Драмы

З у б к о в с к и й. Я хотел бы на прощание сказать тебе несколько слов.

К л е н о в. Валя! Там, на кухне у Евдокии, стоит старый рыжий чемодан. Вы легко его найдете, на нем много ярлычков разных городов. А внутрь Евдокия насыпала картошку. Высыпьте к черту картошку и тихонько, чтоб Евдокия не видела, притащите сюда этот чемодан.

В а л я. Хорошо. (Уходит на кухню.)

З у б к о в с к и й. Ты, наверно, ждешь, что я скажу тебе что-нибудь резкое, прокляну тебя.

К л е н о в. Нет.

З у б к о в с к и й. Тогда тебе хочется, чтоб я сказал, что раскаиваюсь, осознал все ошибки и благодарен тебе?

К л е н о в. И этого я не жду.

З у б к о в с к и й. Ты победил меня. Я снят. Наверно, последует и еще что-нибудь плохое. Одна беда не приходит. Я ненавижу тебя, Ярослав. Не потому, что ты победил, а потому, что я сразу не понял, насколько ты сильнее. Вот за это я ненавижу тебя. Встретимся мы с тобой или нет, не знаю…

К л е н о в. Это будет зависеть только от тебя.

З у б к о в с к и й. Я к этому не стремлюсь… Но, если мы никогда больше не встретимся, я боюсь, что мне будет не хватать тебя. Я не уверен, но мне так кажется. Прощай! (Уходит.)

Возвращается  В а л я. В руках у нее чемодан.

В а л я. Вот ваш чемодан.

К л е н о в. Спасибо. Я хочу вам сделать один подарок, Валя. Вы будете журналистом. Возьмите на память это перо. Вы еще не заслужили, но вы заслужите. Я хочу, чтобы оно было вашим. Берите, берите…

В а л я. Где мне найти слова, Ярослав Николаевич…

К л е н о в. Валя!

В а л я. Да-да… Еще в детстве я смотрела на вашу фотографию и все представляла себе, какой вы. Как я волновалась вчера, когда ехала сюда! А вдруг слова у вас одни, а сами вы… ведь так же бывает… когда человек оказывается гораздо хуже своих слов. Но вы оказались таким, именно таким, как и должны… Когда я возвращалась к поезду, мне казалось, вы зовете меня на помощь. «Где же ты?» Вот почему я прибежала. Я выполню любое ваше задание. Когда нужно выезжать?

К л е н о в. Вам сегодня никуда не нужно выезжать.

В а л я. Значит, вы шутили, что хотите послать меня на Ангару?

К л е н о в. Нет, я не шутил. Но пока это невозможно. Вы должны остаться с вашим отцом. Он очень виноват перед людьми, и сейчас ему очень плохо. Его соратники, покровители, они быстро отвернутся от него. А друзей настоящих у него нет. Вы его дочь. Он любит вас, и никто ему не нужен сейчас так, как вы. А потом, когда пройдут острые дни, вы поедете, полетите, поплывете… У вас ведь впереди еще много времени.

В а л я. Да. Вы, наверно, правы, Ярослав Николаевич… Кто же полетит на Ангару?

К л е н о в. Другой. (Забирает рыжий чемодан, уходит в маленькую дверь.)

Сверху спускается  Е в д о к и я  С е м е н о в н а.

Е в д о к и я (показывая на дверь). Здесь? (Подходит к двери Кленова, прислушивается.) Дыхание ровное… Ну, вот и утро! С добрым утром вас, Валечка. (Гасит электричество, снимает с клетки покрывало.)

Неразлучники сразу начинают трещать свою песенку. Евдокия Семеновна поднимается наверх к гостям. Входит  К л е н о в. Он в костюме, в ботинках, в руке рыжий чемодан. Напевая: «В вашем доме, в вашем доме…», он подходит к Вале.

В а л я. Я так и думала!

К л е н о в. Не выдавайте меня. (Закрывает чемодан.) С гостями я прощаться не буду. Я с ними еще увижусь. Через пять дней вернусь обратно. А потом поеду в санаторий. Буду покорно выполнять все процедуры… Вы навестите меня? Я не смогу не увидеть пять порогов на Ангаре: Подкаменный, Пьяный, Падунский, Долгий, Шаманский… Я не смогу не увидеть, как будет вынут первый кубометр земли на Иркутском каскаде. Я очень скоро вылечусь, вы увидите. Редактору позвоню из Иркутска по телефону — он не будет очень удивлен, он знает меня. Скажите Пароконному, чтоб не волновался. Как только доберусь до аэропорта, немедленно пришлю машину обратно. До свиданья, Вика!

В а л я (поправляя его). Валя.

К л е н о в. Да, Валя. (Уходит.)

Валя прильнула к стеклу. Сверху сходит доктор  Л а п ш и н.

Л а п ш и н. Ну-с, как там наш больной?

Далекий сигнал машины.

З а н а в е с.

1949—1958