Drang nach Osten. Натиск на Восток

Чем меньше времени оставалось до роковой даты — 22 июня 1941 г., тем все чаще в докладах органов госбезопасности приводились подобные страшные примеры. Тысячи заживо сожженных, закопанных в землю, распятых на крестах сельских активистов, партийных функционеров, работников милиции, сотрудников НКВД стали жертвами украинских националистов. Лютую смерть от их рук приняли сотни агентов органов государственной безопасности и кадровых работников, внедренных в банды, на которых пала тень подозрений.

Второй мощный удар по Красной армии гитлеровские спецслужбы планировали нанести с помощью прибалтийских националистов в Литве и Латвии. Заместитель начальника отдела «Абвер -2» полковник Э. Штольце в показаниях Международному военному трибуналу поведал:

«…Нами были подготовлены также специальные диверсионные группы для подрывной деятельности в прибалтийских советских республиках. Например, германской агентуре, предназначенной для заброски в Литву, была поставлена задача захватить железнодорожный туннель и мосты близ г. Вильно, а германские диверсионные группы, предназначенные для Литвы, должны были захватить мосты через реку Западная Двина. Все захваченные таким образом не разрушенные противником стратегические объекты должны были удерживаться нашими диверсионными группами до подхода регулярных германских войск»[41].

О размахе диверсионно-повстанческой деятельности гитлеровских спецслужб в Прибалтике говорит отчет НКГБ Литовской ССР от 14 мая 1941 г. За период с июля 1940 г. по 14 мая 1941 г. органами государственной безопасности Литовской ССР было «…вскрыто и ликвидировано 75 нелегальных антисоветских организаций и групп, созданных литовскими националистами, которые ставили своей задачей подготовку вооруженных антисоветских выступлений к моменту возникновения войны между Германией и СССР»[42].

В целом за 1940 г. и начало 1941 г. органами НКВД «…было вскрыто и ликвидировано 66 резидентур германской разведки, разоблачено свыше 1 600 фашистских агентов»[43].

Эти, а также разведывательные данные, поступавшие к советскому руководству из берлинской, лондонской, швейцарской и токийской резидентур НКВД, не оставляли сомнений в близкой войне с фашистской Германией. Большинство из них докладывались И. Сталину, и он, как опытный политик, видимо, не строил иллюзий на этот счет.

О неизбежности войны с фашистской Германией он говорил задолго до ее начала. 21 мая 1937 г. на закрытом совещании руководства наркоматов НКВД и обороны И. Сталин обращал внимание на то, что «…необходимо полностью учесть урок сотрудничества с немцами. Рапполо, тесные взаимоотношения создают иллюзию дружбы. Немцы же, оставаясь нашими врагами, лезли к нам и насадили свою сеть»[44].

Но И. Сталин все еще надеялся, что два «капиталистических хищника» — Германия с одной стороны, а с другой — Франция и Великобритания — вцепятся смертельной хваткой друг в друга, и потому спешил воспользоваться плодами пакта Молотова — Риббентропа.

Часть 2. «Если завтра война…»

Золотая осень 1939 г. для Польши была окрашена в траурные цвета. К исходу второй недели войны танковые клинья вермахта разорвали в клочья Войско польское, и оно как организованная вооруженная сила перестало существовать. Великобритания и Франция дальше никчемной дипломатической возни, чтобы остановить Германию и спасти союзницу Польшу, не пошли. Вермахт столь стремительно наступал, что на ряде участков разграничительной линии сферы интересов Германии и Советского Союза: река Нерев — Висла — Сан, оговоренной секретным протоколом, дополнявшим пакт Молотова — Риббентропа от 23 августа 1939 г., нарушил ее.