Дремучие двери. Том II

Дарованная Творцом свобода — кроме узкого понятия «свободен не слушаться Творца» — включает в себя бесконечно высокое понятие СВОБОДЫ В БОГЕ. Не свобода осуществлять ГРЕХ, а свобода от ГРЕХА, от недостойных человека желаний. Есть в патерике прекрасная притча о двух монахах. Один преодолевает искушения «золото, женщина, личный враг» невероятными усилиями, другой же просто не отличает золото от камня, красавицу от старухи и злейшего обидчика от благодетеля… Второй монах преодолел земное притяжение, себя, свои страсти. Он воистину БОЖЕСТВЕННО СВОБОДЕН, если, конечно, не уловлен на гордости. Гордость — самая коварная и страшная несвобода. Сатанинская, можно сказать. Свобода ОТ БОГА. То есть рабство у дьявола. У тления и смерти. Судимы будут не слепые, а не желающие видеть Свет.

Идёт смертельная схватка двух цивилизаций. Народ, ещё накануне восторженно бросавший под ноги Спасителю пальмовые ветки и кричавший: «Осанна!», вдруг хором провозглашает: «Распни его!» И это — тот же самый народ. В чём дело? Жаждущие от Мессии славы, денег, власти вдруг увидели Его униженным, покорно страдающим, отдающим все, включая саму жизнь Свою, — и не поняли божественного величия этой жертвы. Им подарили ЦАРСТВО БОЖЬЕ, первородство, а они требовали «чечевичной похлёбки» — материального, временного земного благополучия.

Две цивилизации — Бог и Мамона. Первородство и чечевичная похлёбка. Так с тех пор и пошло…

Мы исповедуем законы ПЕРВОРОДСТВА.

Господь послал нас в мир ОТДАТЬ ДОЛГИ. «Даром получили, даром давайте». На служение жатве Господней.

Поезд ушёл, багаж уехал вместе с ним… Вокруг — тьма, впереди — Суд, а за душой одни долги. Рабы, умножившие данные Господином таланты, были вознаграждены, а зарывший талант в землю и вернувший его со словами: «вот тебе твоё», был наказан, выброшен, как сказано, во тьму внешнюю, где «плач и скрежет зубов».

Заметь, раб этот вернул долг Господину! Что же ждёт нас, тратящих таланты на себя, на свои похоти — то есть на чужого господина? На князя тьмы?

Мы, Изане, хотим не УТУЧНЯТЬСЯ, УТЯЖЕЛЯТЬСЯ, ВРАСТАТЬ, а ОСВОБОЖДАТЬСЯ, ВЗЛЕТАТЬ. Мы проповедуем ВОСХОЖДЕНИЕ. Пусть разными путями, но вверх.

Мы — это братья, друзья, товарищи — кому как хочется. Но не господа, не враги и не конкуренты. Мы все — воины одного Неба, в одной армии, идём к одной вершине.

Нам дана была Провидением огромная прекрасная земля, одна на всех, завещано жить дружно, семьёй. Поэтому мы отвергаем всё, что нас РАЗДЕЛЯЕТ. Но в руках у нас разные путеводители. И пока нет почвы для объединения религий, попытки сделать это искусственно могут привести лишь к ещё большему разделению.

Выход один — снова сомкнуть руки вокруг горы и — вверх! Чем выше, тем ближе друг ко другу и к Небу. Так уже было не раз за нашу тысячелетнюю историю — и во время войн, и в годы советской власти, — когда мы блуждали вслепую по горе, героически продираясь сквозь заросли колючек и полчища змей в поисках светлого будущего для грядущих поколений. «Светлого», но смертного!..

Да, мы сбились с пути, или нас сбили — неважно. Только напрасно нас зовут вернуться к подножью, покаяться и «жить, как все». Пусть «иных уж нет, а те далече», пусть цепь поредела и нам придётся долго карабкаться выше и выше, чтобы снова дотянуться до рук друг друга… Мы всё равно исповедуем — только вверх. Чем выше, тем ближе друг к другу и к Небу.

— За что люблю Златова — говорит песнями. Если не ошибаюсь, это ведь из твоей новой песни, а, Егор? Романтик ты наш.

— Из старой. Новую мы с тобой только что сочинили. Только пока без музыки.

— Ну-ка, ну-ка…

— Почему вы говорите песнями?.. Почему ходите крыльями?.. Почему укрываетесь листьями? Почему спасаетесь тучами? Почему держитесь стаями?.. Потому что зовёмся птицами.

* * *

— Вы можете вести литобъединение, — предложила Фиалочка, — у нас многие пробуют перо, и школьники, и взрослые. Надо их научить «чувства добрые лирой пробуждать»… Я что-либо не так говорю?

— Всё правильно, — улыбнулась Иоанна, — Так все-таки добро или война?

— Добрая война.

— Добро с кулаками?

— Добро со щитом. Добро, противостоящее злу… Выберите, что вам ещё по душе, дел у нас невпроворот. Вот список вакансий только по Изании. Умеренная физическая работа тоже для разнообразия не плохо, говорят — психотерапия. Ведь у вас сейчас стресс из-за мужа… Кстати, вот вам и медицинская анкета, пока предварительная. Потом пройдёте полное обследование.

Господи, она всё умеет. Может и обои поклеить, и окна-двери покрасить, и линолеум — дед её всему научил. Только бы с Денисом обошлось. Господи, исцели его… Она знает, что как мать и жена никуда не годится. Он выбивался из сил, умирал, а её рядом не было, она всегда была «кошкой сама по себе», и ничего тут не поделаешь. Но сейчас она готова с утра до утра в любом качестве вкалывать в этом пятом сне Веры Павловны. Только вылечите его…

Мысль, что Денис может умереть, была совершенно невыносимой, приводила её в полное смятение. В этом ужасе было что-то мистическое. «Только не это, — в панике молилась она, — Не это»…