Драматургия Югославии

К р и ж о в е ц. Целых два часа мы вертимся на одном и том же месте. Без всякого результата. Я признаю вашу правоту, но прошу принять во внимание, что вы правы не во всем. В чем основная ошибка? Вы находите причинную и логическую связь между занесенным в протокол высказыванием госпожи и ее заявлением по телефону, что она убила барона. А на деле как раз наоборот — эти два ее высказывания абсолютно между собой не связаны.

П о л и ц е й с к и й  ч и н о в н и к. Простите, но вот этого я уж никак не понимаю. В свете устного заявления, сделанного госпожой по телефону, я сожалею, подчеркиваю, весьма сожалею, что мне ничего другого не остается, как лишить ее свободы на основании достаточно обоснованного подозрения в совершении ею преступления, а затем предоставить развиваться нормальной в таких случаях процедуре.

К р и ж о в е ц. Ни в коем случае! Прошу вас! В связи с приведенным вами заявлением по телефону как раз и нужно разъяснить, что это за выходка и чем она была вызвана; только такой путь был бы правильным, а не установление самого факта этого телефонного звонка. То, что госпожа позвонила в полицию, — еще не вся истина. Примите, наконец, во внимание: то, почему госпожа позвонила и как она говорила по телефону, гораздо сложнее, все это не вмещается в рамки истины, которую мы считаем известной нам. Я вас снова прошу принять во внимание, что привело к этой злосчастной фразе, сказанной у вас в полиции. Госпожа была подвергнута целому ряду унижений, ибо — с вашего позволения, — если существо чистое и благородное неожиданно попадает в ситуацию, при которой его подозревают в убийстве, это может привести к самым резким выпадам, к тому, что человек говорит, не выбирая слов! Так ведут себя люди гордые, быть может, колючие, с точки зрения окружающих, несколько неуживчивые; возможно, эгоцентричные люди, способные при определенных обстоятельствах навлечь беду и на себя и на своих близких, лишь бы доказать возвышенность своих помыслов. Но при всех их отрицательных чертах — это благородные натуры, их руки всегда чисты… Такой чистой натурой и является эта дама, которой я уже много лет мечтаю дать свое имя — именно потому, что весьма ценю силу ее характера. Конечно, дорогой доктор, ваше требование о том, чтобы госпожа опровергла свое заявление об убийстве супруга и объяснила вам, почему она сделала такое ложное, компрометирующее ее заявление, вполне справедливо. Но вы и сами видите, мы с вами уже почти целую ночь бьемся с этим ее формальным заявлением, а она губит себя, не желая произнести ни слова. Вам это, наверное, покажется более чем странным. Но ведь она молчит только потому, что характер не позволяет ей отказаться от своих слов, потому, что она считает подобную капитуляцию ниже своего достоинства!

П о л и ц е й с к и й  ч и н о в н и к. Ваши психологические изыскания более чем загадочны. Что это за понятия о человеческом достоинстве, которые позволяют брать на себя ложную ответственность за отвратительное преступление, которого человек не совершал, и которое, уж во всяком случае, недостойно благородной натуры?

К р и ж о в е ц. Неужели вы, юрист, не видите, что дело идет о ребячестве, о глупости? Самооговор госпожи Ленбах не имеет под собой никакой реальной почвы! Ее, сделанное по капризу, мазохистское утверждение не выдержит проверки самой простой судебной процедуры! Оно более чем смехотворно! Разбить все это нагромождение глупостей, разнести его в клочья, как лист истлевшей бумаги, юридически чрезвычайно просто.

П о л и ц е й с к и й  ч и н о в н и к. Страсть прослыть мученицей — прекрасная вещь. Но почему не истолковать субъективное признание госпожи в том, что она застрелила подполковника, как знак раскаяния? Отвращение к себе, к своей собственной личности может быть и верным симптомом нравственного кризиса. Она призналась, ибо ужаснулась самой себе. И покаялась.

К р и ж о в е ц. Да в чем ей раскаиваться, я вас спрашиваю, если бы она даже и застрелила этого типа? Я могу предъявить целый ряд документов о том, что покойник был преступным негодяем. Еще в период своей блестящей придворной карьеры он шантажировал цирковых наездниц и жил за их счет! Ему пришлось уйти из гвардии из-за карточных долгов, он был заурядным сутенером дамочек полусвета, он вымогал деньги у жены и у своих благодетелей, наконец, просто взламывал шкафы и сейфы! И над останками такого мерзавца кто-то еще должен каяться? Уж если речь идет о мотивах заявления госпожи, то это была ненависть, причины которой по-человечески понятны, но эта ненависть никак не является доказательством совершенного преступления. Это вне всяких дискуссий.

П о л и ц е й с к и й  ч и н о в н и к. Почему же это — не предмет для дискуссий? Откуда вы знаете, что неправда то, в чем она призналась?

К р и ж о в е ц. Она ни в чем не призналась. Она не могла признаться по той причине, что ей не в, чем признаваться. Она произнесла по телефону заведомую ложь с целью вызвать скандал, и это она проделала, должен сказать, просто виртуозно.