Драматургия ГДР

Л а х н е р (по телефону). Лина, принеси большой чайник чаю. Парни, вымылись? Нет? Рунна не желает идти под душ? Ну-ну, не волнуйся. Отпусти по два спортивных костюма. Один для постоянного ношения, другой для тренировок. Такого у нас еще не бывало? Отныне заводим новый порядок. Парни не будут ходить такими драными. Новые футбольные бутсы у тебя есть? Выдай каждому по паре. Да-да. Я в своем уме. Хельга настаивает. Ну вот видишь! Понятно? С лыжными башмаками придется подождать. На будущей неделе мы закупим их на фабрике. С крохоборчеством нужно кончать. Значит, тащи чай. И оставь этого Рунну. Я сам за него возьмусь. Это же курам на смех!

Л а д е в с к а я. Стало быть, пять новичков!

Л а х н е р. Знаешь, порой терпение лопается. Одно спасение — юмор.

Л а д е в с к а я. И все пятеро из одной банды?

Л а х н е р. Главари. Сообщники. Шайка. Нарушение общественной безопасности, хулиганство. Почти все начисто отрицают свою вину. Министерство государственной безопасности и на этот раз вскрыло гнойник. Мильке на этом деле собаку съел.

Л и н а  вносит чай.

Л и н а. Нынче ночью я проснулась в половине первого. Глянула в окно. Вижу, перед твоим домом, Хельга, стоит белая машина. Тебя можно поздравить?

Л а д е в с к а я. С чем?

Л и н а. Чуть погодя со стороны деревни к твоему окну проскользнула какая-то тень, но у тебя уже было темно, и белая машина потихоньку отъехала.

Л а х н е р. Ты, видно, плохо спишь, Лина?

Л и н а. Иной раз в воздухе носится что-то такое… Я, когда ложусь спать, всегда чувствую это. И ручей как-то сильнее шумит. Тогда я уже знаю, опять что-то случилось.

Л а д е в с к а я. Ты видела какую-то тень под моим окном?

Л и н а. Да, видела, даже без очков.

Л а х н е р. Не воздух виноват, Лина, что ты плохо спишь, а твое любопытство.

Л и н а. Вы так побледнели…

Л а х н е р. Побледнеешь тут! Хоть кого изведут вечные сплетни в этом Хабихтсхаине.

Л а д е в с к а я. Спасибо, Лина, за чай. Ну что, вымылся Михаэль Руина?

Л и н а. Он хотел один пойти в душевую. Чтобы я вышла! В этом вое дело. О господи, как я смеялась! Такой молоденький стесняется старухи.

Л и н а  уходит.

Л а д е в с к а я. Ты шпионишь?

Л а х н е р. Мне больше невмоготу, Хельга. Извини! Я просто голову потерял…

Л а д е в с к а я. Оставим этот разговор.

Л а х н е р. Я жду.

Л а д е в с к а я. Сколько лет Михаэлю?

Л а х н е р. По документам семнадцать.

Л а д е в с к а я. А что он натворил?

Л а х н е р. Имел при себе оружие. Главарь банды.

Л а д е в с к а я. Небось старье, найденное в лесу.

Л а х н е р. Верно, но, кроме того, добыл пистолет из какого-то полуснесенного сарая. Хотел застрелить своего приятеля по кличке Босс.

Л а д е в с к а я. Сестры, братья?

Л а х н е р. Сестра, пятнадцати лет. Забеременела от этого самого парня, и Михаэль хотел его застрелить.

Л а д е в с к а я. Сильный характер, значит.

Л а х н е р. Убежал из колонии в Айзенахе, куда он попал в первый раз, и увлек за собой еще двадцать пять ребят.

Л а д е в с к а я. Стало быть, хороший организатор.

Л а х н е р. Забрались в квартиру начальника колонии, утащили оставленные на домашние расходы деньги. Какое-то время жили на них. Угнали грузовик. Хотели на нем отправиться в Сибирь, на целину, обрабатывать землю.

Л а д е в с к а я. Значит, вдобавок еще и мечтатель. Хоть я этого Рунну не видела, но уже представляю себе его. Волосы длинные, до плеч, глаза мечтателя!

Л а х н е р. Волосы сразу же долой!

Л а д е в с к а я. Ну, разумеется, нам решать, как ему стричься. Наголо! А лучше всего заодно и голову бы с плеч.

Л а х н е р. Не зарывайся!

Л а д е в с к а я. Ты кричишь? Почему ты кричишь?

Л а х н е р. Без экспериментов, слышишь?

Л а д е в с к а я. Итак, назад к природе! Карабкайтесь на деревья, обезьяны вы этакие!

Л а х н е р. Будь осторожна для начала.

Л а д е в с к а я. Странно. Столько людей до сих пор не могли с ним справиться, а мы, горстка человечков, обязаны все выправить. Меня просто страх берет. Он чему-нибудь учился?

Л а х н е р. На автомеханика.

Л а д е в с к а я. Тогда пусть завтра же отправляется в мастерские. Заранее радуюсь! Представляешь себе, как он стоит тут — упрямый, дерзкий, руки в карманы, под носом сопли, и никто для него не авторитет.

Л а х н е р. Волосы снять.

Л а д е в с к а я. Это мое дело — когда. Ведь он попадет ко мне. А может, он будет покорно слушать нас и кивать в знак согласия. А на его лице написано, что такие разговоры он уже слышал не раз. Но мы только скажем: вон там твоя кровать, там работа, там книги и стол, за которым ты будешь есть, приятель. И без всяких увещеваний: исправься-де, стань порядочным человеком. Прибавим лишь: помоги государству. Больше ничего.

Л а х н е р. Ну, все, наконец?

Л а д е в с к а я. Он, разумеется, может ответить: плевать я хотел на государство. Но не думаю. Тот, кто умеет мечтать, так не скажет.

Л а х н е р. К производству я его не допущу.

Л а д е в с к а я. О, это что-то совсем новое!

Л а х н е р. В хлеву будет работать!

Л а д е в с к а я. Никогда!