Дребезг Звёзд

Сон выслушал её и понимающе кивнул. В этом она была права, и добавить тут было совершенно нечего. Ему было приятно, если она действительно думает так. Значит, всё не так плохо, как кажется.

Опустили стол, убрали границы. Хотелось напоследок побывать в объятьях друг друга. Ведь скоро Львов, а там — по коням, на разные поезда, на разные вокзалы. И чёрт знает, когда они встретятся вновь. Волчица как могла крепко обняла своего — нет, не юного — но так быстро выросшего волчонка. Снова они лежали вместе, на неудобной полке плацкарта, тесно и жарко — но хоть так.

— И всё-таки, — уже после опять решился задать такой важный — и такой ненужный вопрос. Даром, что уже спрашивал. — Тебя… Полиной зовут?

— Ты меня так назвал. А это куда важнее. Сколько здесь правды… — улыбнулась, пожала плечами, опять не признала, не опровергла. — Это ложь через призму истины.

— И тебе сильно больше семнадцати или двадцати.

— Мне столько, сколько потребуется.

***

А там был уже и Львовский вокзал и тяжёлое прощание.

Поезд на Харьков у Сна — и поезд для Полины на Прагу. Составы прибывали в одно и то же время, на разных платформах. Времени на долгие слова не было. Тяжело, скорбно, но — надо.

Девушка прильнула к парню, поцеловав его. Обнимая, со всей любовью и искренностью, испытывая лишь счастье — и бесконечную тоску.

А после — направилась к переходу на свою платформу.

Прежде, чем скрыться во тьме подземелья, она обернулась к нему. Снова игривый блеск в глазах, снова хитрые, немного — и всё-таки лисьи черты лица. Длинные зелёные волосы цвета яда, такой же свитер, простые джинсы — и рюкзак походный через плечо.

— Увидимся в новом мире! — кивнула она на прощанье. А потом — быстрыми шагами удалилась вниз, скрываясь в толпе.

Сон стоял один, на одиноком вокзале, раздавленный общей толпой. Но не было ни страха, ни одиночества. Лишь приятная истома, смешанная с предательским опустошением.

— Увидимся в новом мире! — крикнул он в пустоту, зная, что она его услышит.

Уже был поздний вечер, и предстояла дорога в ночь.

В поезде он всё время проспал.

Ему не хотелось возвращаться в мир живых.

Там слишком сложно, слишком тяжело и грустно. Только сейчас, расставшись с Полиной, он понял, что — нет, он никогда не сможет отпустить её. Любили они друг друга — едва ли. Могли бы они встречаться — ни за что. Нужны ли они друг другу? Да, да, и твёрдое да! Нужны.

Он понимал это. Верил: она понимала это. Они нужны друг другу, и они никогда не забудут то время, что провели вместе.

***

Уже под новый новый вечер он проснулся, устало разлепив глаза. Ладья входила в мёртвые реки родного Некрополя, готовясь принимать в себя новые души. Вот и грустный отец Фёдор, вечно спешащий невесть куда. И огромное здание отеля в форме бритвы, которое так и норовит избавить облака от дождя. И широкий родной вокзал с его пышным замком.

Поезд входил на платформу.

Пора уходить.

Уже прокатываясь вдоль путей — и к платформе, Сон представлял себе одинокий долгий путь домой, по родным улицам и аллеям, средь масок чужих — и родных сердцу людей. Снова броуновское движение общей бесплотной массы. Снова одиночество в единстве с толпой.

Но что это?

В окне он увидел знакомые лица!

В клетчатой рубашке и светлых брюках, с прядью сухих волос на лице — и печальным размытым взглядом вот, там, стоял Мальц. Рядом с ним, недовольная тем обстоятельством, что её друг до сих пор не спит, но в целом — радостная и энергичная Мария. И вечно скорбная в чёрных одеждах Астра. И строгая, ровная, в молчаливом ожидании, с тяжёлой материнской улыбкой Филин. Не хватало юного Ади — но он — да, ведь Мальц говорил, наверное, сейчас у семьи.

А они, остальные, все тут. И все ждут его.

Несмотря на всю тяжесть своей ноши, Сон буквально слетел на перрон. Боже. Они все здесь. Все встречают его. Видимо, приехали на день раньше. Расспросы, объятия, взаимное тепло — боже, только теперь он понял, насколько соскучился по всем им. И уже потом он понял, что, судя по всему, все они живут у него на квартире, а ему — либо на кухне, либо вместе со всеми.

Да не всё ли равно?

Он был дома.

Король вернулся — и вдохновлённая свита приветствовала его.