Дремучие двери. Том II

«К свободе призваны вы, братия, только бы свобода (ваша) не была поводом к угождению плоти; но любовью служите друг другу». /Гал. 5:13/ Может быть, не всегда «любовью» — она даётся благодатью «рождённым свыше», — но «товарищи» в царстве Иосифа служили друг другу по завету апостола. Хоть кнутом, хоть «железным занавесом», но добрый пастырь обязан сохранить стадо. Да, мы не знаем, призывал ли Иосиф на помощь Имя Божье, Небо ему судья. Но страшно даже помыслить, представить себе, что нынешние «свободы» обрушились бы на Русь в двадцатые, тридцатые, сороковые, пятидесятые… По меньшей мере три поколения огромной страны держал Иосиф в рамках заповедей, пусть «жезлом железным», но какой пастырь придумал лучшее в условиях схватки вселенской за души — отзовись, ау?.. Преображение, рождение свыше подвластно одному Господу… А человек Иосиф дерзнул лишь построить для вверенного ему Небом стада Антивампирию, оградить и отбиться от волков внешних, вырвать клыки и когти у волков внутренних. И попытаться если не изменить человека, то хотя бы обуздать, уберечь от соблазнов чёрных дыр тьмы.

Худо-бедно, но он сберёг Великую Русь на несколько десятилетий. Из «Шариковых» сделал Матросовых, Гагариных, Стахановых, Ильюшиных…

Коммунизм — это вера в божественное начало в человеке, в некий Образ и Замысел в нём, хотя имя Божье при этом не называется. Это «ход к Богу с чёрного хода», порой более результативный, чем «парадный» для некоторых фарисеев от веры. Коммунизм — это тоска по Небу и созидательное стремление к нему. Это бой буржуазности, «знающей цену всему и не видящей ни в чём ценности», бой болоту мещанской обыденности.

Иосиф сделал всё, что мог. И всё, что мог, сделал народ. Страну погубила интеллигенция, культурная, литературная и окололитературная элита, которой дан был Творцом великий и страшный дар Слова, всесильное и грозное оружие. Чтобы им не разрушать, а созидать, не развращать, а укреплять «во всяком благочестии и чистоте»; не жрать, а пасти, соблюдать; короче, воевать на стороне Творца. Перевести революцию материальную в революцию Духа — для этого были созданы все исторические условия… Подхватить эстафету из рук ослабевшего Иосифа, а не стрелять «нашим» в спину, не дезертировать с кукишем в кармане. Активно искать Истину, а не отдавать это предназначение на откуп бездарным чиновникам. И не искать её «в гонораре»… Служить мостом между Небом и невоцерковлённым народом, — прямая высокая миссия жрецов от культуры. Стать «инженерами человеческих душ», как говаривал Иосиф, а на языке Евангелия — умножить жатву Господню… Сделаться «ловцами человеков».

Вы отвечали за идеологию и обязаны были осторожно, шаг за шагом приближать её к божественному Откровению о Замысле. Напряжённо искать Путь в Небо и великими дарами своими помогать пастырям вести по этому Пути народ. Не позволять вливать молодое вино формирующегося в условиях Антивампирии нового человека — в «старые мехи» материальной заинтересованности. «Зачем нам нужно догонять Америку, которая стоит на краю пропасти?» — в этом анекдоте тех лет — разгадка того самого трагического противоречия: убежавшие от Вавилона вдруг бросились его догонять…

Коммунизм — это свободно избранная жизнь по-Божьи в миру. Это мечта, которая, скорее всего, неосуществима полностью на грешной земле, недостижима, как звёзды. Но человек всё равно ориентируется в ночи, глядя на них.

«Не бойся, малое стадо», — это Божье благословение христианам относится и к «коммунистам верующим», сражающимся против Вампирии на стороне Неба.

«Человек, пришедший в занятый уже мир, если общество не в состоянии воспользоваться его трудом, не имеет ни малейшего права требовать какого бы то ни было пропитания, и в действительности он лишний на Земле. Природа повелевает ему удалиться, и не замедлит сама привести в исполнение приговор». /Мальтус/ Таким образом, мир свободной рыночной конкуренции убивает слабых и лишних, что в корне противоречит Замыслу.

«За столом никто у нас не лишний», пелось в стране Иосифа.

* * *

«Союз перестал существовать!», «Союза больше нет!» — откровенно ликующие вопли наших и зарубежных СМИ напоминали шабаш ведьм. Эта вселенская мистерия, катастрофа с её Родиной казалась настолько невероятной, что разум не хотел верить. Казалось, вот-вот они опомнятся, что-то случится, кого-то объявят врагом народа… Кто-то ведь должен был остановить это безумие, от которого она испытывала незнакомое, почти физическое страдание — смесь боли с яростью. Когда хотелось немедленно записаться добровольцем. И на коне в доспехах, как Орлеанская дева, именем которой когда-то нарёк её отец, сокрушить врага. Но враг был везде — не только эти то ли придурки, то ли оборотни в Кремле, не только обалдевшие от неожиданной добычи забугорные стервятники, но и этот самый народ, простые бывшие советские люди, взирающие на происходящий апокалипсис с тупым равнодушным любопытством олигофрена, у ног которого крутится граната.

«Родина моя, ты сошла с ума!» — пел Тальков, пока его не убили.