Драмы и секреты истории, 1306-1643

Но не вызывает никакого сомнения тот факт, что у Жанны никогда не было мандрагоры. Когда она была взята в плен при Компьене вооруженными людьми Бастарда Вандоннского, вассала Жана Люксембургского, то они тут же сорвали с нее ее парчовую накидку на атласной подкладке, сняли с нее кирасу, шлем и золотые шпоры. Ведь все это, а также конь обладали немалой коммерческой стоимостью и составляли отличную добычу.

Но обычно умалчивают о том, что те же вооруженные люди раздели ее догола, чтобы проверить, мужчина она или женщина: это, как известно, весьма занимало ее врагов. Раздевать девушек солдаты не стеснялись…

Если напоминание об этом эпизоде может шокировать некоторых из наших читателей, напомним просто, что он — подлинный. Жан Жермен, тогдашний епископ Шалон-сюр-Сон, советник герцога Бургундского Филиппа Доброго, описал его в весьма похабных выражениях, проникнутых враждебностью к Жанне, в своем труде, написанном по-латыни в 1452 г. и озаглавленном «Книга добродетелей Филиппа, герцога Бургундского».

Тем не менее после этой грубой сцены, конец которой положило появление Бастарда Вандоннского, Жанна смогла одеться, и тогда с ней стали обращаться как с любым рыцарем, взятым в плен. Ей предоставили шатер, в котором она могла спать, вернули ее оруженосца Жана д’Олона, чтобы он мог продолжать ей служить, и стали дожидаться приезда герцога Бургундского.

И в данном случае оказанные ей почести говорят сами за себя.

Так вот, эти наемники нашли бы мандрагору, если бы она носила ее под одеждой. Они об этом рассказали бы в дальнейшем. Ничего такого не произошло. В лагере к ней пришел Филипп Добрый, герцог Бургундский. Между ними произошел долгий, таинственный разговор. Вскоре нам предстоит ознакомиться с его откликами и с весьма важным документом.

И все же это обвинение оказалось весьма весомым в глазах руанских судей. В свое время Жанна совершила неосторожность, присоединив к своему уже упомянутому секретариату (состоявшему из двух монахов и одного писца) третьего монаха по имени Ришар. Случилось это в пору ее воинской жизни. И был он не кто иной, как шпион бургундской партии. В самом деле, в своем «Дневнике парижского горожанина», написанном между 1405 и 1449 гг., автор говорит, что «названный брат Ришар выступил со своей последней проповедью в Париже во вторник, на другой день после дня св. Марка, в 26-й день апреля 1429 г.».

Для того чтобы публично читать проповедь в Париже тех времен, когда город был горячим приверженцем бургундской партии, надо было, разумеется, самому быть ее сторонником и давать соответствующие заверения. Так вот, этот брат Ришар пользовался достаточным влиянием на парижан, пришедших слушать его проповедь, чтобы убедить владельцев мандрагор прийти и сжечь это растение при всем честном народе, невзирая на то, что мандрагора представляла собой большую ценность: «И в ту пору заставил сжечь несколько мандрагор, каковые у многих неразумных людей хранились в надежных местах, так как они питали великую веру в таковую мерзость…»

Вполне, таким образом, возможно, что упомянутый брат Ришар, обуреваемый мыслями о значении, придававшемся в то время мандрагоре, втерся в свиту Девственницы, о чем рассказано выше, во время ее походов, а затем наплел с три короба руанским судьям, чтобы приобрести вес в их глазах, а то и попросту из корысти. У всех стукачей одно средство для оправдания суммы, которой оплачиваются их услуги: все время добывать новую информацию.

Ко всем таким знаниям, таинственным и волнующим, люди в средневековье проявляли большой интерес. Мы уточняли, что Карл V обладал парой мандрагор мужского и женского пола, храня их в кожаном футляре: «пара мандрагор в кожаном футляре» (Опись имущества Карла V, № 1380). Так же обстояло дело в 1420 г. и с герцогами Бургундскими: «маленькая шкатулочка из черной кожи, окованная латунью, в каковой содержатся две мандрагоры, мужского и женского рода» (№ 4116). В «Реестре завещаний» муниципального архива Дуэ за период с 1412 по 1428 г. фигурирует дар «Изображения Мандрагоры». Много позднее Генрих VIII Английский и Альберт Валленштейн, прославленный кондотьер, тоже владели мандрагорами. Бертран Дю Геклен, коннетабль Карла V, первым браком был женат на Тифене де Рагенель, известной как звездочет и предсказательница, использовавшая для своих пророчеств изображения, возникавшие на столе после того, как на него бросали горсть праха. Своими знаниями она направляла боевую деятельность супруга.