Драма в Гриффин-холле, или Отравленный уикенд

Информация, которую Оливер от него получил, являлась, безусловно, полезной, но эти сведения уже были известны ранее от других участников трагедии и большой ценности не представляли. Порой у инспектора даже возникало подозрение, что его собственные вопросы куда содержательнее полученных ответов и дают свидетелю чрезмерную пищу для ума. В общем, внешне доброжелательный, но бесстрастный и скрытный, как устрица, Филипп Адамсон, исполненный холодного самообладания, симпатии у Оливера не вызвал. Скорее, наоборот, заставил пристальнее оценить свою кандидатуру на роль убийцы.

***

В отличие от племянника, Себастьян Крэббс облегчил задачу инспектора. Невысокий, плотный, с намечающейся лысиной и отёкшим лицом немолодого уже человека, который много времени проводит за сидячей работой, он готов был помочь расследованию всеми доступными ему средствами.

– Род ваших занятий, мистер Крэббс?

– Что-то вроде писателя, – после секундной заминки произнёс он.

– Публикуетесь? – понимающим тоном спросил инспектор.

– Иногда, – ответ звучал настолько расплывчато, что его можно было считать как подтверждением, так и отрицанием этого факта.

– Вы были знакомы с мисс Белфорт до вчерашнего вечера?

– Нет, я никогда её раньше не видел.

– Как вы отнеслись к тому, что мисс Белфорт в скором времени станет женой вашего отца? Что вы испытали, узнав об этом?

– То же, что и все, – устало пожал плечами Себастьян. – Отец волен поступать, как считает нужным, но я, как и остальные, был весьма удивлён такой новостью.

– Как вы провели вчерашний день, мистер Крэббс?

– Работал здесь, в библиотеке. Я собираю материал для нового романа. Понимаете, тема сложная, и я…

– Девушку отравили, мистер Крэббс. Она умерла, получив изрядную дозу цианистого калия.

Плечи Себастьяна опустились ещё ниже, щёки приобрели землистый оттенок. Он начал перебирать пальцами, будто прокручивал в них нечто маленькое и круглое, вроде морских камешков.

– Я об этом сразу подумал, – признался Крэббс. – Ну, что её отравили.

– Почему? – быстро спросил инспектор.

– Я видел, как умирают от сердечного припадка очень молодые люди. Такое происходит из-за страха. И видел, как действуют ядовитые вещества. Эта девушка задохнулась. Она судорожно пыталась вдохнуть воздух, но не могла. И это её напугало. Она умерла со страхом в душе, не смирившись со своей участью, но успела осознать, что умирает, успела ощутить смертный ужас.

Пока свидетель говорил, пальцы его неутомимо продолжали свою кропотливую работу, и Оливер вдруг понял, где видел эти движения – викарий местного прихода точно так же перебирал костяные чётки.

– Вы принадлежите к англиканской церкви? – поинтересовался он.

– Я неверующий. Не верю в бога, инспектор, и не посещаю церковь.

Киркби, отличающийся глубокой набожностью, с неодобрением посмотрел на Себастьяна Крэббса и, по-видимому, отметил этот факт в особой таблице, куда заносил наиболее важные моменты допросов. Остро заточенный кончик карандашного грифеля сломался от сильного нажима, угодил прямо в фарфоровую вазу, и та издала тонкий протестующий звук.

– Мистер Крэббс, ваш отец сообщил, что в доме есть запасы цианида, используемого для заправки морилок. Вам что-нибудь известно об этом?

– Как и всем, – свидетель снова пожал плечами. – Дальше по коридору находится лаборатория отца, где он хранит свою лепидоптерологическую коллекцию. Полагаю, где-то там и хранился яд.

– Вы утверждаете, что все в доме знали об этом? Или об этом было известно только вам? – Оливер недоверчиво поднял брови, стремясь не дать свидетелю полностью погрузиться в себя.

– Вам лучше поинтересоваться об этом у остальных.

– Непременно, – легко согласился инспектор. – Вы весь день находились здесь? Возможно, вы видели, как кто-то входил в лабораторию? Ведь в неё можно попасть только через библиотеку.

– Я не следил за передвижениями других, – упрямо возразил Себастьян Крэббс. – Я работал в нише за книжными шкафами и старался не слишком попадаться на глаза. Оттуда мне было не видно, кто заходил в лабораторию или выходил из неё.

– Почему? Вы не ладите с остальными родственниками?

– Отец вчера был не в духе, и я не хотел, чтобы меня отвлекали от работы. И да, мы с ним не очень-то ладим, инспектор. Наши отношения сложно назвать тёплыми.

– Почему вы сказали, что мистер Крэббс был вчера не в духе?

Себастьян отрицательно покачал головой:

– Я не знаю, что именно произошло. Слышал только, как в лабораторию к отцу сначала заходила Грейс Хоггарт, а потом Вивиан. И каждый раз там разражался нешуточный скандал. Это всё из-за денег, я думаю. Но вам лучше спросить об этом у отца.

– Разумеется, – покладисто кивнул Оливер. – Мне бы не хотелось показаться бестактным, мистер Крэббс, но не могли бы вы сказать пару слов о ваших взаимоотношениях с отцом? Вы утверждаете, что их нельзя назвать тёплыми. Известна ли вам причина? Как вы понимаете, мы расследуем убийство, и именно поэтому я считаю себя вправе задавать подобные глубоко личные вопросы.