Dreaming of you (СИ)

Нэнси почувствовала, как кровь отхлынула от головы, и спустя полминуты судорожных поисков она даже почти нашла слова, чтобы опровергнуть предположение Уилла, только неожиданно появившийся Джонатан заставил их обоих вздрогнуть и уставиться на вошедших. Майк вошел на кухню через несколько секунд с какой-то древней вафельницей в руках.

— У вас в подвале черт ногу сломит… — с улыбкой Байерс прошел на кухню, но улыбка погасла, когда он заметил испуганные выражение лиц брата и Нэнси. — А в чем собственно?..

— Ничего, — должно быть слишком поспешно ответила Нэнси, подскакивая из-за стола и бросаясь к мойке. Тарелок было совсем немного, но руки у Нэнси вдруг так задрожали, что она начала опасаться, что сейчас что-то разобьет.

Уилл промолчал и только закатил глаза в ответ на вопрос.

— Уилл?

— Я просто надеюсь, — растягивая слова в необычной для себя манере, пробормотал Уилл, вставая из-за стола, громко отодвигая стул с противным, скрипящим звуком, — что ты знаешь, что делаешь. И не будешь ни о чем жалеть.

Кажется, Джонатан тоже не знал, что ответить на выпад брата, поэтому в тишине слышен лишь шорох и недоуменный шепот Майка, когда за рукав Байерс-младший, не дождавшись вразумительного ответа, утягивает за собой Уиллера.

Он же влюблен в тебя, Нэнси!

Нэнси старалась концентрироваться на пригоревших к сковородке остатках еды (да-да, мам, я не трогала ничего на кухне, может быть, это был Майк?), мысленно умоляя кровь отхлынуть от лица, но уже догадываясь, что торчащие острые уши ее выдают своим багровым оттенком.

— Что сказал Уилл? — напряженно и очень осторожно спросил Джонатан за ее спиной, подходя чуть ближе.

Нэнси вздрогнула и лишь пожала плечами.

Он же влюблен в тебя, Нэнси!

Нэнси никогда не была авантюристкой: у нее был парень, у нее были заполнены все ячейки в жизни, она бы никогда не променяла комфорт на приключение с неясным исходом. А Джонатан Байерс был непонятным, непредсказуемым и совершенно неподходящим вариантом для Нэнси.

— Не обращай внимания, — тихо заметил Джонатан, будто чувствуя, что подошел слишком близко, он отодвинулся и прислонился спиной к холодильнику. — У него сейчас бывают странные мысли. Их не стоит воспринимать всерьез.

Нэнси нужна была стабильность, Нэнси всегда была практичной девочкой.

Только вот в ту ночь, в доме Байерсов, Нэнси на секунду показалось, что Байерс — это то, что нужно. И больше обманывать себя, отрицая очевидное, у Нэнси не было сил.

Медленно, будто растягивая движения, она закрутила кран и встряхнула руки от воды. Со вздохом она развернулась, оказываясь лицом к лицу с напряженным Байерсом.

— Какие странные мысли? — переспросила Нэнси гораздо спокойнее, чем чувствовала себя в этот момент, встречаясь глазами с молодым человеком.

Джонатан был выше ее на полголовы, и ей приходилось смотреть на него снизу вверх, замечая отчего-то мелкие детали вроде маленького шрама над левой бровью. Хотелось узнать, откуда он появился. А еще нестерпимо хотелось коснуться его. Неожиданно Нэнси перестала бояться, и если бы Джонатан продолжил смотреть ей в глаза с таким виноватым выражением, то она сделала бы шаг вперед, а дальше… Дальше даже она сама не знала, что сделала бы.

— Да так… — криво улыбнулся и первым опустил глаза Джонатан. — Всякая ерунда.

И он ушел, поднялся к мальчишкам в комнату или остался в гостиной, Нэнси было неясно. В любом случае на кухне она осталась наедине со своими мыслями и странными желаниями.

— Ерунда, — повторила она, припадая к стене и подавляя в себе дикое желание сползти по ней на пол.

-11-

От того, что Джонатан сегодня остается, у Нэнси подрагивали руки.

Хотя, если честно, в последние полгода руки дрожали у нее почти постоянно. Может быть, от таблеток, а может, просто нельзя выйти с изнанки абсолютно здоровым человеком. Может быть, подавляя невроз, она только медленно приближала момент, когда все ее самообладание сорвется в пропасть. Нэнси не знала точного ответа, как и на многие другие вопросы, которые сейчас кружились вокруг нее разгоняющейся каруселью.

Из насущного ее волновало ощущение, будто в своем доме она совершенно лишняя, чужая. Майк смог к концу вечера растормошить Уилла, и на его лице наконец-то стала появляться рассеянная улыбка. Расставив маленькие фигурки на столе, он пытался научить остальных играть в какую-то модификацию шахмат, и никто даже не заметил, как Нэнси оставила их одних. Напоследок она лишь остановилась у дверей, наблюдая за их игрой со стороны.

Нэнси было не по себе еще и от того, что это снова с ней происходило, но самое ужасное то, что ей нравилось это чувство: она подпустила кого-то слишком близко. Джонатан Байерс снова обосновался в ее жизни также, как кресло в ее гостиной, заполнил неловкие пробелы и тишину между ней и Майком, между ней и Уиллом, между ней и нормальной жизнью. Это чувство было слегка пряное, с нотками горечи, как имбирный пряник, запитый горячим глинтвейном.