Дремучие двери (Том 1)

* * *

"Не подлежит никакому сомнению, что это чрезмерное поклонение... искренне. Люди чувствуют потребность выразить свою благодарность, своё беспредельное восхищение. Народ благодарен Сталину за хлеб, мясо, порядок, образование и за создание армии, обеспечивающей это благополучие... К тому же Сталин действительно является плотью от плоти народа". /Леон Фейхтвангер/

СЛОВО АХА О СЛОВЕ:

- Итак, да здравствует цензура! Во всяком случае нравственная, идеологическая, противостоящая царству Мамоны. Я уже говорил о том, что, отделив церковь от государства, Иосиф взял на себя лично всю вину перед Богом за неизбежные в революционной ситуации кровь, репрессии, насилие. Грязную работу должен делать кесарь вне церковной ограды - честь и слава Иосифу, что он не стал вмешивать церковь в кровавые разборки и террор. Цензура - благословение кесаря. Кесарь-пастырь как бы берёт на себя ответственность за растиражированное слово - самое грозное оружие, способное на самое страшное - убийство душ: "И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в геенне". /Мф. 10, 28/ . Смотри, чтобы слово твоё не сгубило ничьей души! "Веленью Божию, о муза, будь послушна..." Это осознали, наверное, к концу жизни все великие поэты "в земле российской просиявшие". М. Лермонтов "Кинжал": Игрушкой золотой он блещет на стене Увы, бесславный и безвредный! В наш век изнеженный не так ли ты, поэт, Своё утратил назначенье, На злато променяв ту власть, которой свет Внимал в немом благоговенье? Бывало, мерный звук твоих могучих слов Воспламенял бойца для битвы; Он нужен был толпе, как чаша для пиров, Как фимиам в часы молитвы. Твой стих, как Божий дух, носился над толпой, И отзыв мыслей благородных Звучал, как колокол на башне вечевой Во дни торжеств и бед народных. Но скучен нам простой и гордый твой язык, Нас тешут блестки и обманы; Как ветхая краса, наш ветхий мир привык Морщины прятать под румяны...

. . .

К добру и злу постыдно равнодушны, В начале поприща мы вянем без борьбы; Перед опасностью позорно-малодушны, И перед властию презренные рабы. Мы иссушили ум наукою бесплодной, Тая завистливо от ближних и друзей Надежды лучшие и голос благородный Неверием осмеянных страстей. Толпой угрюмою и скоро позабытой Над миром мы пройдём без шума и следа, Не бросивши векам ни мысли плодовитой, Ни гением начатого труда. И прах наш с строгостью судьи и гражданина Потомок оскорбит презрительным стихом Насмешкой горькою обманутого сына Над промотавшимся отцом.

/М. Лермонтов/

Я знаю силы слов, я знаю слов набат. Они не те, которым рукоплещут ложи, От слов таких срываются гроба. Шагать четвёркою своих дубовых ножек.

Светить всегда, светить везде До дней последних донца...

/Вл. Маяковский/

Свидетель Вячеслав Иванов: "Если бы меня спросили, какова была государственная идеология того писательского круга, с которым я был хорошо знаком с детства, коммунистическая или антикоммунистическая /говоря на популярном теперь языке/, я бы, не задумываясь ответил: ни та ни другая. Господствовал цинизм. Для многих литература была выгодным промыслом, писатели /да и актёры, и люди других искусств/ сознательно шли на сделку, ни во что не веря и даже не очень это скрывая /как, например, Алексей Толстой, часто встречавшийся с моими родителями перед войной и во время нее/". "Так повелось, так будет и впредь, товарищи, что и в радости, и в горе мы всегда мысленно обращаемся к нему, к творцу новой жизни. При всей глубочайшей человеческой скромности товарища Сталина придётся ему терпеть излияния нашей любви и преданности, так как не только у нас, живущих и работающих под его руководством, но и у всего трудящегося народа все надежды на светлое будущее человечества неразрывно связаны с его именем". /Мих. Шолохов/. Корней Чуковский о разговоре с Тыняновым: "Говорил ему свои мысли о колхозах. Он говорит: я думаю то же. Я историк. Я восхищаюсь Сталиным как историк. В историческом аспекте Сталин как автор колхозов - величайший из гениев, перестраивавший мир. Если бы он кроме колхозов ничего не сделал, он и тогда был бы достоин называться гениальнейшим человеком эпохи. Человек скромный, Тынянов тут же добавил: "Но, пожалуйста, не говорите об этом никому. - Почему? - Да, знаете, столько прохвостов хвалят его теперь для самозащиты, что, если мы слишком громко начнём восхвалять его, и нас причислят к той же бессовестной группе". Иосиф пытался из нагромождения человеческой руды извлечь крупицы золота. Образа и подобия. Пусть порой варварскими способами, но пытался.

* * *