ДРЕМ (СИ)

Мы взлетели в воздух, двигатели разогрелись, и, не набирая скорости, но, вероятно, набрав достаточно какой-то мощности, мы сделали смещение прямо из помещения, наверняка минуя охрану водолеевцев наторенной дорожкой. Конечно! Если Лэмб поставил мыслеотражатель, то несомненно на отдельной планете: на Дреме это сразу выяснилось бы.

А вот с космолётом непонятнее. Никогда не слышала о том, чтобы можно было сделать смещение без необходимого ускорения. И ещё оно возможно лишь на достаточном удалении от планеты... И невозможно за пределы силового поля.

Мгновенный космолёт движется скачками, так сказать, мгновениями, смещая пространство и возникая в другой его точке. Создание траекторий полётов – сложный и трудоёмкий процесс. Зато нет опасности столкнуться с чем-либо – пространство смещается вместе со всем его содержимым, а возникающий на новом месте космолёт имеет в запасе несколько минут, чтобы разминуться (отостолкнуться) с возможными предметами.

Но самое уникальное – что пространство смещается только для одного космолёта, для всех остальных, находящихся в это время на пути его следования, никаких изменений не существует. В этом-то, кажется, и проявляется действие четвёртого измерения.

Я задумалась над всей этой загадочной ситуацией, вспомнила, как однажды с Элиш зависла в не-пространстве... Но вскоре мы прилетели. Точнее, оказались ещё в одном громадном помещении, так и не совершив полёта как такового.

Длинная комната-зал, затем уютная мягкая с красным липодиваном и липокреслами...

– Ну вот, Эйри. Теперь я буду контролировать ваши мысли полностью. Насколько я понял, вы не занимались во ВШООССе, поэтому не сопротивляйтесь...

ВШООСС учила разбивать сознание и подсознание до пяти частей. Я предоставила Лэмбу ту же треть сознания, тщательно скрыв две другие. В неё перекинула всё из части для Интеллекта, кроме страсти к Дмитрию, которую придётся заменять мыслями о моём пребывании у Лэмба. Пусть отсеивает их и успокоится... Но в общем-то они работали синхронно, чтобы Главный Интеллект не уловил разногласия в поступающей информации, а постепенно, возможно, я солью их в одну. Однако сейчас мне совершенно не было нужно, чтобы Лэмб считал Эйри влюблённой в Дмитрия, и уж тем более чтобы Интеллект узнал о Лэмбе.

А с другой стороны... Вдруг он имеет доступ к информации Интеллекта? И заметит расхождения?.. Оставлю-ка я, пожалуй, и в его части лёгкую симпатию к Дмитрию – пока не узнаю точнее... И чтобы не раздумывал, откуда простому сержанту может быть известна государственная тайна королевы, пропущу в мыслях любовь к различным аттракционам-лабиринтам со всевозможными секретами и ловушками.

Боги, да этот Третий – если это он, в чём я вдруг засомневалась, – гений! Создать такую сложную организацию, скрыть всё силовыми полями, заблокировать мысли от Интеллекта, найти способ улететь с планеты...

– Я... не сильно вам навредила, придя в тот дом? – смущённо поинтересовалась Эйри, когда всё было окончено и мы вновь сидели на липодиване.

– Да нет, действие отражателей распространяется на него, в Интеллект не выходит то, что мне не хотелось бы ему показывать... Иначе вы никого не нашли бы. Но как вы узнали, где меня искать? – Лэмб казался не на шутку встревоженным, но у меня был заготовлен ответ на этот вопрос:

– Вчера я... почувствовала, что осталась в перапе одна, и сняла повязку... И почти всё видела...

Лэмб не слишком прилично ругнулся, после бросил на меня взгляд и извинился.

– Не нужно было отпускать вас одну! Хорошо, что сразу поставил вам блок на информацию о себе...

Меня смутила одна неожиданная деталь: на стене больше не висела эта удивительная голограмма. И невзирая на то, что миллионы более важных вопросов вертелись в голове, всё же спросила о ней:

– А где эта странная голограмма?

– Какая голограмма? – удивился Лэмб.

– Вчера... висела тут... – я махнула рукой на стену за липодиваном.

– Не помню, – пожал плечами Лэмб. – Может, кто-нибудь убрал. А что?

– Да нет, ничего... просто интересно было, кто на ней изображён.

Лэмб снова пожал плечами. Его определённо не волновали никакие антикварные пережитки старины.

– А Дмитрий работает на вас? – задала я вопрос, на который очень надеялась услышать положительный ответ. Хоть и понимала, что это маловероятно.

– Нет, что вы, – удивлённо ответил Лэмб. – Он не вызывает у меня ни доверия, ни, простите, уважения... Мы просто «друзья по несчастью». Ведь он тоже любил Луэлин... Он неплохой малый, хоть и сломленный. Я контролирую и его мысли, хотя, между нами говоря, контролировать там особенно нечего... Легко быть героем в соответствующем окружении, но вот в таких вот тяжёлых условиях и проверяется, чего на самом деле стоит личность.

– Он уже не любит Луэлин, – тихо сказала я, всё ещё задетая этим. – А вы продолжаете любить её даже сейчас...

– Не принимайте всё так близко к сердцу.

– А к чему мне всё близко принимать? Если не к сердцу? – усмехнулась я.

– К аппендициту, – улыбнулся Лэмб. – Это безболезненнее.

– Да уж, а в случае чего, можно и удалить...