной индивидуальностью, короче, является личностью.

Такую личность и защищал Ильенков в борьбе с «некритическим позитивизмом» буржуазной цивилизации. Еще раз повторю: если диалектика для Ильенкова — логический эквивалент подлинной культурности и духовности, то позитивизм — синоним безидеальной, бездуховной «буржуазности», хотя и сохраняющей все внешние признаки цивилизованности. Ильенков, разумеется, — не враг цивилизации, но отказывается видеть в ней последнюю истину человеческого существования в мире. Глубинный пафос его философии — защита культуры, человеческого духа перед лицом обезличивающей и обездухов — ляющей силы цивилизации. Именно в этом качестве он является не просто марксистом, но и типично русским философом.