Дразнилки (СИ)

А потом её взрослое тело начало трансформироваться.

5.

Люди ещё спали, если не считать дворников и редких туристов, для которых южное лето – время бесконечных гулянок и пьянства.

Тихий город готовился к рассвету, жара, должно быть, подступала, но Капустин не чувствовал её поступи. Внутри него, да и вокруг царил февральский холод. У непривыкшей Маро зубы стучали друг о дружку. Толстая уродина в свадебном платье, которое расходилось по швам на бёдрах, подмышками, на спине.

Во что они превратились?

Капустин остановился, разглядывая верную компанию изуродованных людей. Все они мало походили на взрослых или на подростков. Скорее – гибрид, выверт больной фантазии Выхина, его злобы, которую он заложил в рисунки.

Инга, Вано, Толик, Сашка, Маро. Не хватало Степы, тихони из соседнего подъезда. Он смотался из городка много лет назад, в квартире его остались только постаревшие родители. Повезло человеку в каком-то смысле…

– Ребята, я вас всех люблю, – сказал Капустин негромко. Его голос эхом разнесся по пустынной площадке возле многоэтажек. – Рад, что вы ко мне присоединились. Еще бы немного, и я бы снова вернулся в могилу у реки, остался бы лежать в ней черт знает сколько лет. А мне надоело, знаете ли. Очень мерзкие ощущения.

Инга и Маро тряслись от холода. Сашка остервенело расчесывал стыки поломанного черепа. Вано, улыбнувшись, сплюнул сквозь щербатые зубы.

– Мы же всегда с тобой были, – сказал он. – Типа как мушкетеры, Крапивин, все такое.

– Вот и славно. Надо будет прогуляться к санаторию что ли. Вспомнить молодость.

– На ватрушках хочу. С горки. – негромко сказала Маро. – Чтоб фата цеплялась за еловые ветки.

– Всё будет. Это теперь наша юность. Навсегда.

Капустин обнял каждого из друзей, как делал это раньше, много лет назад. Ничего, что из-под плаща сыпались личинки и комья земли. Ничего, что из рта его дыхнуло морозом и гнилью. Главное, он их искренне любил. Как и Тварей божиих. Вообще всех на земле.

Он повёл их к дому, остановился у подъезда, набрал цифры на домофоне.

В окнах на первом этаже зажегся свет. Женский голос, знакомый, любимый, спросил:

– Кто?

– Алла, Алла, – весело сказал Капустин. – Спички в нос напихала, да?

Глава восьмая

1.

Выхин выбрался из леса на рассвете. Он не помнил, когда порвал рубашку на локте, откуда в ботинках полно воды, и почему во рту стоит привкус крови. Это было в настоящем, а его мысли метались в прошлом.

Много лет назад Лёва Выхин нашел пещеру, полную узоров и светящихся лиц. Полную голосов, которые шептали что-то странное, завораживающие. Они кормили историями про тварей божиих, развлекали вниманием, которого не хватало, просили приходить ещё и ещё, потому что без Выхина им было скучно – смертельно скучно.

Он успел забыть про неприметную тропинку, которая вела к пещере, но сейчас удивлялся, как же это могло произойти? Вот ведь она, мышечная память, ноги сами вели его. Нужно было просто расслабиться и получать удовольствие.

В прошлом Лёва Выхин безошибочно находил пещеру всякий раз, как углублялся в лес. Даже не задумывался: прибежал в квартиру, сгрёб в школьный рюкзак тетради, карандаши, карманный фонарик, несколько свечей, которые мама хранила на случай, если выключат электричество (на юге летом это случалось нередко), стирательные резинки, бутерброды, бутылку воды – и тут же рванул обратно. По дороге, Выхин помнил, его настиг запоздалый страх, но не о том, что он наткнется на разозленного Капустина с дружками, а о том, что не найдет дорогу. Но – нашел. Сразу же. Нырнул в овальную дыру среди мха, наледи и комьев грязи. Приземлился в окружение светящихся узоров, задохнулся от радости…

Прибегал в пещеру каждый день, сразу после школы. Иногда сидел внутри до темноты. Всё время общался с тварями божиими: рассказывал истории из жизни, слушал. Закрывал глаза – а за веками мелькали лица. Трогал теплые камни. От прикосновений было радостно и не так одиноко.

Он рассказывал про Мурманск, где девять месяцев в году лежит снег. Про Полярную ночь, Северный-Ледовитый океан, про кружок карате и секцию бокса, в которую ходил. Про первую безответную влюбленность, которая так разозлила, что он специально несколько дней задирал одноклассника (который был влюблен в ту же девочку), чтобы подраться с ним за школой после уроков. Одноклассник был слабее, от драки увиливал, поэтому Выхин подрался с кем-то во дворе, оттачивая удары, будто на тренировке. До первой крови, вроде бы. Он уже не помнил.

Рассказы про драки, злость, агрессию нравились тварям божиим. Ими они питались. А взамен рассказывали свои.

Особенно Выхину запомнилась история про первых людей, которые раскололи камень. Это был пересказ Библии, но какой-то неправильный, нелепый, а от того интересный.