Драматургия Югославии

Б о р и к а. Я убеждена, что это не имеет никакого отношения к разбирательству. (Смотрит на Драшко.) Разрешаешь?

Драшко нервно закуривает.

(Защитнику.) Я согласна…

З а щ и т н и к (отходя от кафедры для свидетелей). Дайте свет, пожалуйста!

Освещение вновь концентрируется на комнате. Опускается дополнительный занавес. Б о р и к а  и  Д р а ш к о  занимают свои прежние места. Здесь же и  К о н д а р к о.

Д р а ш к о (к Кондарко). Раз уж вы вошли без стука, позвольте и мне не соблюдать приличия: оставьте нас, прошу вас. Я хочу проститься с Борикой, прежде чем меня арестуют.

К о н д а р к о (направился к двери, остановился. Через плечо). Ты делаешь ошибку, парень… Ошибку… Было бы лучше, если бы ты простился с женой, а не… (Поворачивается и, оскорбленный, уходит.)

Драшко, рассмеявшись, тут же сник; его лицо искажено гримасой цинизма, смешанного с болью.

Б о р и к а. Драшко, скажи мне: что случилось?

Д р а ш к о (не двигаясь, говорит чужими словами). «Скользкая улитка топчет цветок…».

Б о р и к а. Ты не прав… Профессор Кондарко — друг моего отца.

Д р а ш к о (тем же тоном). Я не имел в виду его, девочка… Он всего лишь марионетка в руках моего директора… Я имел в виду себя! (Вздыхает.)

Б о р и к а (тоже вздыхает). И меня?

Д р а ш к о (нервно шагая по комнате). Не знаю… Не знаю!.. Ничего не знаю! Я — глупец… Не знаю… Да это уже и не важно… (Вдруг улыбаясь.) Прошлой ночью мне приснился смешной сон… Ты и Борски… Что-то похожее на ресторан — вы смотрите друг другу в глаза, как загипнотизированные… А я сижу в углу, как ненужная вещь. Я встаю, а он как залепит мне по морде, и я вновь оказываюсь в углу. И вдруг на меня нападает стая собак с огромными головами и оскаленными зубами. Бульдоги грызли мои руки и ноги, а я не мог защититься, не мог убежать… Какой-то желтый пес стоял в стороне и дико завывал моим голосом… Когда я проснулся, у меня было такое чувство, будто все мои внутренности отвратительно почернели, я чувствовал себя совершенно выжатым, разбитым, как будто на мне всю ночь возили бетонные плиты. (Пауза.) Уже третий раз мне снится один и тот же сон… Если бы этого не случилось, мне надо было бы сходить к врачу.

Б о р и к а. Объяснишь ли ты мне наконец: что с тобой происходит, Драшко?

Драшко отходит от Борики и останавливается на авансцене.

Борика опускает голову и поворачивается в противоположную сторону. Каждый из них освещен прожектором. Оба погружены в свои мысли. Драшко смотрит на публику, Борика все еще не поднимает голову. И мы слышим их внутренние монологи, переходящие в диалог.

Д р а ш к о.

Что это за груда мяса, именуемая — я?
Кто я? И кто ты?..

Б о р и к а.

Я — женщина.
Ты — свет очей моих, мое богатство, мое божество.

Д р а ш к о (протягивает руку в сторону прожектора и смотрит сквозь нее).

Моя рука, моя ладонь, мои пальцы —
узловатые, костистые суставы,
сплетение вен и нервов, неба и голода.

Б о р и к а.

Я ключ от смерти, твоей и моей.

Д р а ш к о.

Я боюсь! Не говори мне о ней!..
Я боюсь,
как дети боятся мрака,
так как не знают, что он скрывает.
Расскажи мне что-нибудь хорошее…

Б о р и к а.

Я буду матерью твоих детей.
Удержу тебя на пороге смерти…
Ты будешь рекой,
а я — мостом, что держит тебя в объятиях,
с застывшим взором, устремленным в необозримую вечность…

Д р а ш к о.

Сто раз рождающаяся — цветок, что меня манит!
Сто раз умирающая — пчела, что кружится возле меня!
Я… земля!

Б о р и к а.

Нет… Я — земля.
Ты — солнце, наполняющее меня жизнью.