Дредноуты Балтики. 1914-1922 гг.

М. Козлов так же недавно занимал свою должность, будучи переведенным с другого корабля. Вообще, показания обоих участников сильно различаются. Если по версии фельдфебеля, матрос В. Киров, со словами “Проваливай!”, толкнул его, а на замечание толкнул снова и ударил по лицу, то сам виновный утверждал, что боцманмат первым выругал его. А когда он взял того за рукав, то М. Козлов набросился с кулаками.*456 Здесь весьма интересны показания свидетелей. Фельдфебель 3 роты И. Тарасевич, шедший вместе с М. Козловым, заявил, что “В. Киров наткнулся на М. Козлова и толкнул его. На сделанное ему замечание он ударил М. Козлова” *457 Однако матрос I статьи С. Афанасьев, работавший вместе с В. Кировым, отметил, что унтер-офицеры мешали производить уборку и на просьбы уйти не отреагировали.*458 Таким образом, можно наблюдать проявление солидарности. Т. е., помимо выделения командного состава в отдельную группу, чем ограничилась в своих исследованиях Е.С. Сенявская*459, отметим, что рядовые и унтер-офицеры также ощущали свою обособленность, стараясь отстаивать свои интересы.

Нечто похожее наблюдается в другом случае. 8 ноября машинисты I статьи “Петропавловска” А. Анишкин и А. Мюльберг поругались друг с другом. Причиной ссоры послужила дождевая накидка А. Анишкина, которую А. Мюльберг не отдал, т. к. не закончил свою часть работы. Унтер-офицер I статьи Б. Кондрацкий пытался их разнять, за что, по его словам, Анишкин обругал его “площадными словами”. Однако показания свидетелей, т. е. матроса I статьи А. Старшинова, машинистов I статьи Н. Деднёва и II статьи Ю. Барховского, изменили картину происшествия. Они отметили, что накидку унтер-офицеры, “не разобрав, в чем дело”, хотел отдать А. Мюльбергу. При этом все заявили, что никакой ругани со стороны А. Анишкина они не слышали. В результате, дело из области оскорбления начальника перешло в сферу дисциплинарную, т. е. конфликт между Анишкиным и Мюльбергом. Возможно, судьи не совсем поверили свидетелям, поскольку приговор был очень суров: 6 месяцев военно-исправительной тюрьмы.*460 Похожий случай, произошедший 13 декабря 1914 г. на “Севастополе”, когда матрос II статьи Ф. Лапотников устроил драку, был “оценен” командиром в 5 суток ареста.*461

Стремление отстаивать свои интересы касалось и случаев, касающихся отношений с офицерами. Кочегары “Петропавловска” 24 июля 1915 г. выстроились во время сбора, не переодев рабочую одежду. Старший офицер старший лейтенант Л.И. Буткевич решил наказать кочегаров, поставив их под ружье. Однако кочегары не подчинились приказу разойтись, потребовав вызвать своего ротного командира лейтенанта Н. Тимофеева и старшего инженер-механика капитана II ранга Г. Константинова. От имени всех наказанных действовали их непосредственные начальники, кочегарные унтер-офицеры II статьи Т. Фридрик и М. Вавилов. В данном случае, когда интересы рядовых кочегаров и их унтер-офицеров совпали, они действовали сообща. Старший офицер не пожелал слушать оправданий, приказав арестовать не подчинившихся. Впоследствии такие действия были квалифицированы командиром капитаном I ранга В.К. Пилкиным как “недостаточно продуманные”. Тем не менее, случай был передан так называемому суду Особой комиссии, назначенной командующим флотом. Её председателем стал командир “Полтавы” капитан I ранга барон В.Е. Гревениц. Суровый приговор, вынесенный 10 августа, смягчил В.К. Пилкин, отметив в приказе № 397 возможность предотвращения инцидента “более умелыми распоряжениями и более продуманными действиями” со стороны старшего офицера. В том же приказе старшему лейтенанту Л.И. Буткевичу был вынесен выговор.*462

При наиболее несправедливых, с их точки зрения, поступках рядовой состав действовал и более решительно. 4 апреля лейтенант В.Я. Ясинский с “Гангута” разорвал и вернул письмо матроса II статьи С. Ясюкевича. По его мнению, оно “заключало в себе приписку условного характера”. Спустя некоторое время, офицер вскрыл ещё одно письмо. Там другой рукой был написан текст, содержавший оскорбления в его адрес. После сличения почерков удалось установить, что автором являлся матрос II статьи А. Балашов, приятель С. Ясюкевича. Конверт, по его просьбе, подписал кочегар I статьи М. Марченков.*463