Драмы и секреты истории, 1306-1643

Таким образом, мы имеем дело с идеями, отражение которых мы находим в различных идеологических доктринах. Те, к кому оно было обращено, являлись слишком умными людьми, чтобы не понять вытекающих из него последствий.

Эти идеи опровергали всю совокупность старых принципов, лежавших в основе монархического режима.

«Смотри, — говорит Грийо де Живри, — смотри: на правом портале собора Парижской Богоматери[140] изображен епископ, возвышающийся на подиуме, а над этим изображением — устремленный ввысь вестник богов Меркурий. Это изображение показывает источник священного огня. А поскольку Капитул, согласно вековой традиции, держит эту дверь закрытой в течение всего года, тем самым сообщается, что здесь лежит путь необыкновенный, незнакомый толпе и предназначенный лишь для узкого круга избранников мудрости» (см.: Грийо де Живри. Великое дело).

Действительно, епископ попирает острым концом своего посоха извивающегося адского Дракона, «заключенного в кольца» и несущего в себе «священный огонь», согласно прекрасному выражению Грийо де Живри.

Естественно, в образе Дракона здесь изображен Люцифер, который, согласно теологическим воззрениям тех времен, является исходным принципом всякого восстания.

Таким образом, при посредстве легенды нам ясно объясняется эзотерическим способом истинное значение философического Меркурия.

Мы вправе предположить, что влажный путь в алхимии соответствовал, по мысли розенкрейцеров, социальной эволюции в рамках законности, непрерывному поступательному прогрессу, растянутому, однако, по времени и требующему очень больших усилий для своего осуществления. Напротив, сухой путь соответствовал радикальной революции и быстрым переменам. Заметим, кстати, что первый путь назывался еще долгим путем, а второй — коротким путем. Считалось, что первый путь требует больших затрат, в то время как второй путь называли еще путем бедных, т. к. он практически ничего не стоил[141].

Обратимся к концу царствования Генриха IV и подведем итоги.

Скажем прямо, результат не утешителен. Все преимущества, которые могла бы извлечь Франция из тех времен, когда мудрые министры, поддерживаемые и опекаемые энергичным королем, проводили полезные реформы, свелись на нет капризами того же короля, преждевременно впавшего в старческий маразм и занятого лишь сиюминутной любовной интригой.

Но история отнеслась к нему снисходительно, ибо уже давно историю пишут благонамеренные люди консервативного склада. Увы, приходится с сожалением признать, что нам представляют Генриха как великого монарха, хотя на самом деле это не так. И не менее печально констатировать, что Людовика XV — монарха куда более значительного во всех отношениях — изображают те же фальсификаторы истории как плохого правителя.

Однако из его писем и высказываний вырисовывается натура добрая и чувствительная. Вспомним, что он, по свидетельству Ла Вогийона, сказал дофину после битвы при Фонтенуа[142]:

«Сын мой, поймите, чего стоит победа… Кровь ваших врагов — это всегда человеческая кровь… Истинная победа — это избежать крови».

В своем секретном письме от 8 мая 1763 года Генрих IV пишет: «Король никогда не использует слово „ненависть“ по отношению к своим подданным».

А в письме к маркизу д’Аржансону говорится следующее: «Оставим слова любви к миру, давайте стремиться к нему как к высшему благу, и да продлится он как можно дольше» (см.: Мемуары маркиза д'Аржансона, т. IV, с.264).

За примерами далеко ходить не надо. Людовик XV разрешил печатать Энциклопедию, спас Гельвеция, Каласа, Сирвена и других известных жертв католической церкви, спас рыцаря де Ла Барра от ужасной казни, сделал вместе со своим министром д’Арнувилем попытку создать справедливую систему налогообложения, возвел Вольтера в дворянское звание и присоединил к Франции Корсику[143]. Кое-кто считает, что он допустил лишь одну ошибку: изгнал иезуитов из Франции. И этого французские католики ему не могут до сих пор простить (как и предшествовавшие события[144]).

С Генрихом IV дело обстояло иначе. Во-первых, его удалось убить, тогда как покушение на Людовика XV сорвалось. И смерть Генриха не сопровождалась клеветнической кампанией — врагам достаточно было его устранить. И потом, сам Генрих разрешил иезуитам вернуться во Францию после того, как его лучшие соратники и парламент изгнали иезуитов из страны за пропаганду цареубийства. Все это позволило историкам сделать из Генриха образцового короля. А бедный Людовик XV был оклеветан[145]…

И это, наверное, оправдывает горькое суждение Поля Валери по поводу Истории, высказанное в книге «Взгляд на современный мир»:

«История оправдывает все, что угодно. Она абсолютно ничему не учит, ибо содержит в себе все, и в ней можно найти любые примеры. Она самый страшный продукт, который вырабатывает человеческий мозг!»