Драматический взгляд. Пьесы

Альгис: Я тоже так думаю. Но у моих почек, знаете-ли, сложилось свое мнение. Впрочем, против трех-четырех месяцев они не возражают.

Натан: (растеряно) Извините.

Альгис: За что? Это вы извините, что так ошарашил. И, если не хотите соседствовать с умирающим, то я вас пойму и не обижусь.

Натан: Я вообще-то бывший военный, кое-где бывал и кое-что там видел. У вас-то, по крайней мере, руки-ноги на месте, простите за цинизм.

Альгис: Ой, да бросьте вы извиняться! Я хоть в армии и не служил, зато за 30 лет в стране тоже кое-что повидал.

Натан: Ну тогда позвольте представиться – Павел Семенович Вуколов.

Альгис: Очень приятно. Имя вроде не совсем еврейское.

Натан: Вообще-то я еврей по жене.

Альгис: Nobody is perfect

Натан: Что, позвольте?

Альгис: Да так, ничего…А здесь вы по какому поводу? Тоже последняя остановка?

Натан: Нет, мне вроде-бы приговор отменили. Теперь жду результатов анализов. (осторожно) Вот вы сказали "последняя остановка"?

Альгис: Еврейский юмор, знаете-ли.

Натан: Знаю, как не знать. Смех сквозь слезы. Только это и спасало нас в гетто.

Альгис: В гетто? В каком гетто?

Натан: В вильнюсском гетто…Про Понары слышали?

Альгис: (отворачивается, глухо) Кто-же не слышал.

Натан: (не замечая) Ну не скажите… Многие не слышали, а иным – все равно.

Альгис: (снова поворачиваясь) Тут иных нет. Но я не совсем понимаю. Вуколов Павел…Семенович? И вильнюсское гетто, (неуверенно) Понары. Как-то не очень…

Натан: Долгая история. Я ведь не всегда был Вуколовым.

Альгис: Я бы послушал долгую историю.

Натан: Это не так уж интересно, да и мне не не слишком приятно.

Быть жертвой – не самая приятная роль. Что может быть хуже?

Альгис: Наверное – быть палачом.

Натан: Ну это уже где-то за гранью, такое мне трудно себе представить…

Альгис: А вы пробовали?

Натан: Пробовал что?

Альгис: Представить себе то что чувствует палач.

Натан: Ничего он не чувствует. Откуда у него чувства?

(Альгис пристально смотрит на него) Ну нет, он конечно что-то такое…

Альгис: А что ощущал тот который повесил Эйхмана?

Натан: Это не одно и то же. Эйхмана следовало повесить.

Альгис: И исполнитель приговора искренне верил в это. А если те что стреляли в Понарах, тоже искренне верили, верили в какую-нибудь нелепую чушь. Во что только люди не верят по глупости…и по молодости.

Натан: (сердится) Так ведь можно все что угодно оправдать.

Альгис: Нет! Оправдать нельзя…невозможно. Разве что, пожалуй, можно попробовать понять. Но и это не обязательно.

Натан: Кого понять? Того кто хотел застрелить тебя только за то что ты еврей? Не хочу я его понимать и не буду.

Альгис: А вот если бы вы встретили сегодня на улице одного из тех, кто стоял там, в Понарах, над обрывом? Что бы вы сделали?

Натан: Я?

Альгис: Давайте упростим задачу. Пусть это будет не садист, получающий удовольствие от казни, вроде (замолкает, не договорив).

Натан: Вроде кого?

Альгис: Да нет, неважно. И пусть это будет не тот, кто подписывал…

Натан: Что подписывал?

Альгис: Приказы, конечно. Что с вами?

Натан: Нет, ничего. Продолжайте.

Альгис: Пусть это будет один из тех восторженных придурков что по глупости попали в Особый Отряд.

Натан: А вам ведь действительно не все равно. Мало кто слышал про Особый Отряд. Конечно, мне трудно представить себе такого придурка здесь, в этой стране, но разве что теоретически…

Альгис: Да, именно теоретически.

Натан: Вы конечно ждете чего-нибудь вроде – "Своими руками задушил бы поганца!!". Раньше, много лет назад я бы так и поступил. А теперь все оно перегорело что-ли. Не знаю. Наверное просто вызвал бы полицию и сдал его как можно быстрее чтобы не испачкаться.

Альгис: И вы бы даже не захотели спросить его?

Натан: Спросить? О чем?

Альгис: (приподнимается) Что-же это мы как не родные, все на вы и на вы. Я за 30 лет как-то отвык выкать. (драматическая пауза) Меня зовут… Рувен Фаенсон. Тоже из Вильнюса и тоже из гетто,

(Немая сцена. Натан пытается осознать сказанное)

Натан: Но ведь вся семья Фаeнсонов… У меня на глазах… Лейтенант Клокке.

Альгис: Все верно. Энрикас Клокке застрелил их…

Натан: (машинально) Выстрелил в затылок.

Альгис: Да, в затылок. Всем, даже младшим, даже детям… Всем, кроме Рувена. Мне он выстрелил в лицо… А еще там была семья Лошоконисов…

Натан: (прерывает) Но как же вы?

Альгис: ..ты

Натан: (машинально) Как же ты?

Альгис: Ты знал Рувена?

(Натан судорожно кивает)

Помнишь, как несколько еврейских семей, в слепом порыве ассимиляции, послали своих детей в литовскую гимназию? Там еще были Рувен Фаенсон и Натан Йозефавичус. Так ведь, Натан?

Натан: (отходит на шаг) Так это ты?

Альгис: Учитель Лошоконис рассадил их среди литовских детей. Натану досталось сидеть…

Натан: Альгис? Ты Альгис? Альгис Вайткус?

Альгис: Я был Альгисом Вайткусом.

Натан: И ты..

Альгис: Да, Альгис расстреливал людей в Понарах. Молодой, неопытный дурак.

Натан: Почему ты говоришь о себе в третьем лице.

Альгис: Не знаю. Мне так удобнее.

Натан: И ты убил Фаенсонов !?

Альгис: Нет, их убил Энрикас Клокке. А Альгис убил Лошоконисов.

-– Интермедия: Понары 1942. Альгис и Энрикас Клокке (кепи вермахта) –

Энрикас: Тебе следует называть меня Генрих а еще лучше – господин лейтенант.