Драмы

Батенин (грустно). Что же с ним делать? Когда была дорога — не тронулся. В Петербурге, в квартире своей, на Петроградской — всю жизнь, предложи вы ему сейчас ковер-самолет — отмахнется. Он — часть города. Как кони Клодта. Как Медный всадник. Кабинетный ученый. Китаист. (С нежностью). Весь в пыли веков… И влюблен, как юноша влюблен — в шестисотый год до нашей эры. Немцы, думаю, что не тронут. От политики далек, антифашистских статей не сочинял…

Коновалов. А вы сочиняли?

Батенин. Сочинял.

Коновалов. И боитесь — повесят?

Батенин. И вы бы боялись.

Коновалов. А студенты чего вас — на руках? За сочинения?

Батенин. За речь.

Коновалов. Набрехали им полный короб?

Батенин. Верил.

Коновалов. А как зарыли партбилет в лунку — разуверились?

Батенин. Это был не повод, а следствие. У меня было Много, слишком много времени до этого… когда я подметку глотал. И, думаете, таких мало?

Коновалов. Каких?

Батенин. Как я… Как вы… Разочарованных коммунистов. Папироску. Я разочаровался… когда нас врасплох… Как Чапаева — в одном белье… Вы, когда вас — в одну камеру с уголовниками… тоже, вероятно, в одном белье?

Коновалов. А вы в чем разочаровались, скажите? В командовании, что вас в котел немецкий завело? Или — в самом коммунизме?

Батенин. Вероятно, как и вы, — в системе, сделавшей меня человеком из окружения. А вас — человеком из тюрьмы. Заставившей меня трусить коридорной. А вас — Жемчугова… Приведшей нас к этим вот бойницам в гостиничном номере, в центре Ленинграда. Эта система рухнула, она перечеркнута, как несостоявшаяся гипотеза. И я не хочу кричать «ура», когда уже самый раз вопить «караул».

Коновалов. Ну, тех, кто либо «ура» орет, либо «караул», и без нас с вами хватает…

Батенин. А вы, майор? Вы всё еще кричите «ура»?

Коновалов. Я? (В раздумье). Ежели кто и имеет претензию… то я в этой очереди — не крайний…

Батенин. Найдутся и за вами…

Коновалов. Найдутся. А вы, я погляжу, умница. Куда до вас Жемчугову.

Батенин (улыбнулся). При всей присущей мне скромности — невелика честь.

Коновалов (задумчиво). Действительно, «так надо». «Так надо» — и на льдине с белыми медведями зазимует. «Так надо» — и под чужой звездой молча умрет. «Так надо» — и по свистку в атаку поднимется. Тоже ведь не за свою шкуру-болеет — за идею, будь он трижды… Жемчугов… И партбилет в лунку не закопает…

Батенин. Но…

Коновалов. Умница вы. И речь у вас — исключительно красивая. То-то студенты за вами валом повалили. А Жемчугов… Он солдат, и я солдат. Он верит, и я верю. А ведь побеждают те, кто верит… Мне велено умереть — помру. И ему велено — помрет.

Батенин. Я рассчитывал на взаимную откровенность…

Коновалов (задумчиво). А разве я с тобой, сукиным сыном, не откровенен? Вслух при тебе думаю. Чапаев… Да, в подштанниках настигли. Ну? Оттого Чапаевым быть перестал? И не перестанет. Был и будет. И что меня в исподнем — обидно, однако советская власть оттого не перестанет. Слушаешь тебя, умника, думаешь — как же оно могуче, то, чему я с комсомольского возраста себя на службу поставил… Как же могуча идея наша, ежели она все превозмочь может — и обиду мою, и что Гитлера проморгали, и что «ура» и «караул» кричим… И что таких, как ты, рыбьей крови, в партию нашу впустили…

Батенин. Не думал я, что вы, вы станете Жемчуговых охранять…

Коновалов. От таких, как ты, я его охраняю.

Батенин. Я понимаю…

Коновалов. Ни хрена ты, серый дурак, не понимаешь. И правильно партийный билет зарыл. Не желаю, ну, не желаю с тобой в одной партии состоять.

Батенин (понимающе кивнул). Правы. (Понизил голос). Мудро. И стены слышат…

Коновалов молча взял его за ворот.

Что вы делаете? Успокойтесь. Помните, вы дали слово.

Коновалов так же молча тащит Батенина к окну.

Успокойтесь.

Коновалов подтащил Батенина к окну.

Успокойтесь.

Метроном перестает частить. Секунда — и знакомый голос из репродуктора: «Воздушная тревога! Воздушная тревога!» Вой сирены заполняет номер, коридор, площадь.

Коновалов (с тихим бешенством). Я тобой, мародером, все рамы вышибу.

В дверь входит Линда, за ней — Аугуст и Ян. Коновалов неохотно выпускает Батенина из своих объятий.

Нет желания три года схватить. (Кивнул Линде. Батенину). На сей раз — законных. По уголовной статье — за порчу гостиничной архитектуры. (Линде). Немножко тут… физзарядка… (Батенину). Крепенький, ничего.

Батенин. А слово?

Пауза.